Никита Павлов - Чужаки

Он ждал от инженера хоть какого-нибудь разъяснения. Но Калашников ничего не сказал, сухо пожал собеседнику руку и быстро пошел к дрожкам. На вопрос кучера, куда его везти, инженер неопределенно махнул рукой. Но так как кучеру все же нужно было сказать, куда ехать, то он с досадой буркнул:

— Сказал же тебе, домой, болен я.

А Плаксин, согнувшись, стоял в кабинете управляющего. Петчер большими шагами ходил по гостиной, поглядывая на лесничего, который напоминал англичанину его бывшего учителя русского языка.

«У этого субъекта такие же бегающие, неопределенного цвета глаза. Такие же бессмысленные ужимки, такая же покорность, которой, однако, нельзя доверять, — думал он. — Черт знает этих русских, — все они так не похожи друг на друга».

Считая, что дальнейшее молчание становится явно неприличным, он подошел к столу, у которого стоял лесничий.

— Послушайте, господин Плакса. Кажется, так ваша фамилия?

— Плаксин, — поправил лесничий.

— Да, Плаксин… Какая это трудная фамилия! Значит, вы ведаете всем лесным хозяйством завода?

— Так, господин управляющий, — покорно ответил Плаксин, — триста пятьдесят тысяч десятин прекрасного строевого леса. Сюда не входят озера, болота, луга и мелколесье. Вот поквартальная карта нашего лесничества, — если хотите, я могу вам ее передать.

— Хорошо, хорошо, — отстраняя рукой сверток, задумчиво сказал Петчер. — Я посмотрю потом, оставьте карту. Триста пятьдесят тысяч десятин? Если по одному рублю, триста пятьдесят тысяч рублей, а если по три? Ведь это больше миллиона! Понимаете ли вы это, господин Плаксин?

— Средняя стоимость древесины на одной десятине даже по нашим дешевым ценам, мистер Петчер, составляет сорок два рубля, — вежливо сообщил лесничий.

— Это меня не интересует, — отмахнулся Петчер. — Вы меня не поняли, господин Плаксин. Я ставлю себе задачей массовую вырубку леса. Я вам заявляю, и вы должны попить, что уголь больше завозиться на завод не будет.

И как бы в подтверждение этого «не будет» Петчер погрозил кому-то кулаком.

— Кроме того, по моему новому плану мы будем продавать лес всем, кто его купит, всем, понимаете вы, всем!

Не догадываясь, куда клонит управляющий, лесничий начал доказывать, что при такой эксплуатации лесного хозяйства в лесничестве через сорок лет совершенно не останется леса.

В пустыне завод окажется, господин управляющий, — робко закончил он свои возражения.

По лицу англичанина поползла презрительная усмешка. «Сорок лет?.. Да он с ума сошел, этот болван! Неужели он думает, что я собираюсь жить здесь сорок лет? Вот она, русская неповоротливость. Сорок лет. Дурак!» Теперь Петчеру было ясно, что его давняя мечта о богатстве становится ощутимой реальностью и, следовательно, нельзя терять времени.

— Я прекрасно понимаю ваши чувства, господин Плаксин, — продолжал развивать свой план Петчер. — Вы говорите, что через сорок лет здесь не будет леса. Но и нас в то время тоже не будет! Скажите, для чего же тогда этот лес? Нет, нам не лес нужен, господин Плаксин, а деньги.

Как можно больше денег! Превратить лес в валюту — вот наша задача! Я уверен, господин Плаксин, вы согласитесь быть в этом деле моим помощником.

Плаксин вспыхнул.

«Неужели этот долговязый серьезно намерен делить со мной добычу?» — спрашивал он себя, чувствуя, как сильно бьется сердце.

Англичанин снова зашагал по гостиной. По выражению лица лесничего он понял, что не ошибся в выборе.

— Завод, шахты и все, что здесь есть, господин Плаксин, принадлежит моему дяде, хозяину. Однако и у нас имеются много возможностей обеспечить себе высокую прибыль. У хозяина мы не можем и не имеем права брать ни одной копейки. Мы должны пойти по другому пути. Он дав но проторен и общепринят. Понимаете ли вы, о чем я говорю, господин Плаксин?

Плаксин покачал головой. Он действительно не мог понять, на что намекает управляющий.

— Нет, господин управляющий, — сморщив лоб и разведя руки, ответил он откровенно.

— Жаль, что вы этого не понимаете, — пожав плечами, сказал Петчер. — А у вас, у русских, говорят, есть пословица: «с миру по нитке, голому кафтан», — смотря на Плаксина прищуренными глазами, продолжал Петчер.

— А! — воскликнул, Плаксин. — Вы хотите разложить это на лесорубов, на возчиков дров и угля, на рабочих? Это очень умно придумано, господин управляющий.

Петчер довольно улыбнулся, подошел ближе к лесничему и, положив ему на плечо руку, продолжал: «Вы, как я вижу, неглупый человек, господин Плаксин. Нужно рассчитать так, чтобы мы получали не менее трех рублей дополнительных доходов с каждой десятины леса».

Петчер в упор посмотрел на своего собеседника. На лбу лесничего выступили крупные капли пота, руки его дрожали.

— Не бойтесь, господин Плаксин, тут ничего страшно го нет, да и делать это вы будете не даром. Десять процентов всех полученных таким образом доходов я отдаю вам, Это немало. Будете стараться — добавлю. Надеюсь, вы согласны?

Прикинув в уме сумму прибыли и стараясь не думать о последствиях сделки, Плаксин утвердительно закивал головой.

Затем Петчер стал расспрашивать Плаксина о лучших местах для охоты и рыбной ловли. Но оказалось, что Плаксин такими вопросами никогда не интересовался и имел об этом смутное представление.

— Семья у меня, — господин управляющий, работа, забота. Когда же мне этими делами заниматься?

Англичанин прочитал лесничему одну из тех нотаций, которые читывал ему некогда дядюшка:

— Рыба и птица, господин Плаксин, тоже имеют ценность и тоже принадлежат хозяину. Вы здесь доверенное лицо и должны нести ответственность за доходы. Потрудитесь все немедленно выяснить. А завтра мы вместе с вами установим места, где мне охотиться и ловить рыбу. Мне, запомните, только мне. Итак, господин Плаксин, — Петчер подал лесничему руку, — больше я вас не задерживаю, мы обо всем договорились. Буду надеяться, что я не ошибся в вас…

В последних словах управляющего слышался хозяйский тон.

Лесничий поднялся со стула и медленно пошел к двери. Охватившее его чувство радости сменилось тревогой. Он понимал, что ему неизбежно придется столкнуться со многими сотнями людей, которые не простят обмеров и обсчетов, и кто знает, чем все это, в конце концов, может кончиться.

«Ясно одно, — с тревогой думал Плаксин, — вся тяжесть дела ложится на меня, а деньги будет получать другой. Это настоящий грабеж. Но что же делать? Отказаться? Нет! Нет! Мне тоже нужны деньги, и я получу их во что бы то ни стало. Я пойду па все, но денег у меня должно быть много! Все может быть, — с лихорадочным блеском в глазах, глядя на дымящиеся трубы завода, думал он. — Возможно, придет и такое время, когда я буду плавить руду… И не на англичан… На себя!»