Анатолий Рыбин - Трудная позиция

— Но их же нема, — отозвался Иващенко.

— Да есть у меня снимки. Мои личные.

— Це ж дюже гарно, що есть. Ну як же ты молчал, Сергунь!.. Тащи, побачим.

Яхонтов сходил в каптерку, порылся в своем чемодане и вернулся с большой пачкой фотографий. В ту же минуту вокруг него собрались курсанты, стали расспрашивать:

— Это где же ты, Серега, на Енисее, что ли? А почему шалаши тут у вас?

— Верно, братцы, будущий офицер ракетных войск в образе Робинзона. А ну доложи, Серега, где это ты бродяжил?

— Ладно, ребята, — настойчиво отпирался Яхонтов. — Я же готовлюсь к беседе. Видите?

— А ты коротко, в двух словах, — попросил Богданов.

Иващенко посоветовал:

— Начинай, Сергунь. Яка ж теперь подготовка.

Яхонтов потянулся за тетрадью, в которой были и план беседы, и свежие выписки из газетных сообщений. Но теперь, когда в ленинской комнате собралась почти вся батарея, перечитывать записи было поздно. Яхонтов отложил в сторону тетрадь, взял несколько фотоснимков и начал рассказывать:

— Ну, значит, так. Приехали мы, двенадцать человек, на стройку после десятого класса, а в отделе кадров нам говорят: « Вы что же, ребята, без всяких направлений. Даже комсомольских путевок нет у вас. Нельзя разводить анархию». Мы — к самому начальнику строительства. «Так, мол, и так — поспешили, не знали порядка». Он то же самое: «Нет-нет, ребята, никаких разговоров. У нас для специалистов по договору жилья не хватает». Подумали мы, посоветовались и решили: пока тепло, поживем на берегу Енисея в шалашах, а со стройки не уйдем. Вот и соорудили...

— И удержались? — спросил Богданов.

— Не сразу. Три дня еще ходили в отдел кадров. Утром заявимся и сидим до вечера — как сычи. Потом увидел нас начальник строительства. Подозвал к себе и спрашивает: «Это что за персонал такой?» Мы, конечно, объяснили, показали свои школьные аттестаты. Он подумал, подумал и сказал: «Ладно, оформим. Но учтите, ребята, я вас под собственный контроль возьму».

— Сообразили неплохо, — заметил Винокуров. — А куда потом?

— А потом приняли нас в комсомольскую бригаду разнорабочими. — Яхонтов переложил несколько, фотоснимков и один из них показал курсантам: — Вот как раз тот самый момент, когда мы вступали в первый рабочий коллектив.

На снимке двенадцать юношей в комбинезонах стояли, как солдаты в строю, и самый рослый из них, Яхонтов, — за вожака на правом фланге.

— Счастливый ты человек, Серега, — сказал Богданов, который принимал снимки из рук Яхонтова и передавал товарищам. — По крайней мере, имеешь настоящую биографию, не просто школяр какой-то.

На него прикрикнули:

— Ты брось, Богданов, свои комментарии!

— Верно! Давай, Серега, продолжай!

— Вот наша бригада на бетоне. Компрессоры гонят раствор в грунт, заполняют пустоты, а мы следим за работой моторов. А вот и главная битва. В воду летят бетонные кубы. Они должны задержать поток и стать основанием для плотины, — все больше воодушевлялся Яхонтов.

— О це красотища! — сказал Иващенко, пристально рассматривая пенистые буруны разбушевавшейся водной стихии.

Курсанты, конечно, знали давно, что их однокурсник приехал в училище со стройки, и уже слышали о некоторых его приключениях. Однако интерес к тому, что рассказывал Яхонтов сейчас, и к фотоснимкам, которые он впервые вынул из чемодана, возрастал с каждой минутой. И наверное, долго бы еще продолжалась эта беседа, но дежурный объявил:

— Приготовиться к отбою!

И еще он сообщил курсантам, что есть приказание вывести завтра всю батарею на учебное поле.

— Зачем? — спросило сразу несколько голосов.

— А вот это уже объяснит сам командир батареи, — сказал дежурный.

Спустя минут десять, когда по всей казарме был выключен свет, Винокуров, разутый, без гимнастерки, присел на койку Яхонтова и взволнованно зашептал:

— Понял, какие дела начинаются?

— Какие? — спросил Яхонтов.

— Учебную программу, наверное, изменить первому курсу решили. Приобщать нас к технике начинают. А хорошо. Верно? Уж если ты ракетчик, то будь возле техники и чувствуй, что она твоя кровная.

— Конечно, — согласился Яхонтов. — А ты где слышал насчет изменения программы? Или так придумал?

— Слышал, честное слово. Сам старший лейтенант Крупенин говорил с майором Шевкуном. Потому-то и на учебное поле батарею выводят. Эх, Серега, ты представить себе не можешь, как я хочу к ракетам! Меня, знаешь, будто огнем обдало, когда дежурный сообщил эту новость. Наконец-то, думаю, дождались.

Винокуров говорил таким торжественным и убеждающим тоном и так энергично жестикулировал в темноте руками, что не поверить ему было невозможно.

— Ладно, иди спать, — посоветовал Яхонтов. — А то завтра дремать будешь на учебном поле.

— Ну нет. Там уж я не задремлю.

Утром следующего дня первому курсу показывали боевую технику. На учебное поле, за казармы, был вывезен весь ракетный комплекс и развернут в таком порядке, как это делается обычно на стартовых позициях во время полевых учений. Курсанты третьей батареи стояли в одну шеренгу и наблюдали за действиями расчетов, сформированных из старшекурсников.

Мороз за ночь усилился, небо слегка посветлело. Все кабины станций, пирамиды решетчатых антенн и стальные каркасы пусковых установок с грозно вздернутыми в небо носами были хорошо видны на большом расстоянии. Курсанты стояли тихо, не разговаривая и не шевелясь, хотя мороз жал основательно. Они словно забыли обо всем на свете, увлеченные внушительным зрелищем, которого ждали давно и с нетерпением.

Крупенин стоял рядом с курсантами и тоже испытывал волнение. Все, что происходило здесь, напоминало ему о недавней службе на Севере, о тех напряженных днях, когда вместе со своим расчетом он оказался в схватке с иностранным самолетом. Правда, сейчас обстановка была иной, учебной, и Крупенин думал о том, как бы получше провести занятие, чтобы курсанты могли полнее представить работу техники и расчетов. Время от времени он поглядывал на Красикова и уже давно заметил, как тот высоко, по-гусиному, вытягивает шею, чтобы увидеть все происходящее на учебном поле. «Может, увлечется и дурные мысли из головы выбросит», — с тайной надеждой думал Крупенин.

Майор Вашенцев держался в стороне от курсантов, на большой гряде собранного бульдозерами и уже основательно заледеневшего снега. Иногда он неторопливо прохаживался, делая несколько шагов то в одну, то в другую сторону. Крупенин чувствовал, что Вашенцев исподволь наблюдает за ним и за Красиковым.

Между тем приготовления на учебном поле закончились, и Крупенин, попросив разрешения у руководителя занятий майора Шевкуна, стал рассказывать курсантам о работе и взаимодействии системы, о назначении каждого агрегата в отдельности. Он подводил курсантов то к одной кабине, то к другой, объяснял, что делают люди, которые в этих кабинах находятся.