Анатолий Рыбин - Люди в погонах

Павлов, уловив настроение комбата, опросил с ободряющей шутливостью:

— Ну, как, робинзоны, сражались достойно? Никто не дрогнул?

— Выдержали, товарищ генерал, — ответил Мельников. — А ефрейтор Груздев геройским парнем оказался.

— Это какой Груздев, пулеметный чемпион?

— Совершенно верно.

— Ну-ка, ну-ка, что он сотворил?

Мельников стал рассказывать, постепенно избавляясь от неловкости. Генерал слушал, чуть наклонив голову. Потом вынул из кармана блокнот. Записав фамилию ефрейтора, спросил задумчиво:

— Кажется, из-под Смоленска?

— Так точно.

— Молодец. Отмечу, непременно отмечу. — Он убрал блокнот в карман и снова посмотрел в глаза Мельникову. — Ну, а как водители? Наверное, запросите отдых?

— Нет, не запросим, — как можно спокойнее ответил Мельников. — Батальон готов к новому рейсу.

— Да, но водители?

— Все готовы, — уже тверже оказал комбат и выпрямился, показывая тем самым, что говорит он серьезно и вполне обдуманно. — Мы, товарищ генерал, организовали отдых в пути. Офицеры вели машины, а водители спали.

— Да, да, — вскинул голову Павлов. — Совсем забыл, ведь у вас в батальоне все офицеры имеют права вождения. Благодарю, подполковник, за инициативу. Это еще одна, так сказать, живая страница для вашей книги. К тому самому разделу, где вы пишете о значении быстрого передвижения войск на большие расстояния. Кстати... — Он помолчал, посмотрел в упор на Мельникова. — Ваш труд я прочитал с превеликим интересом. И знаете, самовольно, так оказать, передал его командующему. Не утерпел.

Мельников смутился. Такого разговора с комдивом о рукописи он не ожидал. Ему казалось, что Павлов сделает замечания, даст советы и на этом дело кончится. А тут сразу командующему.

— Что-то страшновато, товарищ генерал.

— Ничего. — Павлов улыбнулся. — Люди в ледяную воду без оглядки прыгают.

— Это верно.

— Ну вот... Да, чуть не забыл. Можете объявить Нечаеву, что пришел приказ о его утверждении в должности замполита. Довольны?

— Очень, товарищ генерал.

— Вот и трудитесь. А сейчас... — Павлова перебил появившийся в дверях дежурный по станции, маленький, круглый мужчина лет сорока, с флажком в руке.

— Эшелон подходит! — сообщил он громко и тут же исчез.

Павлов и Мельников вышли на перрон. Мимо них в косматых вихрях бурана прогромыхала серая махина паровоза. Побежали платформы с заснеженным грузом, тяжело скрипя и звякая на стыках рельсов. Генерал повернулся к комбату.

— Давайте людей и машины на разгрузку. Через двадцать минут зайдете, получите новый маршрут.

Мельников козырнул и побежал к машинам.

...Следующая ночь принесла Мельникову неприятности. Когда батальон прошел уже почти две трети пути, Крайнов вдруг сообщил по радио, что серьезно заболел Груздев и что необходимо оставить его в совхозной больнице.

Потом в наушниках послышался тревожный голос Степшина: «Произошла авария. Бронетранспортер с тюками сена свалился с крутояра в овраг».

— Ну, пошла беда за бедой, — огорченно махнул рукой Мельников и торопливо закричал в шлемофон: — А что с людьми? О людях доложите!

К счастью, солдаты оказались невредимыми.

— А водитель, водитель кто? — продолжал задавать вопросы комбат. Выяснилось, за водителя был сам Степшин. — Тогда все понятно, — покачал головой подполковник, вспомнив, с какой неохотой учился майор водить машину.

Минут через тридцать Мельников подъехал к месту происшествия. Буран понемногу затихал. Все реже и реже налетали снежные вихри, ударялись о броню машины и мирно, по-собачьи свертывались возле гусениц.

Над оврагом с двух сторон шевелились длинные лучи фар. И там, где лучи сталкивались, из-под снега торчал край сваленного набок бронетранспортера, суетились люди. Мельников посмотрел с крутояра вниз, заметил поднятые кверху колеса, заволновался еще больше. Но в ту же минуту взял себя в руки и, не повышая голоса, сказал Степшину:

— Другие машины не задерживайте. Пусть идут. Спасательные работы придется приостановить до утра. А вообще не твердо вы еще за рулем сидите.

— Виноват, — тихо ответил Степшин. — Чуть-чуть ведь и не рассчитал-то. Каких-нибудь пару метров не дотянул до гребня. И вот влез в эту чертову дыру.

— Действительно, влезли. — Мельников ткнул носком валенка в снег, подумав, оказал сердито: — Ну ладно. Объясняться потом будем. Сейчас распорядитесь, чтобы сено из оврага вытащили и разложили по другим машинам. И полный вперед.

К рассвету буран утих совершенно. Степь открылась до самого края, белая, волнистая, с крутыми гребешками. И такой вокруг установился покой, что визг тяжелых гусениц стал слышен на много километров. В сером небе появились черные точки. Они приближались, росли, и вскоре сидящие на бронетранспортерах солдаты увидели длиннохвостые вертолеты. Они летели под облаками, как прозрачнокрылые стрекозы. И люди вдруг вскинули навстречу им руки. Многоголосое «ур-р-ра-а» покатилось по всей гребнистой степи.

Мельников остановил тягач, вышел на снег и, приставив к глазам бинокль, долго смотрел вверх, радуясь, что в борьбу за спасение скота вступила авиация.

К тому времени, когда Мельников снова подъехал к оврагу, Степшин с группой солдат успел уже расчистить снег вокруг увязшего бронетранспортера. Механик-водитель заканчивал ремонт. Кто-то крикнул:

— Аэросани!

И в самом деле, по гребнистой равнине быстро катила зеленоватая коробка с пропеллером, похожая издали на крупного кузнечика. Неподалеку от оврага коробка остановилась. Из нее выпрыгнул Жогин, раскрасневшийся, подтянутый. Мельников хотел отдать рапорт, но полковник даже не остановился, прошел прямо к краю оврага. Сурово посмотрев на задравшую нос машину, крикнул:

— Кто водитель?

Солдат в помятом полушубке оторвался от машины, вытянулся, как только мог, и назвал свою фамилию.

— Почему допустили аварию?

— Это не он допустил, — сказал подошедший Степшин. — За рулем был я, товарищ полковник.

— То есть как вы? На каком основании?

— На основании приказа комбата, товарищ полковник. Водитель отдыхал, а я вел.

По лицу Жогина расползлись синеватые пятна. Он резко повернулся к Мельникову, спросил раздраженно:

— Извольте объяснить, подполковник!

Мельников, не теряя спокойствия, стал докладывать. Когда он сказал, что замена водителей офицерами и сержантами дала возможность выиграть время для второго рейса, Жогин вскипел еще больше.

— Что вы меня выигрышами угощаете! Кто вам дозволил устранять от машин водителей? В каком уставе это написано?

— Я полагаю, — сказал Мельников, — что в боевой обстановке...

— Что вы меня просвещаете! При чем тут боевая обстановка? Сейчас мирное время, а у вас потери. Экспериментами занимаетесь. Ну, за это вы ответите!