Роман Ким - Девушка из Хиросимы

Сумико вошла в тускло освещенную прихожую. На стене висело объявление:

Товарищи!

В конце месяца надо внести плату ?&. аренду помещения. Если просрочим, нас немедленно вышибут отсюда и здесь будет запасной склад бочарной мастерской. О т стоим наш Дом культуры.

Вносите пожертвования кто сколько может!

За дверью справа слышались голоса. Сумико приоткрыла дверь. В продолговатой комнате на полу сидели парни и девушки и, наклонившись над большим листом картона, наклеивали на него исписанные полоски бумаги, фотоснимки и рисунки. Сидевшие за ящиками девушки писали карандашами на бумажных полосках, другие вырезывали фотоснимки из газет и журналов. А парень с взлохмаченными волосами, лежа животом на полу, раскрашивал буквы в углу листа. Все девушки были в шароварах, тоже залатанных, некоторые в соломенных лаптях, а парни в испачканных краской и мелом холщовых штанах, таких же истрепанных, как у деревенских ребят. Все работали молча, было тихо, только позвякивали бубенчики, привязанные к ножницам, и падали с потолка капли в деревянную кадочку у окна.

На скрип двери все обернулись и уставились на Сумико. Утиральник она потеряла, когда бежала по пустырю. С ее волос текла вода, а шаровары были заляпаны грязью. Лежавший на полу лохматый парень привстал и засунул кисточку за ухо.

— Марико–сан здесь? — тихо спросила Сумико.

Скоро должна прийти, — ответил лохматый. — Ты с завода консервных банок?

Нет, я не городская, — сказала Сумико и села на пол.

Дверь в углу открылась, и вошел, опираясь на палку, Кандзи, за ним парень с сердитыми глазами, Цумото. Кандзи удивленно раскрыл глаза:

— Сумико?

Она вскочила и, вытянув руки, бросилась к нему, припала головой к его плечу и заплакала. Кандзи похлопал ее по спине:

— Эх ты, плакса… Успокойся.

Сумико вытерла слезы о плечо Кандзи. Он засмеялся.

— Как в театре. Ты чего нюни распустила? Как попала сюда?

Сумико стала быстро .рассказывать обо всем: как ее вызвали в полицию, как ее осматривал иностранный профессор и приказал приходить к ним, как она побежала к Марико и, не застав ее дома, пошла по улице и «ак ее чуть не схватили военные.

Она протянула Кандзи удостоверение, выданное ей профессором. Приземистый лохматый парень заглянул в удостоверение и, сделав круглые глаза, ударил себя по голове:

— «Эй–Би–Си–Си»! Это, навер–но, разведка. Новую завели.

Цумото сердито посмотрел на него и взял удостоверение. Из коридорчика вошла Марико в клеенчатом плаще.

— Сумико–сан! — Марико всплеснула руками. — Мне сказали, что кто–то заходил, а я не знала кто.

Она стала протирать очки. Цумото показал ей удостоверение и кивнул в сторону Сумико.

— Ее вызывали в медицинский отдел штаба базы и дали эту штуку. А Ириэ поднял панику, говорит, что это название нового разведывательного органа.

«Эй–Би–Си–Си», — прочитала Марико. — Это сокращенное название: «Атомик бомб кэджуэлти ко–мишн» — комиссия по изучению жертв атомной бомбы. Это вовсе не разведка.

Кандзи хлопнул лохматого Ириэ ладонью по спине.

— А ты уже поджал хвост.

А тут что написано? — спросила Сумико, показав на надпись рядом с фотокарточкой.

«Экспирейшн дэйт — индефинит». — Марико покачала головой. — Срок действия неограниченный. Странно, что вместо фамилии и имени здесь только литер и номер. Экс–Зи девяносто восемь.

Кандзи стукнул палкой о пол.

— Хотят прикрепить навсегда к этой Эй–Би–Си–Си для изучения. У крыс и сурков, над которыми проделывают опыты, тоже нет фамилий, а только номера.

Туда нельзя ходить, — быстро сказал Цумото.

Марико кивнула головой.

— Сумико–сан была в тот день в эпицентре взрыва, поэтому очень интересует этих…

Если я не пойду, за мной придут, — сказала Сумико.

Кандзи почесал небритый подбородок и посмотрел на Цумото.

— Надо что–нибудь придумать, — сказал Кандзи. — Придется спрятать.

Марико подошла к Кандзи и Цумото и стала шептаться с ними. Потом взяла Сумико под руку и шепнула ей на ухо:

— Сумико–сан спрячется у меня. А вашего дядю известим.

Кавдз'и толкнул Цумото локтем и подмигнул:

— Это та самая девчонка, помнишь, я говорил… сидела двое суток без всякой еды и победила.

Сумико покраонела:

— Меньше суток… и все время ела.

Цумото вдруг широко улыбнулся, показав все зубы. Лицо у него стало совсем как у мальчишки. Он засунул руку в карман куртки.

— Твоя картинка с девочкой и танком имела большой успех. Одно из самых удачных произведений Кацу Гэнго. Вот носи, — он протянул ей значок — эмалированный сине–красный флажок с белым голубем посередине, — и будь всегда честной и смелой. Будешь?

Буду, — прошептала Сумико.

Кандзи взял ее за шиворот и встряхнул.

— На словах–то храбрая, посмотрим на деле.

1

Сумико поселилась у Марико в маленькой комнатке на втором этаже в японской половине дома. Коридор отделял японскую половину от европейской. Две комнаты Марико, обставленные по–европейски, находились напротив комнатки Сумико.

Марико целый день не было дома. Она работала в конторе своего отца, управляющего филиалом страховой компании, высокого старика с длинными белыми усами. Сумико видела его редко. Он возвращался поздно вечером и не выходил из своих комнат в японской половине нижнего этажа.

Окно в комнатке Сумико выходило на задний двор, огороженный невысоким забором с черепичной крышей. В соседнем дворе по утрам старик с белой бородой упражнялся в стрельбе из лука. Спустив халат с одного плеча, он поднимал над головой большой лук, потом, медленно снижая его, направлял стрелу в бумажную мишень, установленную на песчаной насыпи. Марико сказала, что этот старик — бывший вице–адмирал, командовал эскадрой во время тихоокеанской войны.

А слева, за бамбуковой изгородью, в маленьком доме жила учительница аранжировки цветов. Она занималась с ученицами, открыв двери на веранду. Ученицы резали стебли хризантем и веточки и ставили их в вазы разных форм и в корзиночки. На больших подносах

лежали связки белых и желтых хризантем, прутики и пучки листьев. Их по утрам привозил в тележке старичок — продавец цветов.

Уже наступила пора хризантем. Теперь Сумико просыпалась по ночам не от зуда в плече, а от острой колющей боли. Так было каждую осень. Но на этот раз боли сопровождались сильным головокружением. И с каждым днем росла слабость во всем теле.

А однажды утром вдруг хлынула кровь из носу и долго не останавливалась. Марико вошла в тот момент, когда Сумико, сняв халат, осматривала себя перед зеркало'М. В носу у нее торчали свернутые жгутиком бумажки.

— Пятен еще нет, — пробормотала Сумико. — Наверно, скоро появятся.