Вилис Лацис - Безкрылые птицы

Без четверти восемь встал Зван, молча положил на тарелку свою порцию и начал медленно, сосредоточенно жевать. К нему присоединился Гинтер. И только без пяти восемь зашевелились остальные. Они торопливо, ничего не видя опухшими со сна глазами, соскакивали с коек, пошатывались, натыкались на стол и отчаянно чертыхались. Сопя и кряхтя, они старались попасть ногой в штанину, ругались по-английски и вообще всячески выказывали свое недовольство. Зоммер, фыркая носом, поковырял в тарелке и отвернулся.

— Вчера бурда, сегодня бурда, завтра бурда, послезавтра… Что это за наваждение, неужели кок ничего больше не может придумать? Тьфу!

Пофыркав и покрутив носом, он в конце концов все же сел за стол и принялся за только что сурово раскритикованный им завтрак.

В восемь раздался стук в дверь каюты.

— Пошевеливайтесь!

Заспанные, сердитые и неразговорчивые кочегары вышли на работу.

— Останься в кубрике и вымой посуду! — сказал Волдису перед уходом Гинтер. — Не забудь налить в лампу керосину и почистить стекло, а то опять крику не оберешься.

— Кто будет кричать?

— Кочегары. Больше всего Зоммер и Андерсон. Им никогда не угодишь. Времени у тебя полчаса.

— А потом что?

— Потом спустишься в машинное отделение и спросишь у второго механика, что делать.

Гинтер ушел. Снаружи уже слышались грохот лебедки и крики рабочих. Волдис сходил в камбуз за горячей водой и сложил в жестяной таз тарелки, чтобы отмокли. Но чем мыть? У него не было тряпки, Гинтер свою спрятал. Подумав немного, Волдис взял два носовых платка и стал тереть ими тарелки, ложки и ножи. Вода сделалась сальной и густой, и когда он опустил в таз кофейные кружки, они только больше загрязнились.

Потом оказалось, что нечем вытереть посуду, — пришлось взять свое полотенце. Чтобы протереть ламповое стекло, пришлось взять другое полотенце, так как стекло нужно было вычистить любой ценой.

За полчаса он с трудом успел сделать самое главное. А потом следовало еще подмести каюту, — пол заплевали, забросали окурками, бумагой и разным мусором. Покончив с уборкой, Волдис спустился вниз. Часы показывали без четверти девять. Возле машин двигались люди — протирали, смазывали, подтачивали, подкручивали.

— Где тут второй механик? — спросил Волдис у стройного мужчины в коричневой спецовке, который в этот момент что-то намечал циркулем на темной, похожей на подметку, пластинке. Тот сначала кончил чертить, потом взглянул искоса на Волдиса и задумался на минуту.

— Тебе что нужно? — спросил он, будто очнувшись.

— Я посуду вымыл…

— А мне какое дело?

— Что мне теперь делать?

Высокий задумался опять, затем махнул рукой куда-то вправо.

— Иди в кочегарку и помогай выгружать шлак на палубу.

Волдис разыскал темное углубление в стене. В углублении находилась дверь, за ней — абсолютная темнота. Двигаясь на ощупь, Волдис потихоньку пробирался вперед. Левая рука коснулась чего-то теплого, — это была стенка котла. С другой стороны находился бункер. Наконец, он оказался в полутемном помещении. Высоко над головой пробивался дневной свет; внизу, в топках, горел слабый огонь. Зоммер насыпал лопатой шлак в громадное ведро, раза в два больше обыкновенного, нацеплял полное ведро на крюк и кричал наверх:

— Крути!

Наверху что-то скрипело, гремело, и ведро медленно поднималось, исчезая в вентиляционной трубе.

— Меня прислали помочь вам, — обратился Волдис к Зоммеру.

— Иди наверх крутить. Пусть Андерсон насыпает.

До обеда Волдис крутил ручную лебедку. Пока пароход стоял в гавани, в кочегарке скопилось около полусотни ведер шлака и золы. На палубе уже образовалась порядочная куча, на которую кок и юнги время от времени вываливали отбросы: кости, банки из-под сгущенного молока, картофельную шелуху.

Кончив выгрузку шлака, кочегары остальное время прослонялись по темным углам, в которых здесь не было недостатка, и только за несколько минут до двенадцати вымыли руки в керосине. Они брали его тут же, в котельном помещении, из маленьких лампочек, висевших во всех углах и чадивших наподобие факелов.

Волдису не удалось спокойно пообедать. Только он взялся за тарелку, как вынужден был ее отставить: Зоммеру захотелось воды.

— Вылей кофе и принеси воды, — сказал он тоном, не допускающим возражения. Волдис встал из-за стола и пошел за водой.

Затем Зоммер нашел, что лампа не в порядке.

— Кто так чистит стекло? Ты его вытер мокрой тряпкой. Смотри, даже жирные пятна видны!

Пол, по его мнению, тоже был плохо подметен. Чтобы Зоммер не чувствовал себя одиноким, заговорил и Андерсон — тот, что косил одним глазом:

— Что это под койками делается? Мусорный ящик или змеиное гнездо? Так дело не пойдет! Человеку для того и дают время, чтобы он сделал все как следует. Когда я был трюмным, мне каждый день приходилось обтирать койки и иллюминаторы.

— Да! — поддакнул Зоммер. — Я на «Ольге» даже сапоги кочегарам чистил.

Волдис слушал, краснел и не знал: сердиться или признать себя виновным? Растерявшись, он бросил есть и сел в стороне.

— Брось это, — сказал Зван, вставая из-за стола. — Ты, Зоммер, не воображай, что тебе будут чистить сапоги. Если ты и был когда-то таким болваном, постыдился бы об этом рассказывать.

Зван уселся рядом с Волдисом и замолчал. Он, очевидно, пользовался здесь авторитетом, и никто не пытался ему возражать. Волдис поблагодарил его взглядом.

После обеда Волдис целый час возился в каюте, приняв во внимание все сделанные ему замечания. Вытер стол, потом выскреб изо всех щелей набившиеся туда хлебные крошки, еще раз вычистил ламповое стекло и подмел под койками.

Внизу, в машинном отделении, его ждал второй механик.

— Возьми метлу и обмети сверху котлы! — сказал он, когда Волдис спросил, что ему делать.

Волдис пролез через маленькую дверцу в темное, душное помещение. Громадные котлы покрывал толстый слой пыли, Волдис сметал ее, стоя на зигзагообразных открытых и изолированных трубах. Трубы были горячие, да и котлы уже согрелись, — пароход готовился к отплытию и в топках поддерживали огонь. Горячая пыль поднималась тучами, набивалась в нос, в легкие, ложилась на лицо, смешивалась со струившимся по нему потом.

Можно ли было вообще обмести котлы? Они так раскалились, что жгли ноги даже сквозь толстые подошвы. Попарившись часа два, закоптев, как трубочист, Волдис вернулся в машинное отделение. Его одежда потеряла свой синий цвет, сам он выглядел так, будто вывалялся в золе.

Второй механик с усмешкой кивнул головой.

— Сделано?

— Я там больше ничего не мог сделать.

— Хорошо. Пойдем со мной. У меня для тебя есть на примете еще одно дельце.

Механик усмехался. И Волдис понял, что его разыгрывают. Это были грязные, обидные шутки, их мог разрешить себе только второй механик, старый черноморский волк, служивший раньше в Добровольном флоте [43] Добровольный флот — В условиях быстрого развития капиталистических отношений в России после крестьянской реформы 1861 года остро встал вопрос о развитии в стране транспорта, как сухопутного, так и водного. С призывом о создании усовершенствованных транспортных средств выступили во второй половине XIX века ряд общественных деятелей, отстаивавших главным образом интересы буржуазии. Среди них был также один из руководителей во многом прогрессивного, но буржуазного по своей сути младолатышского движения К. Валдемар. В 1873 году по его инициативе было основано Общество для содействия русскому торговому мореходству, которое в 1878 году стало центром сбора добровольных пожертвований на приобретение быстроходных океанских пароходов, составивших так называемый Добровольный флот. Царское правительство решило пристроиться к этому начинанию и взяло руководство сбором средств в свои руки. В 80-х годах управление Добровольным флотом было передано Морскому министерству. К началу первой мировой войны Добровольный флот включал 42 парохода, которые курсировали главным образом на линии Одесса — Владивосток и между портами Тихого океана. и ходивший на пароходах дальнего плавания в рейсы между Одессой и Владивостоком.