Вилис Лацис - Безкрылые птицы

Карл замолчал. Выговорившись, он освободился от горечи, что накипела в нем.

Они подошли к Понтонному мосту. Карл собирался идти в Задвинье.

— Где ты живешь, Витол? — спросил он, останавливаясь.

Волдис покраснел.

— Валяюсь по ночлежкам.

Карл опять тихо свистнул.

— Ну да, ты только что вернулся с военной службы. Верно, все, что имеешь, — на тебе? Не стесняйся же, ты не девица, — я ведь понимаю тебя.

— Не поможешь ли ты мне купить рабочий костюм попроще. Мне надо что-нибудь почище, чтобы переодеваться по вечерам.

— Это можно. Сегодня у меня есть время. Купи подержанный костюм. Я тебе помогу поторговаться.

Они свернули к барахолке. Оценив дружеское отношение Карла, Волдис чистосердечно рассказал ему о своем положении. Карл тоже рассказал кое-что о себе. Он посещал среднюю школу, хотел учиться дальше, мечтал об университете; но умер отец, и Карл остался один-одинешенек. Работал на фабриках, в мастерских, теперь очутился в порту. Нужда и непосильный труд вытравили, наконец, всякую охоту учиться. Теперь он больше не задумывался над такими высокими материями.

— В конце концов кому-нибудь приходится делать черную работу. Если ее никто не будет выполнять, вся жизнь остановится. По-настоящему, нас должны бы прославлять как героев, добровольно взявших на себя эту тяжелую участь, нам бы следовало давать ордена и после смерти вписывать наши имена в особую книгу. Но кто это сделает? На нас смотрят, как на животных, как на обыкновенную рабочую скотинку.

Этот человек умел ненавидеть. Он знал, кого ненавидеть. Волдис не понимал еще его чувств. Он еще не осознавал, что мир разделен на два лагеря, и все несправедливости ему казались случайностью. Волдис все еще думал о каких-то компромиссах и надеялся на что-то лучшее.

На барахолке их встретили спекулянты. Обуреваемые коммерческим пылом, они стремились опередить друг друга. По крайней мере из двадцати лавчонок одновременно высунулись светловолосые и темноволосые головы. Навстречу друзьям выбегали оживленно жестикулирующие пожилые женщины, а когда они проходили мимо какого-то обувного ларька, им, по-деловому улыбаясь, молодая девушка, более сдержанно, чем ее мать, предложила свой товар. Весь ряд заволновался, десятки глаз выжидательно смотрели на покупателей.

— Молодой человек, что вы желаете? Идите сюда, заходите! Не нужна ли вам рубашка, брюки, шляпа, носки, непромокаемая куртка? Взгляните, за это денег не берут, пощупайте товар! Хорошие штиблеты, лоцманские сапоги. Брюки из Манчестера, блузы, фланель, бумазея, шерсть, хлопчатка.

Торговцы противоположного конца ряда внимательно следили за каждым шагом покупателей. У них словно с груди камень свалился, когда они увидели, что посетители нигде не останавливались. Молниеносно они придумывали волнующие обращения. Неприятно было только, что они не знали, что нужно этим парням. Торговцы двинулись им навстречу, присматриваясь, на каких товарах останавливались глаза молодых людей. Присмотревшись, они вернулись в свои лавчонки, убрали в сторону сорочки и носки и разложили на виду брюки и блузы. Они перебрасывали эти вещи с руки на руку, расправляли и расхваливали. Наконец одному из них удалось привлечь внимание Волдиса и Карла.

— Молодой человек, я вижу, вам нужны рабочие брюки! Взгляните, что может быть лучше этого? Это настоящий заграничный товар, чертова кожа. Уверяю вас, ее никогда не износить! Какие вы желаете? Синие, зеленые, коричневые? Заходите сюда, заходите, что за торговля на улице?

Верзила, про которого нельзя было сказать, что природа обидела его мускулатурой, почти насильно втащил обоих покупателей в лавчонку.

— Вам нужны синие брюки? Пожалуйста, примерьте, это будет в самый раз. У вас хороший рост, и я вам даю подходящие брюки, чтобы вы не походили на кулика.

Карл с видом знатока начал торговаться. Рассматривал, мерил, ругал. То ему материал казался слишком тонким, то швы расползлись, то цвет был линялый. Ему было трудно угодить.

— Сколько вы хотите за это тряпье? — спросил он небрежно. — Только не запрашивайте, я цену знаю.

— Как можно такой товар называть тряпьем? Это настоящая чертова кожа. Ну, я вам скажу окончательную цену, чтобы не торговаться. Я отдаю даром, зарабатываю каких-нибудь двадцать пять сантимов. Как для своего старого покупателя, отдам за пятнадцать латов! Молодой человек, молодой человек! Да не убегайте вы сразу, вернитесь, я уступлю за четырнадцать латов пятьдесят сантимов… Ну, сколько вы дадите? Торговля остается торговлей, назовите свою цену.

Громадная фигура торговца загородила выход. Карл повертел брюки и блузу, сделал кислое лицо и сказал:

— Я скажу вам свою цену. Хотите — отдавайте, хотите — нет. Только больше не торгуйтесь. Я не прибавлю ни сантима.

— Ну, сколько, сколько? Говорите же?

— Восемь латов.

Ни один актер не изобразил бы лучше чувства негодования и глубокой обиды, с какой семипудовый детина вырвал из рук Карла брюки и, повернувшись к нему спиной, с сопеньем ушел в угол.

— Что я вам — обезьяна, чтобы надо мной смеяться?! Разговор окончен. Идите, молодой человек, и поищите за восемь латов такой товар, а потом вернитесь и плюньте мне в лицо!

Внезапно он опять подбежал к Карлу и принялся бить себя кулаком в грудь.

— Постыдитесь вы… постыдитесь!.. Вам даром отдают! Постыдитесь! Последнее слово — двенадцать латов! И больше нечего говорить. Ну, по рукам, сделайте почин!

— Пойдем, — Карл сделал знак Волдису и вышел из ларька.

Они еще не успели дойти до двери, как великан схватил их за плечи и потащил обратно. Его негодование как рукой сняло. Усталый, как после тяжелого припадка, он стоял перед ними тихий и грустный и еле слышно говорил:

— Ну, сколько вы мне по-настоящему дадите? Назовите окончательную цену, вы ведь не дети.

— Кто же за это тряпье больше даст? Ну, пусть будет девять латов. Если хотите продать — заворачивайте.

— Мил человек, прибавьте еще! Немножечко прибавьте. Ну, говорите, сколько прибавите? Одиннадцать латов, десять с половиной…

Они опять направились к выходу.

— Десять латов! — в отчаянии крикнул несчастный великан.

— Заверните!

Отчаяние торговца сменилось веселым оживлением. Быстро и ловко заворачивая покупку, он не переставая говорил и иногда что-то нетерпеливо кричал жене, не уделявшей достаточно внимания проходящим покупателям.

— Когда вам опять что-либо понадобится, приходите ко мне. Я вам, как постоянному клиенту, уступлю подешевле, с ручательством за качество. Будьте здоровы, спасибо! Всего хорошего!

Не меньшую борьбу пришлось выдержать и в другой лавке, где Волдис купил за три лата серую кепку. Затем они вернулись к торговцу, у которого купили брюки. Волдис решил сразу же переодеться во все новое.