Григорий Ходжер - Белая тишина

…После полудня подул верховик и рассеял тучи. Выглянуло омытое дождем солнце, птицы запели, защебетали в кустарниках и на тальниках. Собаки вылезли из-под амбаров, женщины захлопотали возле летних очагов. Одной из первых вышла горбунья, затопила очаг, и в большом котле задымилось варево для собак. Собаки чуяли похлебку и разлеглись вокруг очага.

— Чего вы мешаете мне? Ну, чего мешаете? Могли бы лечь в сторонке, никуда от вас не денется ваша еда, — ворчала горбунья. — Не бойтесь, я сама не стану есть вашу похлебку, другим собакам тоже не отдам, так что можете не караулить.

Гара сидел возле своей фанзы и слушал воркотню горбуньи.

Пришел Пячика навестить приятеля.

— У нас на Амуре тоже, видно, неспокойно, — сказал он после приветствия. — Ты видел сегодня? Пароход с большими пушками проплыл вниз. Что-то в последнее время они часто здесь плавают, раньше их не видно было.

Приятели закурили трубки, замолчали. Гару не затронуло сообщение друга о появившемся на Амуре пароходе с большими пушками, он придерживался широко распространенного среди охотников мнения, что русские живут своей жизнью, а нанай — своей, что делают русские — не касается нанай, что делают нанай — не касается русских. Его куда больше беспокоила подготовка к осенней кете, нынче отец его предполагал выловить кеты больше, чем в прошлые годы, и собирался хорошо подзаработать. Приказчик Саньки Салова обещал щедро вознаградить рыбаков, он получил такой наказ из Николаевска от самого Саньки.

«Еще дня три погощу и домой, — решил Гара. — Хватит бездельничать».

— Ты поднимался по Хунгари? — спросил Пячика, заметив, что его приятеля не интересуют разговоры о войне красных с белыми и о пароходах с большими пушками.

— Нет, — ответил Гара.

— Богатая река. Может, поднимемся, лоси сейчас хороши, набрали жирку.

Гаре понравилось предложение Пячики, он был рад поохотиться на лосей. Он давно приглядывался к берданке отца Несульты, но стыдно охотнику без дела брать в руки оружие. Теперь есть повод подержать ее в руках. Какой же охотник не любуется хорошими ружьями!

Гара вынес из фанзы берданку, сел возле Пячики на песок.

— Это хорошая берданка, — сказал Пячика. — Я видел медведя и лося, которых настигла пуля этой берданки. Мало крови было. Наповал валил.

Гара повертел в руке тяжелую берданку, погладил ствол, и на его ладони осталась смазка. Он вытер ладони об олочи и, проверяя пружину затвора, оттянул курок.

— Туго, — удовлетворенно сказал он. — Осечки не даст.

Он нажал на спусковой крючок, раздался оглушительный выстрел, берданка, как живая, выскользнула из рук Гары. Оглушенный неожиданным выстрелом, Гара растерянно хватался за горячий ствол берданки. Выбежавший из фанзы отец Несульты закричал:

— Аоси! Аоси! Что ты наделал?!

Гара взглянул на испуганное лицо охотника и сказал:

— Кто же дома ружья заряженными…

Но не досказал он, взглянул в ту сторону, куда смотрели расширенные от испуга глаза охотника, и замер — возле очага в окружении собак лежала горбунья. Пячика подбежал к ней, поднял худенькое тело.

— Тетя! Тетя! Ты ранена? Ранена? — спрашивал он. Горбунья не отвечала.

От испуга ноги Гары будто приросли к песку, мускулы окаменели, он смотрел на Пячику, на горбунью, на висевшие плетью ее руки и ноги, и ничего не мог сказать. Голова была пустая, в ушах звенело. К нему подбежала Несульта.

— Что ты наделал?! Что наделал? — рыдала она, обняв его за шею.

А Гара стоял и не отводил глаз от Пячики и горбуньи.

— Тебя убьют, слышишь, тебя убьют! Бежим отсюда! Домой бежим!

Гара стал приходить в себя.

«Да, да, надо бежать. Бежать, как можно скорее». Гара бросил на песок берданку и, не отводя глаз от Пячики и горбуньи, бочком, бочком зашагал к берегу и, сделав несколько шагов, припустился бежать.

— Обожди меня, я сейчас вещи соберу! Обожди.

Гара бежал на берег, не оглядываясь. Вот и оморочка, тут же весла, маховик. Гара столкнул оморочку, сел и бешено замахал маховиком.

— Меня возьми! Зачем меня оставляешь?! Вернись.

Но Гара ничего не слышал, он бежал, он спасал свою жизнь.

Несульта с узлом в руке бежала по берегу и кричала, звала мужа. Гара оглох от страха, он греб широко и размашисто. Высокие волны бежали ему навстречу, могучее течение отбрасывало оморочку назад. Оморочка наконец нырнула в тихую протоку, где не гуляли высокие волны, ветер не хлестал с лицо. Надвигался вечер, красное, будто окровавленное солнце, садилось за сопками. Гара спешил, ему казалось, что вот-вот из-за поворота появятся оморочки с преследователями. Он отложил маховик, пересел вперед и начал грести веслами. Теперь он немного успокоился: если появятся преследователи, он их увидит первым, и они не будут стрелять ему в затылок. Гара представил, как в него целятся из берданки, и зажмурил глаза.

Протока опять вышла на Амур широкий. Ветер на реке утих, волны стали меньше. На землю опускалась ночь, на небе проклюнулись звезды, звуки на Амуре стали слышны отчетливее.

Гара вернулся домой в полночь. Он открыл дверь, перешагнул через порог и тут же опустился на пол.

— Кто там? Свет почему не зажигаешь? — раздался встревоженный голос матери.

Полокто стал чикать кресалом по кремню, раздул разгоревший кусочек сухого древесного гриба, от него зажег кусок бересты.

— Кто там? Чего молчишь? — спросил он.

Мида соскочила на пол, взяла у него бересту и зажгла жирник. И все увидели сидевшего у порога Гару.

— Что случилось, сын, что случилось? — встревожилась Майда. — Где Несульта?

— Я убил человека, — сказал Гара.

— Несульту убил?! Несульту? Жену свою? — спросили одновременно Майда, Гэйе и Мида.

— Кого ты убил?! — закричал Полокто.

— Горбунью.

— Какую горбунью?

— Женщину, в Мэнгэне.

— За что убил? Что она тебе сделала?

— Ничего. Случайно.

В доме наступила тишина. Ойта тяжело заворочался в постели. Полокто сел, открыл коробку с табаком и стал набивать трубку.

Майда подняла сына с пола, посадила на единственную табуретку.

— Где Несульта? — спросила она.

— Не знаю.

— Человека убили! Только этого еще не хватало нам, — кричал Полокто. — Другие семьи всю жизнь спокойно живут, спокойно умирают, о них ничего не слышно. А мы? Про нас по всему Амуру говорят. Теперь человека убили. Что теперь делать? Русские тебя в дальние края сошлют, в холодные края. Русские законы — строгие законы.

Полокто замолчал. Молчали и остальные, все думали о дальнейшей судьбе Гары. Майда тихо всхлипывала, сидя на корточках возле сына, она уже прощалась с ним.

— Может не на смерть, а? — спросила она, всхлипывая.

— Умерла.

Полокто думал о позоре, вспомнил побоище на берегу Нярги, смерть Ганга. Свой позор он пережил, а теперь появилась новая беда, большая беда, о ней узнает весь Амур, и люди будут говорить: смотрите, младший сын его Гара — убийца. С детьми плохо и без детей плохо. Все Заксоры должны выступить, если Гейкеры выступят против Гары. Но род их небольшой, скорее они к русским властям обратятся. Русские законы строгие… Может, по своим, нанайским законам решить? Потребуют человека. А где найти лишнего человека? Кого отдать взамен?