Павел Далецкий - На сопках маньчжурии

— Прошу вас не называть войну комбинацией! — повысил голос Футаки.

— Извините, у меня дрянной язык! Но я убежден: Англия вступится за нас в случае нашего поражения. Вы знаете, сколько она вложила в нас денег?

Футаки молчал. Он знал. Но болтливость по поводу этих вещей, но разговор о войне как о комбинации для господ Ивасаки и подобных им в Англии были для него невыносимы.

— Каким языком вы говорите, господин Ивасаки!

Токуро прищурился. Минуту генерал и коммерсант смотрели друг другу в глаза.

— Вторично прошу извинения, — вздохнул гость, — я согласен думать в более возвышенном плане. Будем благодарны англичанам за их бескорыстную любовь к нам. Из высокого чувства дружбы они пригнали нам великолепные «Ниссин» и «Касугу». Будем благодарны за сочувственное отношение английской прессы, которая сильно подняла нас в глазах всего цивилизованного мира. Посмотрите, сколько англичан-волонтеров у нас в войсках! И в пехоте, и в артиллерии, и особенно во флоте! Из бескорыстной дружбы к нам они считают наше дело своим. А сколько англичан в нашем коммерческом флоте! Пока наши моряки сражаются за родину, они замешают их. Сколько в наших госпиталях англичанок сестер милосердия! Да, дружба — великое чувство. Дружа с Англией, господин генерал, я не боюсь потерпеть крушение. Я не хочу медлить, я хочу быть в Маньчжурии и делать то, что соответствует интересам Японии.

— Если вы хотите — пожалуйста, — брезгливо сказал Футаки. — Вы не солдат, вы мне не подчинены.

— Я этим искренне огорчен. Иначе я пользовался бы некоторыми вашими благодеяниями. Между прочим, я думаю просить вас о проводнике туда…

Футаки задумался. Подали в зеленых лакированных чашечках чай. Генерал стал церемонно угощать гостя. Токуро пил с видимым наслаждением. Смеясь, он рассказывал про свои приключения в Корее, главным образом о корейских женщинах. Токуро оказался большим ценителем женской красоты.

Потом разговор перешел на красоту, русских женщин, а потом вообще на Россию.

— Вы провели там несколько лег, — сказал Токуро, — воображаю!

— Вы тоже навещали Россию, — резко сказал генерал. — Что касается меня, я русских люблю и неизменно буду любить. Три года я был военным агентом и ничего не чувствовал по отношению к себе, кроме бесконечного гостеприимства, дружеского расположения и заботы. Самые лучшие воспоминания навсегда связаны у меня с Россией.

Токуро поморщился и припал к своей чашечке. Действительно, в такую погоду только и можно спасаться чаем! Простым крепким чаем. Гость и хозяин медленно глотали терпкий, утоляющий жажду напиток.

Дождь не переставал. Токуро сообщил, что устроился неподалеку от генерала и что в первый же хороший день готов отправиться в путь с тем проводником, которого ему назначат.

После ухода гостя генерал лег на циновки, положив под голову твердую подушку, и задумался о Токуро.

Фирма Ивасаки была основана не так давно, каких-нибудь тридцать пять лет назад. Основал ее Ивасаки, самурай из Тоса, получив в свое распоряжение все дела и средства компании, учрежденной князем той же провинции и его самураями. Почему они основали компанию?

В противовес купцам, всюду скупавшим рис и затягивавшим петлю на шее дворян!

Теперь фирма Ивасаки в числе своих пайщиков насчитывает весьма высокопоставленных лиц, даже членов царствующего дома, и тем не менее каков этот Токуро?! Каков его язык, мысли!

Купец и самурай!

Когда-то самураи и купцы не ладили друг с другом, когда-то первые презирали последних, но сейчас и те, и другие все более обнаруживали единство во взглядах и намерениях.

Это не нравилось Футаки. Ему хотелось сохранить старозаветные японские отношения.

Футаки происходил из старинного, но обедневшего рода, Его отец был владетельным князем — хатамото. Правда, хатамото Футаки не мог сравниться по своим доходам с князьями первой руки — даймио, но все же он был настоящим феодальным владыкой.

Как к большинству феодалов, сёгун относился подозрительно и к нему. Хатамото должен был в своем княжестве жить один, без семьи. Семья его, дом, богатства — все находилось в Едо, столице сегуна. Сам хатамото дважды в год приезжал в столицу, чтобы в течение нескольких месяцев подвизаться при дворе.

Так сёгуны осуществляли надзор за князьями.

Незадолго до падения сёгуната с Футаки случились неприятности. Он относился с неодобрением к одному даймио, скупому человеку, у которого самураи голодали: даймио продавал на сторону их рисовый паек. Футаки сказал ему как-то словами пословицы.

— Я видел ваших воинов, достойные люди! «Они, и не пообедав, важно держат зубочистку во рту».

Оскорбленный даймио решил мстить.

Несчастья Футаки начались вслед за его отъездом из Едо. Замок хатамото сильно пострадал в прошлом, во время междоусобиц, и с тех пор оставался полуразрушенным, потому что князья не имели права восстанавливать свои родовые замки. Но все же, если замки ветшали до того, что жить в них становилось невозможно, то в Едо сквозь пальцы смотрели на маленький ремонт.

По возвращении из столицы Футаки произвел именно такой ремонт: восстановил незначительную часть крыши. Но не успел он войти под ее сень, как был получен сёгунский указ, налагавший на него за нарушение закона тяжелый штраф. Вместе с тем указ отмечал, что берега рек во владениях Футаки недостаточно, а то и вовсе не укреплены, дороги проведены плохо, а то и вовсе не проведены, и хатамото повелевалось в кратчайший срок выполнить все повинности.

Да, были в княжестве Футаки и плохо укрепленные берега рек, и места без дорог, но повинности эти, выполняемые им постепенно, невозможно было выполнить в назначенный короткий срок.

Хатамото должен был сделать то, к чему всегда относился с неодобрением: отправился в Осаку и взял ссуду у купцов.

Несчастья на этом не кончились. По закону князья должны были принимать участие в официальных придворных праздниках. Однако, если из-за стесненных обстоятельств хатамото оставались в стороне, на это при дворе не обращали внимания. От Футаки же и его семьи сёгун потребовал непременного участия в праздниках. Кроме того, Футаки получил замечание, что дом его в Едо не содержится, как прилично содержаться дому князя. Это была правда: постройка дамб, проведение дорог, участие в официальных праздниках подорвали благополучие Футаки.

У него было два выхода: сократить рисовый паек самураям или увеличить налог на крестьян.

Он избрал последнее.

Увеличение налога принесло крестьянам бедствие, потому что это был год засухи. Речки, ручьи и водопады, орошавшие поля, пересохли. Там, где бежала вода, оставались сухие камни и песок.

И тогда сёгун нанес по подозрительному для него Хатамото последний удар. Он конфисковал его земли «за неумелое управление».