Павел Далецкий - На сопках маньчжурии

Но в это время уже начались революционные события. Хатамото Футаки и его сын были в рядах тех, кто свергал сёгуна и восстанавливал священную власть императора.

Вскоре после революции Мэйдзи хатамото умер, сын же его стал ярым борцом за могущество новой Японии. Он был одним из ближайших помощников маршала Ямагаты, первого члена Генро, совета старых выдающихся мужей.

Маршал, ученик известного Есиды Сёнина, еще во время сёгуната мечтавшего об изгнаний русских за Байкал, о покорении Филиппин, Кореи и Маньчжурии, в основу своей деятельности положил заветы учителя.

Все триста шестьдесят четыре миллиона иен контрибуции, полученные от Китая, вложила Япония в дело своего дальнейшего вооружения.

— Через десять лет мы будем готовы! — сказал Ямагата.

Возникали десятки обществ. Они назывались по-разному: «Национальный союз физической подготовки», «Общество содействия военной доблести», «Общество помощи отбывшим воинскую повинность» и т. п.

Но наиболее популярным было общество «Черного дракона». Члены его занимались изучением России и русских. Его организовал самурай Утида Рёхей, а финансировал «Торговый дом Мицуи».

Члены общества при первой возможности уезжали на Амур и в Приморье. Они смотрели, записывали, подсчитывали, срисовывали. Большинство из них были офицеры или резервисты.

Тогда же у Футаки возникла идея союза народов желтой расы. Надо предать забвению распри между двумя великими азиатскими народами — японцами и китайцами — и объединиться для борьбы с белыми колонизаторами.

Футаки тайно посетил Пекин, нашел у некоторых сановников поддержку и основал в Маньчжурии три японские школы, где китайцев обучали японскому языку, японской географии и японской истории. Учителя преподавали с жаром, и через некоторое время иным простодушным ученикам начинало казаться, что самое высокое счастье человека — помогать японцам.

Японцев в Маньчжурию понаехало много. Одни из них, переодевшись в китайское платье, чтобы не обращать на себя внимания местного населения, путешествовали по стране, другие селились в том или ином уголке, отдыхали и наслаждались красотами природы. И так же, как в соседнем Приморье, они записывали, подсчитывали, зарисовывали, запоминали…

Футаки ездил в Англию и в Америку. Его убеждали, что война с Россией не страшна. Правда, после Крымской кампании в России произвели кое-какие реформы и последняя война с Турцией показала известную ценность этих реформ, но деспотия есть деспотия!

Футаки знал, что Японии будут помогать… Одни открыто, другие скрытно, потому что все боятся России. Он не страшился войны. Он принадлежал к тем руководителям кланов и армии, которые о своей жажде покорять думали как о самой высокой доблести человека. Они создали культ покорения.

Они хотели весь народ очаровать этим культом, чтобы люди не искали ничего, кроме разорения, убийства, насилия, представляя себе все это в свете высочайшие подвигов и жертв.

Мог ли он, Футаки, не иметь никакого касательства к Ивасаки, Мицуи, Окура, банку Ясуда? Мог ли он без них воплощать программу безграничных завоеваний — святая святых его души?

Он зависел от них и вместе с тем видел, что завоевания идут прежде всего на пользу им, этим деятелям, которых в старояпонские времена держали под поверхностью жизни.

Можно ли было изменить создавшийся порядок вещей? Сейчас Футаки не видел к этому путей. Но можно было, до поры до времени примиряясь с ним, всей душой ненавидеть его.

Так, когда один из банков предложил Футаки выгодные акции, он приобрел их. Если бы не он, акции достались бы дельцу-проныре.

Денежное могущество должно перейти к военным. У военных оно станет благородным.

Лежа сейчас на матрасике, Футаки никак не мог преодолеть в себе неприязни к Токуро.

Ничего не осталось в этом коммерсанте от японского рыцаря, и война для него — предмет комбинаций.

Конечно, Англия толкала Японию на войну с Россией!

Так, страстно жаждущему броситься в море, но почему-либо заробевшему купальщику, товарищ помогает легким толчком в спину.

Когда Сибирская дорога была Россией закончена и в русской армии начались реформы, стало ясно, что медлить нельзя.

Футаки получил назначение в Россию в дни больших успехов. 30 января 1902 года был подписан англо-японский союз, и две недели спустя Китай под давлением англичан и американцев окончательно отказался от банковского соглашения с Россией.

В России Футаки жил не только в Петербурге, он путешествовал по стране. Скитался по проселкам, пил воду у колодцев в деревнях, разгуливал по пыльным уездным городкам. Он делал то, к чему был склонен всегда: изучал соседний народ, ибо во всяком соседнем народе он видел соперника и врага, которого нужно знать, для того чтобы победить. Он пришел к выводу, что война с Россией — риск. Пусть неподготовленность России к войне на Востоке факт: у русских там всего сто тысяч солдат, к тому же разбросанных на огромном пространстве от Байкала до Тихого океана, а у японцев готовая, отлично оснащенная трехсоттысячная армия, тем не менее война с Россией — риск. Русский человек упорен и бесстрашен.

Но это не охладило его и не поколебало его желаний. Сейчас у Японии много друзей, потому что они думают: Япония — безобидная страна вишен и хризантем! Пусть думают, и пусть помогают этой маленькой нежной стране.

Пока Футаки знакомился с Россией, Япония в союзе с Англией делала последние приготовления к войне. Нужно было устроить так, чтобы все страны мира сочувствовали японцам и ни одна не сочувствовала деспотии русского царя.

Весьма содействовал этому «новый курс», объявленный Николаем II.

Футаки знал людей, которые были носителями нового курса: Безобразова, Алексеева, Абазу, Вонлярлярского, бывшего гвардии полковника и помещика, а теперь лесопромышленника и владельца золотых приисков. Новый курс обозначал: Россия не позволит Япония захватить Корею и Южную Маньчжурию.

Войска, которые Куропаткин вывел из Южной Маньчжурии, вернулись туда. Снова занят был Мукден. Переодев солдат в рубахи лесорубов, русские решительно двинулись в Корею.

Каждый день укреплял русских. Япония более не хотела ждать. На нее смотрел весь мир. Англия, Америка, Германия благословляли ее, — конечно, у каждого правительства были свои причины.

Англия вообще желала свести с Россией счеты, а на Дальнем Востоке особенно, но не своими руками: ей нельзя было отвлекать войска из Европы, где Германия осуществляла бешеную программу военно-морского строительства и усиливалась с каждым днем. В свою очередь Германия надеялась, что Россия увязнет на Дальнем Востоке и не будет мешать ее замыслам в Европе.

Америка пока ратовала за маленькое. Армии у нее не было, о завоеваниях она «не мечтала», она скромно отстаивала свой принцип «открытых дверей и равных возможностей» в Корее и Маньчжурии.