Григорий Ходжер - Белая тишина

— Ты к старику Гогда, нашему дянгиану, не заходил? — спросил Полокто.

— Нет.

«Что же делать? Что предпринять? Гейкеры, хотя их немного, но они злые, могут с ружьями полезть. Посоветоваться бы с кем, как нам быть…».

В Нярги, кроме Пиапона, не с кем советоваться. Не хотелось Полокто идти к брату, но что поделаешь, без его совета не обойтись.

Утром Полокто зашел к брату. Пиапон очень удивился раннему гостю, Полокто впервые зашел к нему после зимней ссоры. Гость тяжело опустился на табурет, закурил поданную трубку и, тяжело вздохнув, сказал:

— Отец Миры, беда большая вороной опустилась на наши плечи. Гара вчера в Мэнгэне нечаянно убил человека.

В доме все замерли от неожиданности. Пиапон долго думал, попыхивая трубкой.

— Давно наш род не знал такой беды, — сказал он, подумав. — Да, большая беда. Я думаю, Гейкеры к русским не обратятся, потому что у русских сейчас своих дел хватает. Надо ждать, что они предложат. Если молчать будут, нам самим надо попытаться уладить все миром. У них есть горячие молодые люди, через всякие законы могут переступить, кровную вражду из-за женщины могут объявить. Пусть Гара никуда не ездит, пусть сидит дома, а то всякое может случиться.

— Ты думаешь, они убьют его? — испуганно спросил Полокто.

— Я не говорю этого. Но пусть Гара сидит дома. Готовь гонцов в Болонь, в Чолчи, в Хулусэн, надо всем Заксорам сообщить о беде. Пусть будут готовы на всякий случай. Надо еще послать к нашему дянгиану Гогда-мапа, пусть он сейчас начинает переговоры со старейшинами Гейкеров.

Полокто исполнил все, что говорил Пиапон. Больше нечего было предпринимать, оставалось только ждать вестей со стойбища Мэнгэн. Первая весть пришла вечером этого же дня, привез ее отец Несульты.

— Гейкеры собирают ружья, порох, свинец, после похорон приедут сюда, — сообщил он и встал на колени перед Полокто и его братьями. — Я виноват во всем, меня надо было застрелить. Я виноват!

Несульта, приехавшая с отцом, подбежала к нему, попыталась поднять отца с пола, но он отмахнулся от нее.

— Виноват я, простите меня, люди рода Заксор. Всю жизнь ружья держу заряженными, их никто не трогал без меня. А тут не предупредил я зятя…

— Вставай, отец Несульты, — сказал Полокто. — Женщину уже не поднимешь из гроба. Беда пришла, надо с открытыми глазами ее встретить.

В стойбище Нярги замерла жизнь, никто из Заксоров не выезжал на рыбалку, не чинил невода и сети, хотя до кетовой путины осталось совсем немного. Глядя на Заксоров, перестали чинить невода и люди других родов, они тоже собирались в большом доме, пили чай, слушали по вечерам сказки. Все стойбище находилось в ожидании дальнейших событий.

После отца Несульты в Нярги приехал дянгиан — судья Заксоров Гогда-мапа.

— Гейкеры всегда были несговорчивы, — сказал старый дянгиан. — Теперь совсем голову потеряли, грозятся. Надо созвать всех Заксоров.

Гонцы тут же сели в оморочки и устремились в стойбища Болонь, Чолчи, Хулусэн. «Люди рода Заксор! Становитесь один за другим, плотнее ряды, на нас грозятся с оружием идти Гейкеры!» — разнесся клич по Амуру.

«Гейкеры! Заксоры убили нашего человека, пролита кровь Гейкеров. Где бы вы ни были, на Сунгари или Уссури, на Анюе или Харпи, на Хунгари или Горине, собирайтесь!» — летела и другая весть по Амуру.

Большинство Заксоров жили рядом, в соседних стойбищах, потому на следующий же день стали подъезжать на лодках, на оморочках, многие приезжали с семьями. Приехал даже престарелый хозяин Хулусэнского жбана счастья Турулэн с сыном Яодой и внуками. Старик еле стоял на ногах и почти не видел.

— В моей жизни два раза Заксоры убивали людей, это третий случай, — прошамкал старик. — Внуки, ружья вы захватили? Хорошо, в такое время без ружья нельзя.

Стойбище Нярги стало похожим на рыбацкий стан во время кетовой путины — весь берег был обставлен берестяными хомаранами. С приездом сородичей няргинские Заксоры повеселели.

Богдан ходил между этими хомаранами, разговаривал с приезжими, расспрашивал о знакомых, он вместе с Полокто и Пиапоном встречал всех приезжающих.

— Вы верите, что Гейкеры будут драться? — спрашивал он приезжих.

Почти все отвечали, что сомневаются в этом. Гейкеров совсем мало на Амуре, а Заксоров много, как же они могут драться.

— Зачем вы тогда приехали в Нярги? — задавал второй вопрос Богдан.

При этом вопросе все удивленно глядели на Богдана и отвечали, будут воевать Гейкеры или нет — это неважно, но приехали они, потому что родная кровь Заксоров их позвала; когда беда нависла над Заксорами, все должны сесть в одну лодку и вместе сражаться.

Богдана не удовлетворяли эти ответы, и он обратился к Пиапону.

— Так надо, — ответил Пиапон. — Если мы все не объединимся, даже небольшая кучка Гейкеров нас поодиночке уничтожит. В беде, в радостях надо всем Заксорам вместе быть. Иди, потолкуй с дянгианом Заксоров, он тебе объяснит.

Богдан встретился с Гогда-мапа, дянгианом Заксоров. Высокий жилистый старик Гогда, с коричневым, обветренным лицом, не обратил внимания на Богдана: среди Заксоров много было юношей.

— Дака, я хочу с тобой поговорить, — сказал Богдан.

Дянгиан Заксоров взглянул на него поблекшими глазами и кивнул.

— Дака, справедливо ли Заксорам воевать с Гейкерами? — спросил Богдан.

— Почему не защищаться, если они нападут? — ответил старик.

— Они не нападут.

— Откуда ты знаешь? — старик разговаривал с юношей, но ни разу не взглянул на своего собеседника.

— Все это знают. Их совсем мало, а нас много. И нам стыдно собирать столько людей, отрывать от дела. Скоро кета подойдет, людям надо готовиться к ней.

Теперь только старик Гогда взглянул на Богдана, оглядел его, будто прощупывал, и спросил:

— Ты откуда, нэку?

— Я сын Идари.

— Сын Идари, который по отцу Киле, а стал Заксором? — старик смягчился, даже улыбнулся. — За людей беспокоишься — это хорошо. Но ты знаешь, в беде весь род вместе становится в ряд.

— Знаю, дед. Но сейчас Заксоры не правы…

— Э-э, ты не Заксор, твои слова выдают тебя, ты не Заксор…

— Нет, я Заксор, я большому деду дал слово и я — Заксор. Только я говорю, мы не правы. Мы убили человека, мы должны просить, чтобы Гейкеры смягчили сердца, и это было бы справедливо. А сейчас, что выходит? Мы убили человека, и мы же собираемся воевать, когда другой род не собирается воевать.

— А если внезапно нападут?

— Дед, убита женщина, немолодая, некрасивая, горбатая, которую никто не брал в жены. Разве какой род пойдет войной из-за женщины? Да еще некрасивой.

— Женщина тоже человек, — сказал старик Гогда и уставился на Богдана.

— Но женщину у нас покупают и продают, она рожает людей не для своего рода, а для рода мужа.