Роман Ким - Девушка из Хиросимы

— Ты по какому делу?

Вызвали к врачу.

Если к врачу, иди туда, — он кивнул в сторону флигеля. — Скоро прием кончится.

Сумико и дядя прошли во двор. Сумико стала за женщиной в желтой фуфайке и зеленых мужских брюках и в японских сандалиях на босу ногу, ногти на ногах были яркокрасные. Она молча объясняла что–то женщине в красном пальто. Они кивали друг другу, делали гримасы и быстро двигали руками. Окинув Сумико взглядом с головы до ног, они переглянулись, пошевелили пальцами и прыснули. Из флигеля выглянул мужчина в белом халате. Стоящие впереди женщины вдруг загалдели. Дядя отошел в сторону и присел на корточки рядом с пожилой женщиной в красных перчатках.

Сумико толкнули сзади в спину. Она обернулась и чуть не вскрикнула. Перед ней стояла Харуэ с накрашенными губами и выщипанными бровями, в европейском платье, с маленькой кожаной сумочкой на плече. Харуэ скользнула взглядом, по залатанным шароварам Сумико и улыбнулась, показав ямочки на щеках:

— В первый раз пришла?

Сумико кивнула головой .и спросила:

— Харутян больная?

Пока нет, пришла на осмотр. — Харуэ вынула из сумочки сигарету и закурила. — Но окоро вое рашю заболею. У нас дорога одна… в помойку. Сумитян давно начала?

Что?

Ну… этим заниматься.

К Сумико подошел дядя и, покосившись на Харуэ, сказал:

— Идем туда. Здесь не то…

Харуэ, оттопырив нижнюю губу, выпустила дым колечками и отвернулась. Дядя и Сумико пошли к воротам. Их нагнал полицейский и схватил Сумико за пояс.

— А ты куда? Вечером будем ловить всех, кто без отметки.

Дядя строго посмотрел на полицейского и помахал рукой перед носом:

— Мы по другому делу.

Они быстро прошли в управление. Дядя вошел в последнюю комнату и вскоре вышел вместе с жен–щиной–полицейским.

— Надо туда пойти, — тихо сказал дядя. — Не бойся, я пойду вместе. Тебе дадут там лекарство.

Женщина–полицейский повела их по главной улице в сторону иностранного квартала. Пройдя вдоль забора, они свернули в переулок, где стояло несколько машин с опущенными занавесками на окошках. Женщина–полицейский подошла к жандарму, стоящему у ворот, и показала записку. Он покачал головой и вернул ей записку. Женщина–полицейский с недоуменным видом пожала плечами и повела дядю и Сумико обратно.

У главных ворот их ждал пожилой худощавый иностранец в штатском. Он сердито сказал женщине–по–лицейскому по–японски:

— Я же звонил вашему начальнику, что надо прийти к главным воротам. Почему ты туда потащилась?

Я повела их туда… к воротам номер три. Там ведь медицинский отдел. В прошлый раз…

Худощавый перебил ее:

— Надо было сюда прийти. В медицинский отдел можно отсюда пройти. — Он кивнул подбородком в сторону дяди: —А тебе что?

Дядя поклонился:

— Я дядя этой девушки. Мы вместе…

Пропуск выписан только для девушки. Подожди где–нибудь. — Он повернулся к Сумико: — Иди за мной.

ю

По обеим сторонам асфальтовой дороги были насажены кусты, на лужайке за деревьями играли дети иностранцев под присмотром нянек — негритянок и японок. Сумико и сопровождавший ее худощавый человек обошли слева длинный двухэтажный белый дом с красной черепичной крышей и гараж. За площадкой, огороженной высокими рамами с железной сеткой, стоял одноэтажный светлозеленый дом, упирающийся в высокий забор с торчащими наверху кольями, опутанными колючей проволокой.

Подойдя ближе, Сумико увидела, что половина светлозеленого дома находится за забором и выходит во двор, окруженный высокой кирпичной стеной. Перед домом стояло несколько белых машин, с красными крестами на стенках. Худощавый в штатском пропустил Сумико в переднюю и показал стоявшему у дверей жандарму маленькую книжечку. Они пошли по коридору вдоль дверей с матовыми стеклами, свернули налево, потом еще налево, затем направо и прошли большую комнату, заставленную высокими белыми шкафами. Здесь стоял часовой с автоматом, ц спутник Сумико снова показал маленькую книжечку.

От комнаты с белыми шкафами начинался узенький коридор, устланный мохнатым половиком, конец коридора упирался в дверь, обитую желтой кожей. Худощавый остановился перед последней дверью на правой стороне и нажал кнопку на стене. Над дверью загорелась зеленая лампочка. Худощавый открыл дверь и движением головы показал Сумико, чтобы она вошла.

В большой комнате с .матовыми стеклами на окнах за большим столом, заваленным книгами и большими папками, сидел в кресле седой краснолицый иностранец в белом халате. Он держал во рту две соломинки н пил что–то из высокого, узкого стакана. Тот, что привел Сумико, взял у нее жетончик, усадил ее на табурет и, поговорив с седым, обратился к Сумико:

— Профессор говорит, что ты должна была уже да'вно явиться к нам. Ты числишься в нашем списке, и тебе дали жетон на бесплатное лечение у нас. Мы будем лечить как следует, а не так, как японские врачи.

Профессор приказал Сумико спустить халат с плеч, ощупал рубец, осмотрел ее глаза и погладил по голове. Потом закурил трубку, вынул из папки листок и, повернувшись к Сумико, тихим голосом заговорил по–английски. Глаза у профессора были разного цвета — один серый, другой голубой. Худощавый переводил:

— Профессор говорит, что у него есть внучка примерно твоего возраста. Поэтому профессор очень жалеет тебя и хочет вылечить. Ты была в тот день в центре города, и поэтому твоя кровь не в порядке… В любой момент может начаться лучевая болезнь. Поэтому надо принять превентивные меры.

Сумико посмотрела профессору в глаза:

— Вы будете давать мне лекарства?

Переводчик перевел ответ профессора:

— Мы будем делать тебе инджекшн… вливать очень хорошее лекарство. Это очень дорогое лекарство. Его могут покупать только самые богатые люди, называется «фосфорас тридцать два». В Японии этого лекарства нет.

Профессор вынул из папки маленькую книжечку в кожаном переплете и, раскрыв ее, протянул Сумико. На книжечке была наклеена фотокарточка Сумико, что–то напечатано по–английски и поставлена печать.

— Ты теперь будешь под нашим медицинским контролем, — сказал переводчик. — К японским врачам ходить не надо. Вместо жетончика даем тебе этот постоянный сертификат. Будешь предъявлять его при входе сюда и выходе. Не теряй и никому не показывай. И никому не говори, что лечишься у нас. 'Придешь сюда послезавтра утром. Смотри, непременно приходи. — Он нахмурился и погрозил пальцем: — Если не придешь, за тобой пошлем полицейских.

У меня по утрам голова кружится и слабость… — сказала Сумико. — И рубец часто болит… Дайте лекарство.

Худощавый еще поговорил с профессором, подошел к шкафу у стены и, вытащив из ящичка стеклянную баночку с таблетками, передал ее Сумико.