Владимир Попов - Обретешь в бою

Даниленко прочитал статью. Не спеша. Строчка за строчкой. Необычное истолкование технических ошибок — тактические соображения. Гребенщиков отвергает технические новшества не потому, что не верит в них, а потому, что они могут преждевременно вскрыть внутренние резервы цеха и не сулят лавров первооткрывателя.

— Статья стоящая, — сказал Даниленко, — но печатать ее… не стоит.

— Почему? — сразу вздыбился задетый за живое Филипас.

— Нельзя истирать в порошок человека. Его опыт, его знания могут еще потребоваться, и даже на этом заводе.

— Если эта статья появится здесь, для него останутся открытыми другие заводы, — возразила Лагутина. — А если я пошлю ее в центральную газету…

— Я понимаю, что когда в руках бомба, трудно ее не бросить. Но не делайте этого. Обещаете?

— Нет.

Вздохнув, Даниленко взглянул на редактора.

— Простите, Роберт Арнольдович, но я бы хотел провести воспитательную работу с глазу на глаз. — И когда Филипас вышел, сказал: — Дина Платоновна, журналист в своих побуждениях не только должен быть чист, он непременно должен казаться чистым. Это очень важно. Ваше непримиримое отношение к Гребенщикову и так уже истолковывается превратно. Говорят (обратите внимание, употребляю недостойный, но вполне приемлемый для такой ситуации аргумент — «говорят»), что вами тоже движут эмоции, а пером водит не столько нелюбовь к Гребенщикову, сколько любовь к Рудаеву. Не нужно подтверждать эту сплетню.

На приморском заводе Даниленко пользуется особым уважением. Он этого завода выхованец, этого завода выдвиженец. И не только: этого завода созидатель.

Маленький старый завод долгое время не имел постоянного хозяина и переходил из рук в руки. Подчинялся он то Наркомату путей сообщения, поскольку одним из видов продукции его были нефтеналивные цистерны, то Наркомату судостроения — для него он производил листовой металл. Только некоторое время, самое тяжелое для завода, совсем никому не подчинялся, зато потом получил сразу трех хозяев.

Даниленко видел единственный выход из этой неразберихи — перевести завод в подчинение Министерства черной металлургии. Только тогда он превратится из подсобного предприятия в самостоятельное. Осточертели ему и многовластие, и безвластие, и междувластие. Он бывал на крупных заводах страны — в Кузнецке, в Магнитке — и бредил их масштабами. Типичная черта настоящего руководителя, кое-кому недоступная, кое-кому непонятная, — постоянное, неудержимое стремление к росту. Своего предприятия, своего района, своей области, своей страны. Спроси любого ответственного работника, даже изнемогающего от перегрузки, хочет ли он расширить свое предприятие, — и получишь один ответ: «Хочу». Дел и так по горло, почета достаточно, денег тоже (кстати, далеко не всегда, даже почти никогда, увеличение объема работ не сопровождается повышением оклада), а ему подавай новые хлопоты.

Вот таким жадным до самозабвения на новое был Даниленко. Потому и стремился пришвартоваться к большому кораблю большой металлургии. Борьба была сопряжена с риском. Министерство металлургии не хотело брать старое, обветшавшее предприятие, Министерство судостроения не отдавало его.

Однажды вызвал Даниленко министр судостроительной промышленности. Усадил возле стола, покружил вокруг него, как коршун вокруг перепелки, и разразился:

— Как вы думаете, кому без кого легче обойтись? Мне без вас или вам без меня? Поймите, на кой черт мне директор, который мало того что хочет сам уйти, так еще и завод за собой увести! Директора я найду. Мне металлургические цехи нужны. Свой металл. Найдите у себя крохи мужества, подайте заявление об уходе по собственному желанию. И езжайте на все четыре стороны.

Даниленко благодушно прищурился.

— Мне самому уходить не хочется. Вот вместе с заводом я уйду.

— Будет хуже. Я вас освобожу как не справившегося с обязанностями.

— Это не выйдет. За меня вступятся, — с уничтожающим спокойствием сказал молодой директор.

Не один такой бой выдержал он. И в конце концов победил. Металлургические цехи передали Министерству черной металлургии. А лишние отсекли. И получилось, как в сказке: каждая отсеченная часть стала жить самостоятельно. Вагоностроительный цех превратился в вагоностроительный завод, станкостроительный — в огромный машиностроительный. Вместо одного — три завода. Можно быть довольным? Можно успокоиться? Но не радовало это Даниленко. Медленно рос его завод, металлургический. Так, небольшая реконструкция, и то больше для облегчения труда, чем для увеличения производства. А потом его забрали на работу в обком, и на заводе решили, что борьба за расширение на том и кончилась. Троилина объем работы вполне устраивал, большего он не хотел добиваться.

Часто бывает, что руководитель предприятия, уходя на повышение, уносит с собой свои мечты и замыслы и складывает их в архив брошенных дел даже в том случае, если завод остается в сфере его подчинения.

На этот раз так не получилось. Как ни много забот было у Даниленко (что ни говори — промышленность всей области), он все же находил время уделять приморскому заводу особое внимание. Мечта превратить его в первоклассное предприятие не только не погасла, но даже окрепла, ибо возможности для ее осуществления возросли. Разве плохо иметь в области еще один крупный металлургический завод, тем более что его можно прилепить к существующему предприятию с традициями, созданными годами, с квалифицированными кадрами, к городу, жить в котором радостно, из которого никому не хочется уезжать, потому что разместился он среди садов, у самого ласкового моря. Даже на курорты из этого города люди ездят меньше, чем из любого другого. Сел на трамвай, пять-шесть остановок — и ты на пляже, отъехал десяток километров — и уже в деревне на Белосарайской косе.

Директор завода — и секретарь обкома, пусть второй. Разный кругозор и разные возможности. И Даниленко использует их.

На Алчевском заводе сложено оборудование для листопрокатного цеха. Великолепное оборудование. Но ставить этот цех в Алчевске, по существу, негде. Нужно либо снести старый заводской поселок, либо строить цех далеко от завода. Первый вариант не приемлет городской Совет, против второго проектная организация. Два года длится жаркая междоусобица. Ведутся длительные дискуссии, пишутся всевозможные петиции, в общем — ломаются копья, и трениям не видно конца. Обе стороны так или иначе правы, и не может быть решения, которое помирило бы их, а главное — устроило бы государство.

Даниленко находит решение, устраивающее государство: забрать оборудование в Приморск и построить новый цех на свободном месте при заводе. Алчевцы не возражают. Эти споры им навязли в зубах, и у них слабый совнархоз, в котором нет крепких металлургов. Но московские проектировщики взвиваются до небес. По той ярости, с какой они защищают проект, можно предположить, что отстаивать свои позиции их вынуждает не что другое, как уязвленное самолюбие.