Фазлиддин Мухаммадиев - Рассказы. Аллея Надыра. Похороны усто Акила. Поединок

Мухаммадмурад пошире расставил ноги и, одной рукой сжав Ахмадбека за запястье, а второй ухватив за плечо, потянул изо всех сил. Правое плечо Ахмадбека чуть-чуть подалось вперед. И все. Он продолжал сидеть.

Это испытание было нелегким и для самого Ахмадбека. Когда Мухаммадмурад во второй раз рванул его на себя, Ахмадбеку показалось, что темный купол карагача покачнулся, поплыл в сторону и перед глазами бешено заплясали красные и черные точки.

Не добившись успеха и во второй раз, Мухаммадмурад в бешенстве закричал:

— Фокусничаете! Это нечестно! А если я сяду?! Ну-ка, попробуйте вы стронуть меня с места, тогда я признаю…

Ахмадбек усмехнулся и встал. Разбуженный шумом старик сторож направился к ним, взывая:

— Кто тут? Что случилось?

— Назар-бобо, это я, — успокоил старика пахлавон и, наклонившись к усевшемуся на его место Мухаммадмураду, сказал: — Потверже упрись ногами.

Мухаммадмурад устроился поудобнее, прокашлялся и только после этого сунул руку Ахмадбеку.

А тот, вспомнив сегодняшнее бахвальство Мухаммадмурада на улице, крепко сжал его пятерню, нарочито медленно, без рывков принялся тянуть на себя и поставил Мухаммадмурада на ноги.

— Ахмадбек?! А это кто? Что вы тут делаете? — встревоженно вопрошал старик, приближаясь.

Мухаммадмурад, видимо, совсем протрезвел.

— Еще один раз, ака, очень прошу, — сказал он, и в его голосе послышались просительные нотки.

И во второй раз Ахмадбек оторвал парня от земли, словно мешок с соломой, и рывком дернул на себя с такой силой, что тот проскочил несколько шагов вперед. От кипевшего в нем гнева Мухаммадмурад громко сопел.

— О, чтоб ты свернул себе шею, негодник! — узнав при свете луны парня, на чем свет стоит принялся честить его старик. — Как посмел ты, богоотступник, поднять руку на Ахмадбека?! Будь прокляты кости твоего деда! Чтоб черти плясали на твоей могиле, несчастный!..

И тут произошло такое, что старик ошарашенно умолк.

— Нет!.. — во весь голос закричал Мухаммадмурад.

Его крик на какое-то мгновение заглушил все звуки долины и, отразившись от горных кряжей на той стороне Ванча, долго разносился эхом окрест.

— Нет! — еще раз вскричал молодой борец. — Вы будете бороться со мной по-настоящему!

Подскочив к Ахмадбеку, он рванул его за поясной платок, но Ахмадбек, изловчившись, сам ухватил обеими руками Мухаммадмурада за кушак и, опустившись на одно колено, как это делают штангисты, беря последний и самый тяжелый вес, поднял молодого пахлавона и завертел над собой.

Не переставая крутить его над головой, Ахмад приближался к току. Мухаммадмурад беспомощно болтал руками и ногами в воздухе, словно ребенок, с которым забавляется отец. Старик сторож замер на месте, широко раскрыл рот. Наконец, стукнув палкой о землю, он воскликнул:

— Молодец, Ахмадбек! Чтобы твоя голова не ведала забот! Ты воздал этому наглецу по заслугам!

Приблизившись к вороху соломы, Ахмадбек швырнул в нее Мухаммадмурада…

Шагая назад к карагачу, Ахмадбек удивленно оглядывался по сторонам, будто в поисках чего-то. Ему казалось, что где-то поблизости громко свистят несколько человек. Он остановился, крепко зажал уши ладонями и только тогда понял, что свист этот раздается у него в голове точно так же, как двадцать четыре года назад, когда он был контужен разрывом дальнобойного снаряда.

Ахмадбек встревожился, что к нему ни за что ни про что вернется давно оставивший его недуг. Однако сердце постепенно стало биться ровнее, гул и звон в ушах проходили и четверть часа спустя и вовсе исчезли.

— На, выпей холодного чая, — протянул ему Назар-бобо черный от копоти кумган.

Ахмадбек сделал несколько глотков и посмотрел в сторону хирмана.

— Где он?

— Пошел вниз, отряхиваясь от соломы, как пес. Хоть он и внук моего брата, но спасибо тебе, Ахмадбек. Молодец, ты хорошо проучил его. Ах, бродячий шакал, — обернувшись в сторону реки, выругался старик и, стуча посохом, удалился.

Запоздалые сверчки словно нехотя продолжали свою унылую песню. Со стороны двора, где происходил туй, не доносилось ни звука. Запахи мяты, обмолоченного зерна и соломы приятно щекотали ноздри Ахмадбеку.

Он обошел вдоль и поперек весь хирман, желая попрощаться с дедом, но того нигде не было. «Ладно, утром встретимся», — сказал самому себе Ахмадбек и в задумчивости зашагал к кишлаку. Пройдя шагов сто, он вдруг повернул и направился вниз к реке.

Старик стоял на склоне под деревом.

— Где он? — спросил Ахмадбек.

— Вон, гляди.

Мухаммадмурад сидел на камне у самого берега Ванча.

— Плачет, шакал, чтоб ему шею свернуть! — выругался старик. — Паршивец!

В свете луны хорошо было видно, как Мухаммадмурад снял рубашку и начал разуваться. Ахмадбек попрощался со стариком и отправился домой.

«Искупается, поостынет… Говорят, вода Ванча целительна…» — подумал он.

Круг луны достиг середины небосклона. Умолкли и последние сверчки. По всей долине разливался лунный свет, и рокотала река.

1968

Перевод Ю. Смирнова

Амак — буквально: дядя (по отцу); почтительное обращение к старшему мужчине.

Дастархан — скатерть и угощение на ней; накрытый стол.

Раис - лицо, наблюдавшее за выполнением религиозных обрядов, за правильностью мер и весов. Ныне слово раис означает - председатель.

Михраб - ниша в мечети, указывающая направление в сторону Мекки.

Камча - плеть.

Ходим - деятель, работник, служащий.

Домулло - учитель мусульманской духовной школы.

Имам - мулла, руководящий общим молением в мечети.

Хирман - ток, гумно; груда хлопка.