Анатолий Рыбин - Рубеж

Гуляя по лесистой приречной пойме, Марина забрела в самую ее чащу. Раньше, когда на деревьях держалась листва, здесь постоянно царил полумрак и заходить сюда было жутковато. Теперь, без листвы, деревья словно поредели. Сквозь голые ветви стала видна река, и расстояние до нее как будто уменьшилось. Марина без особого труда пробралась к самой воде, устроилась на чисто вымытом дождем камне и, глядя на прозрачные речные струи, задумалась.

Сегодня Иван пообещал вернуться со стрельбища только к ночи. Впереди у Марины был ничем не занятый день. Можно было бы, конечно, пойти в читальный зал гарнизонной библиотеки, почитать что-нибудь интересное, а еще лучше — возобновить оставленную когда-то работу над стихами. Марина, проводив утром мужа, попыталась написать что-нибудь о степном крае, который то пугал ее, то вдруг привораживал. Но стихи не писались. Просидев впустую за столом до обеда, она с досадой скомкала исчирканные листки и ушла в столовую.

После обеда Марина не пошла домой, а направилась прямо сюда, к реке. Она слушала тихий плеск воды и одинокие полусонные крики незнакомой птицы, притаившейся в прибрежных осоковых зарослях. Время от времени из степи со стороны стрельбища доносились приглушенные расстоянием то короткие, то длинные пулеметные очереди.

Задумавшись, Марина не сразу заметила вылезшего из поросшей мелким лозняком канавы мальчонку. В измазанной глиной курточке, с размалеванными грязью щеками, он напоминал маленького дикаря.

— О боже! — всплеснула Марина руками.

— Вы, тетенька, не бойтесь, — не по-детски серьезно принялся успокаивать ее мальчик. — Я тут с папой Федей живу. Я вас знаю.

— Меня? — удивилась Марина.

— Ага! Вы к нашему командиру полка приехали. Правда?

Марина, с любопытством рассматривая малыша, спросила:

— А где же твоя мама?

Мальчик долго молчал, потом тяжело, по-взрослому вздохнул и грустно ответил:

— Мои папа и мама в Байкале утонули. Только я был тогда совсем маленьким и ничего не помню.

«Ах вон оно что!» Марина припомнила — ведь Иван ей как-то рассказывал, что прапорщик Шаповалов воспитывает сына своей сестры, трагически погибшей во время шторма. Глядя на мальчонку, Марина подумала жалостливо: «Какой же он неухоженный», спросила ласково:

— А как тебя зовут?

— Володя, — ответил мальчик.

— Ну вот что, Володя, давай умоемся, а потом побеседуем. Хорошо?

Мальчик настороженно поджал губы, колюче сузил свои чернявые глаза, но противиться не стал. Он в тот же миг направился к песчаной отмели и отважно зашлепал по воде ладонями. Пока Марина подходила к нему, осторожно ступая с камня на камень, он успел смыть с лица и шеи все грязные пятна и, вытянув тоненькую шейку, обернул лицо, к Марине, как бы говоря своим видом: «Вот я и чистый».

Марина стянула с головы платок и принялась старательно утирать мальчика.

— Тетенька, а я знаю тайну, — доверительно прошептал Володя, увертываясь от Марины, которая старалась вытереть воду, затекшую ему за воротник.

— Какую тайну? — спросила Марина.

— А вы никому не скажете?

— Постараюсь.

— Честное нерушимое?

— Конечно.

Володя пристально посмотрел в лицо Марины, как бы ища подтверждение ее обещанию, потом сказал таинственным шепотом:

— Тут база строительная есть.

— Какая база?

— Пойдемте, тетенька, я покажу, — пообещал мальчик и повел Марину вдоль берега на высокий бугор, где в широких штабелях лежали толстые бревна, уже потускневшие от времени. А чуть подальше, на выровненной площадке, торчали врытые в землю столбы. На одном из них был прибит кусок фанеры с крупной, корявой детской надписью: «Секретный объект».

— Вот видите? — спросил мальчик, показав на щиток.

Нетрудно было догадаться, что автор этой загадочной надписи не кто иной, как маленький Маринин гид. Делая вид, что она всерьез проникается «военной тайной», Марина ответила шепотом:

— Теперь вижу.

Мальчик улыбнулся, довольный произведенным эффектом.

— Послушай, Володя, — спросила она, — а кто же начальник секретного объекта?

— Мой папа Федя, — с гордостью ответил мальчик. — У него все чертежи есть. Как разложит на полу — ух и широкие, не перепрыгнешь!

— Интересно. А что же тут будет: дача, гараж, штаб?

— Дом для охотников, — сказал мальчик и, вдруг спохватившись, сделал устрашающие глаза: — Только вы, тетенька, никому, никому не говорите. Ладно?

Авдеев вернулся со стрельбища, когда на улицах городка уже горели электрические огни. Он встретил задумчивую Марину возле дома.

— Ты куда-то ходила? — спросил Авдеев.

— Я весь день хожу, — сказала Марина загадочно. — Познакомилась с Володей.

— Каким Володей?

— Очень симпатичный молодой человек.

— Шутишь?

— Нет, говорю вполне серьезно.

Войдя в дом, Авдеев разделся, смыл в ванной въедливую степную пыль, устало попросил:

— Чайку бы покрепче.

— Может, сначала поешь? — предложила Марина. — Домашнего, правда, ничего нет, но есть колбаса.

— Не беспокойся, я поел с солдатами. А чайку попью с удовольствием.

Марина, включая электрический чайник, спросила:

— Чего ты хмурый? Плохо стреляли?

— Да нет, стреляли неплохо. Жигарев придирается. Говорит, что раньше в полку было больше порядка. И главное, цепляется по мелочам: то сигнальный флаг поднять опоздали, шнур заело, то кто-то доложил вяло о количестве пробоин в мишенях. А все нервы, нервы...

— Значит, не сошлись вы с ним характерами, — заметила Марина.

— Возможно, — согласился Авдеев. — Но странно то, что комдив терпит рядом с собой такого занозистого человека. Вот этого я понять никак не могу.

Марина насторожилась.

— Слушай, Ваня, а ты не ошибаешься в Мельникове? Может, ты просто выдумал его еще до того, как приехал сюда?

— Ерунду ты говоришь, — попробовал отмахнуться Авдеев. — Странное представление у тебя о командире дивизии. Ты думаешь, он должен быть ко мне добрым, милым дядюшкой, даже когда налицо явные упущения в боевой подготовке полка?

— Извини, дорогой, но я же вижу, как ты мучаешься. Все время тебя что-то смущает, не устраивает. Ты, правда, стараешься скрывать все это, но...

Авдеев положил руку ей на плечо:

— Хватит, Маринушка, хватит. Есть другие заботы. На днях замкомандующего должен приехать.

— В твой полк? — спросила Марина.

— Наверно, будет и у нас.

— Проверка?

— А теперь каждый день проверка, — сказал Авдеев, — Ты же слышала по радио, как развертываются натовские стратеги — учение за учением проводят, и все с прицелом на нас. Разве в такой обстановке можно позволить себе расслабиться? Ни в коем случае. Вот и трудимся, как говорится, не жалея живота своего. — Он посмотрел на включенный чайник. — А как там чаек? Не готов еще?