Борис Павлов - Айгирская легенда

Сказали мне: он провинился на самом деле. И серьезно… Поэтому и отозвали его из Зуяково. Ладно. Но ведь и преступников часто амнистируют, если они показали себя на работе и раскаялись. Значит, Зуев — «не показал?» «Не раскаялся»?

— Я потребовал от руководства участка, чтобы навели порядок: у нас не было свету в вагончиках. Холодно было. Жгли паяльные лампы. «Жэску» не дали. Но и подключаться не стали к соседним домам, где жили рабочие других организаций, такие же, как мы строители. У них был свет. Сами хотели подключить, но не разрешили. Чаю горячего не было, перебои с продуктами… Нам сказали — терпите. Осталось немного до места стыковки. Вспомните, мол, как мерзли комсомольцы двадцатых годов. Мы терпели. Но зачем? К тому ж на последних километрах хотелось работать с хорошим настроением, а настроение было испорчено… равнодушием младших наших командиров. Старание людей надо подкреплять заботой о них, разве не ясно? Скажи, прав я был или нет?

Прав.

Конечно, все были заняты, все спешили, нужно было кому-то вмешаться.

Бывает, что сначала допускается бесхозяйственность, а потом требуется героизм. Такой «героизм» никому не нужен. Ибо он — поблажка бесхозяйственности. Поощрение нерадивых.

Но, может, ты резко слишком потребовал?

Да, видимо… Я же писал, что у меня чертовский характер, с горяча что-нибудь скажу, нагрублю кому-нибудь, а потом целый год в душе себя ругаю. Не веришь, спроси у моей жены Кати…

Но кто об этом знает, что Зуев ругает себя целый год, когда виноват? В душу-то ему никто не заглядывал! Да и не принято это в суете, когда горит главное — план. Не принято быть гуманным? Не принято — производство есть производство?

Пиши стихи, Алексей, мечтай, Алексей!

Перечитываю иногда письма Алексея Степановича. Производство копается в «железках», а душа с ее тонкими узорами не подвластна ему? Но возможно ли одно без другого? Зуев пишет: «Бывает, похвалишь человека — горы свернет. Поругаешь — совсем крылья опустит. Психология человека сложный процесс. Его одним махом не решишь. На это требуется время».

На всех не угодишь, все не учтешь, обиженные всегда будут. Такой слышу голос оправдания.

Некоторые (в том числе бывшие передовики) уехали со стройки.

А Зуев — остался.

…А ведь положил нас с тобой, выходит, Алексей Степанович, профессор-то на обе лопатки, а? Не согласен? Временно положил? Временно…

Заниматься «тонкими» вещами производству недосуг, да и опыт нужен каждодневный, кропотливый, у кого-то он есть, у кого-то нет. А вот бы узнать — у кого нету-то? Чтобы помочь этому человеку. Ведь один Изгородин не сможет учитывать и регулировать все настроения, состояния, обиды, горечи, «слезы», все справедливое и несправедливое — всю психологию коллектива. А когда, скажем, у его подчиненных, в среднем звене «командиров производства» нет такого опыта, и цепочка разрывается, где-то рядом или где-то посередке — тогда и совсем трудно «углубиться» в «тонкости». А в них-то и зреют человеческие конфликты, беды коллектива и производства. Как быть? Кто должен учить этих «командиров»? Кто должен влиять на них в таком вот глубоком «разрезе»? Ответ есть: переучиваться надо в каком-нибудь солидном, как предлагают сейчас во весь голос экономисты, социологи, психологи, — «деловом университете». Но это в будущем.

А такая небольшая организация как СМП, да и трест в целом, не могут, конечно, быть базой управленческой подготовки профессиональных хозяйственных («и человеческих») руководителей. Опять никто, выходит, не виноват.

Из письма Зуева от 4 апреля 1977 года:

«1 апреля в Кармаскалах в райкоме партии я выступал на собрании рабселькоров района. Получил Почетную грамоту райкома партии за активное участие в газете «Трудовая слава». Это у меня по счету восьмая грамота из различных газет и пять трудовых, всего тринадцать грамот. Ну что ж, это хорошо, что твой труд ценят в нашей стране, ценят людей».

Из письма Зуева от 1 мая 1977 года:

«Пару слов о себе. В честь Первого мая за высокие показатели в труде и общественную работу награжден Почетной грамотой. Теперь у меня 15 грамот. И ценным подарком награжден: за активное участие в народной дружине. Такие же подарки получили командир народной дружины А.М. Китаев, Ринат Салихов — сварщик, Александр Фомичев — водитель мотовоза… Посадил шесть ведер картошки…»

В жизни всегда есть углы. Одни обходят их и живут припеваючи. Другие не видят их и, наткнувшись, в панику кидаются или замыкаются в себе, или трезвонят: их обидели, то у нас плохо, это плохо, в базарных баб превращаются. А Зуев эти «углы» принимает как реальность, как должное, как боль, которую надо лечить. Он знает о них. Они его самые близкие «друзья». Они их не обходит. Он борется с ними, понимая под этим словом весь смысл и жизни, и бытия вообще. Ибо лучшего лекарства на свете нет.

Из письма Зуева от 23 января 1979:

«Бывший монтер пути Останина Любовь Саватеевна закончила Саратовский строительный техникум, очное отделение. Сейчас работает мастером в СМП-340 по строительству гражданских сооружений. Уже получила благодарность за хорошую работу. Муж ее — Николай Потапов работает в бригаде Китаева вместе со мной монтером пути. Маркелова Маша, по мужу Байгозина, сейчас в декретном отпуске. У нее дочь Таня… Быть хорошими рабочими все мы должны, а вот вырастить детей и дать им образование, направить по правильному пути могут только те, кто сам много пережил невзгод. Я уже дедушка, в 47 лет дедушка. У меня внук Женя. Вырастет, пойдет строить новые железные дороги…»

Из того же письма:

«Наша бригада Китаева работает на строительстве станционных путей станции Дема. Ежемесячное задание выполняем на 140 и более процентов… Коротко о себе. В честь десятилетия поезда награжден денежной премией и Почетной грамотой Кармаскалинского райисполкома, как лучший наставник молодежи. Награжден грамотой треста. Всего у меня 21 грамота. Но самая дорогая — это Почетная грамота Министерства транспортного строительства СССР. В грамоте написано: за выполнение особо важных заданий по строительству железной дороги Белорецк-Карламан…»

А вот это письмо Зуева затерялось было у меня. Да и писано давно. Я чуть о нем не забыл…

«Вчера смотрел по телевизору четвертую серию «Как закалялась сталь» и невольно задумался: а ведь мы, сегодняшние путейцы, в какой-то степени принадлежим к этому поколению корчагинцев. Мы подставляем своё лицо 30-40-градусному морозу. Там, где нельзя применять технику, долбим смерзшийся балласт ломом и киркой… Спасибо за внимание, что написал потомку Корчагина…»

Мы едем по новой дороге.