Александр Кулешов - Победил Александр Луговой

По трибунам прокатился вздох. На мгновение наступила тишина, взорвавшаяся возмущенными возгласами: «Не честно!», «Судью на мыло!», «Предупреждение!»

Люся не понимала, что произошло. Она лишь заткнула уши, чтобы спастись от неистового свиста сидевшего за ней парня.

— В чем дело? — нахмурившись, спросил Лузгин. Он еще недостаточно разбирался в тонкостях борьбы самбо (не мог же он, в конце концов, хоть и будучи редактором спортивного журнала, в совершенстве знать пятьдесят видов спорта!).

— Ну, нахал! — кипел Юрка Соловьев. — Ну, нахал! Этот Орлов, я вам скажу, Семен Петрович, — тот фруктик! Я не удивлюсь, если он еще какой-нибудь номер выкинет! А наш Луговой — теленок...

— Да в чем дело? — нетерпеливо прервал его Лузгин.

— Понимаете, Семен Петрович, формально схватка могла не прекращаться, свистка-то судья не давал? Не давал. Значит, продолжайте бороться! Но сколько существует самбо, столько и неписаный закон: дошли борцы до края ковра — сейчас выйдут... Они сами, не дожидаясь свистка, распускают захват, возвращаются на середину и продолжают схватку. Ну нельзя, понимаете, не видел я еще такого, чтоб один из противников возобновлял в этом случае схватку, когда второй к нему спиной. Ну, это, если хотите... вот вы знаете бокс... Бывает, что выходят из клинча, расцепляются без команды «брек». Поднимают руки, отступают на шаг. И вдруг в этот момент один из боксеров взял бы и нокаутировал другого! Формально все правильно, но не делается же. Подло это! Между прочим, Шоцикас наш в Хельсинки примерно вот так и проиграл. Да, с этим Орловым нужен глаз да глаз...

Но к тому времени зрители уже успокоились. Схватка на ковре продолжалась. Теперь Александр имел преимущество лишь в одно очко. Но зато и до конца встречи оставалось всего полторы минуты. Полторы минуты!

Что такое полторы минуты? Много это или мало? На ковре, когда до конца схватки остаются именно эти девяносто секунд, — чудовищно много!

В спорте время подчиняется своим законам. В баскетболе, например. Остается пять-десять секунд до конца, а тренер производит замену. Казалось бы, какое это теперь может иметь значение. А вот имеет! И порой приносит победу.

Каждая штрафная минута для хоккеиста кажется ему длинней, чем год для заключенного. А боксер, оказавшийся в нокдауне и пришедший в себя после счета «шесть», старается отдохнуть еще три заветные секунды, раньше чем вновь вступить в бой.

Что мог сделать Виктор за полторы минуты? Уже было ясно, что Александр сильней. Может быть, и ненамного сильней технически, ненамного лучше подготовлен, не быстрей, не выносливей. Но жила в нем сейчас какая-то внутренняя сила, какое-то особое, невероятное желание победить. Разумеется, и Виктор стремился к победе, и для него она имела огромное значение.

Но желание Александра не ограничивалось рамками спортивной победы. Он не просто хотел победить, он хотел победить Виктора. Это была бы не только спортивная победа, но и победа над злом, над подлостью, над лживостью, которые сейчас олицетворял для него Виктор.

Это была бы расплата.

Но Александру и в голову не могло прийти, что победу эту можно достигнуть нечестным путем.

А вот Виктор уже понял это. Он почувствовал, что Александр сильней, он почувствовал то превосходство Александра, которое не измеряется силой мышц и знанием приемов, которое подчас не заметно ни судьям, ни зрителям — моральное превосходство.

Он уже попытался сомнительным приемом повернуть колесо фортуны в свою пользу. И ему действительно удалось отыграть очко.

Но этого было мало. Виктор понял, что, выиграв очко, он неизмеримо больше проиграл в глазах судей, своих товарищей, своих болельщиков.

Больше рисковать нельзя.

И все же надо что-то предпринять. Сейчас же, немедленно, потому что эти полторы минуты, казавшиеся Александру вечностью, для него, Виктора, промчатся со скоростью света.

Рисковать нельзя. Но рисковать надо. Другого выхода нет. Да и терять больше нечего. Но уж если рисковать, то только ради верной победы.

План был готов. Он давно был придуман Виктором вот на этот самый случай, на случай, если он начнет неминуемо проигрывать.

Надо было только решиться. Решиться привести его в исполнение и сделать это как можно тоньше... Разумеется, никто из присутствовавших в зале, и меньше всех Александр, не догадывались о мыслях, лихорадочно проносившихся в голове Виктора.

На ковре продолжалась схватка. Противники брали и распускали захваты. Пытались проводить броски, подножки, подсечки, парировали эти попытки. Александр вновь сумел набрать преимущество в два очка.

И вот, когда до конца схватки оставалось немногим более минуты, Орлов провел прием. Самый обыкновенный, хорошо известный, тысячи раз проводимый тысячами самбистов. Прием, который в учебнике определяется как «бросок захватом руки под плечо от задней подножки».

Захватив куртку Александра под его правым локтем одной рукой, а другой уцепившись повыше ключицы, Виктор, поставив свою левую ногу к ноге противника, потянул его на себя. Александр быстро передвинул правую ногу, а руками отстранил от себя нападавшего. В то же мгновение Виктор начал проводить бросок. Он должен был пронести руку между своей грудью и грудью Александра. Вместо этого, начав движение, он поднял руку до лица Александра, сильно согнув ее в локте. И, вложив в движение всю возможную силу, обрушил на его подбородок страшный удар локтем. Все описанное длилось не больше секунды. Виктор знал, что делал, — дома перед зеркалом он не раз репетировал этот удар.

Александр упал как подкошенный. Судья остановил схватку.

Виктор, бледный от волнения, первым склонился над потерявшим сознание противником. Ведь надо же такое! В жизни себе не простит! Это все от переутомления! К концу схватки точность снижается, притупляются рефлексы, координация становится хуже. Конечно, то, что произошло, случается порой. Бывает, что сорвется рука, борец не рассчитает расстояние. Самбо — в конце концов, не плавание. Бывает... Но для него, мастера спорта, это непростительно!

Огорчение Орлова было так очевидно, его желание хоть чем-нибудь помочь столь нелепо поверженному им противнику так велико, что зрители простили ему даже тот его не очень красивый поступок.

Судьи, врач, тренер столпились вокруг Александра. Он не приходил в себя. Удар был слишком сильным — это был по существу самый настоящий нокаут. В конце концов Александра пришлось унести в раздевалку. Судьи и врач недолго совещались, чтобы вынести решение. Совещаться-то, собственно, было не о чем. Пункт 5 параграфа 24 правил ясно гласил: «Если борец не может продолжать схватку, ему засчитывается поражение». Что ж делать, Луговой не виноват, но и Орлов не виноват. Ну бывают же случайности...