Алексей Кирносов - Перед вахтой

— Да, да, что-то есть, — встрепенулся Ральф.

— Погодите, — отмахнулся Антон. — Дальше так:

— Картина! — выразился Ральф Сарагосский. — И в следующем кадре бабка…

— Вы вспотели, — сказал Ральф Сарагосский и подал Антону платок.

Антон вытер лоб, машинально положил платок в карман и продолжил:

— Дальше примерно так…

— Невообразимо отлично! — громко сказал Ральф Сарагосский. — И вот, что характерно: в каждой строчке есть драматургия.

Ласковые мамы первокурсников вскинули удивленные лица. Бледная дева вздрогнула и еще чаще захлопала ресницами, озираясь. Антон достал платок, крепко вытер лицо и отдал вещь Ральфу.

— Вы прирожденный эстрадный автор, — сказал Ральф Сарагосский. — Вы могли бы зарабатывать на эстраде баснословные деньги. Кстати, о деньгах: вы много получаете в Управлении по охране авторских прав?

— Не знаю о таком…

— Наивный мальчик! Там же лежат деньги на ваше имя. С каждого концерта, — объяснил Ральф, — вам причитается некоторая, небольшая правда, сумма. Если ваши вещи исполняются часто, денег накапливается много. Например, я исполняю ваш фельетон в каждом концерте, а их у меня шесть в неделю.

— Все это очень кстати, — обрадовался Антон, вспомнив про подарок. — Надо выяснить, где находится эта преполезнейшая контора.

— И выяснять нечего, — сказал Ральф. — Она на Владимирском проспекте. Ступайте туда завтра же.

— Завтра? У нас так не делается, — засмеялся Антон и простился.

Он пошел искать старшину роты. Лев Зуднев отыскался у ружейной пирамиды. Он только что засунул мизинец в канал ствола карабина Сеньки Унтербергера.

— Товарищ главный старшина, — обратился к нему Антон сугубо официально. — Разрешите уволиться до ужина.

— Что такое? — насторожился Лев Зуднев. — Предупреждаю, что если у вас заболела тетя или родители переезжают на новую квартиру, не отпущу. Это устарелые и скучные причины.

— Мне нужно получить гонорар в Управлении по охране авторских прав, — огорошил его Антон причиной. Лев Зуднев вытащил из карабина мизинец, протер его ветошью и согнул перед носом подчиненного:

— Загибаешь?

— Режу правду-матку, товарищ главный старшина, — сказал Антон.

— Деньги предъявишь?

— Если дадут.

— Ах, если, — протянул главный. — Видали мы таких сообразительных. Иди в класс, читай художественную литературу.

— Я не похоронное бюро, полной гарантии дать не могу, — рассердился Антон. — Не дадут денег, так справку возьму, что я у них был.

— Уговорил, — сказал Лев Зуднев. — Одевайся!

В бухгалтерии было два стола, и, конечно, Антон сперва подошел не к тому.

— Вам нужно обратиться к Раисе Владимировне, — указала полная дама.

Молоденькая Раиса Владимировна усадила Антона перед собой на стул, достала из ящика кипу бумаг и стала пересыпать их ловко, как давний игрок карточную колоду.

— Мы удивлялись, — приговаривала она попутно, — приходят деньги на фамилию Охотин, а сам Охотин не приходит.

Она нашла нужную карточку и положила перед собой. Я ведь не знал, что вы существуете, — оправдался Антон.

— Существуем, и, говорят, не напрасно. Могу вас обрадовать, — улыбнулась Раиса Владимировна. — На вашем счету шестьдесят шесть рублей.

— Милостивые боги! — изумился Антон. — За один-то фельетончик!

— Наверное, вас много исполняют, — объяснила Раиса Владимировна. — Значит, удачная вещь. Вот демобилизуетесь, будет у вас заработок. Вам еще долго служить?

— До гробовой доски, — сказал Антон. — Я курсант.

— Ах, вот как… — сочувственно вздохнула Раиса Владимировна и выписала бумагу, которую. Антон принял с трепетом души и заметным сердцебиением.

Документ свидетельствовал о его принадлежности к писательскому цеху, объединению, в котором состоят кандидаты на бессмертие.

— Есть время забежать, — сказал он себе, взглянув на часы. — Правда, это будет смахивать на хвастовство, а этого Патанджали не одобряет. Но ведь могу же я не сказать! Нет, не могу… Непременно проболтаюсь…

Ему еще раз повезло: в магазине были ананасы.

— Самую большую шишку! — сказал он продавцу. Зажав фрукт под локтем, Антон помчался к ее дому.

— Сплошные гости, — рассмеялась Нина, увидав его в двери. — Что у тебя? Ананас? Давай сюда, очень кстати. Хотя… Папа! — крикнула она, обернувшись. — Тебе в Латинской Америке не опостылели ананасы?

— Маринованный огурчик, конечно, желательнее, — вкусно расправляя губы, произнес вышедший в прихожую высокий седовласый старик. — Но и от ананаса грех отказываться.

— Папа, вот он какой, Антон, — отвернувшись к стене, сказала Нина.

Папа неторопливо подал Антону руку.

— Тот самый, который сочиняет стихи и здорово дерется? — Папа осматривал гостя пытливо и придирчиво. — Пока ничего не могу возразить. Меня зовут Герасим Михайлович. Будем друзьями, да?

— Я постараюсь, — сказал Антон.

— Пойдем. — Нина взяла его по-детски за мизинец. — Боже мой, ананасы — что за роскошная жизнь! Антошка, ты даже не чудо, а просто чудовище. И как ты догадался прийти именно сейчас?

— Телепатия, — отговорился он.

Выпили понемножку шампанского, съели ананас, и Антон все-таки не сдержался. Рассказал и про визит Ральфа Сарагосского, и про охрану авторских прав.

— Я тоже состою у них на учете, — сообщил Герасим Михайлович. — Многие музыканты сочиняют… Кто по вдохновению, кто ради хлеба насущного.

— Ты, несомненно, всегда сочинял по вдохновению, — сказала Нина.

Герасим Михайлович оглядел ее, прищурившись, оценивая.

— Ты этого не помнишь, девочка, это прошло для тебя незаметно, — грустно улыбнулся старик. — В моей жизни был период, когда я вздрагивал от счастья, получая в руки сторублевую бумажку… Да, Управление по охране авторских прав многих поддержало в трудную минуту… Только стоит ли им подвизаться на эстраде? — Он повернулся к Антону. — Ну какая там для молодого поэта может быть школа? Правильнее писать на театр, на журнал, на издательство. Пусть сперва ваше творчество отвергнут. Но вы будете стремиться к солидной цели, поставите перед собой высокие задачи, повествуете трудную радость соприкосновения с большим искусством.

— У меня, знаете ли, другая цель жизни, — сказал Антон. — Я хочу быть хорошим офицером.

— Римский-Корсаков был хорошим офицером и Цезарь Кюи, а один из Танеевых носил даже генеральский чин. Если есть талант, он проявит себя. Талант не утаишь под мундиром. Человечество в общем-то не слишком богато талантами. И если даже вы вознамеритесь, подобно нерадивому рабу, зарыть талант в землю, люди отыщут ваш талант и заставят его работать на общее благо. Это только бездарности ведут разговоры о забытых шедеврах и пропавших талантах. Были уничтоженные шедевры и таланты, загубившие себя сами. Но нет забытых шедевров и неоцененных талантов. Могу сказать, что даже в исправительных заведениях талантливых заключенных не используют как грубую рабочую силу. Даже там им предоставляют поприще для проявления таланта…