Л. Пантелеев - Том 3. Рассказы. Воспоминания

Ничего этого (или почти ничего) в фильме нет.

Почему так получилось — я говорить здесь не буду. Скажу только, что жизнь Шкиды на экране выглядит беднее и грубее, чем она была на самом деле. Многие ребята, читавшие повесть и смотревшие фильм, это заметили и писали мне об этом. Теперь я должен ответить на другой вопрос, который чаще всего задают мне читатели: как сложилась в дальнейшем судьба героев повести?

Однажды, очень давно, я уже отвечал на этот вопрос: в 1929 году я писал о судьбе шкидцев по просьбе А.М.Горького на страницах его журнала «Наши достижения». Но тогда говорить на эту тему было легко и просто, все герои повести были живы. Теперь, сорок лет спустя, очень мало моих товарищей по школе Достоевского осталось в живых.

Давно ушел от нас самый яркий, самый талантливый из шкидцев — Георгий Ионин, он же Япончик. Это был человек необыкновенной, исключительной одаренности. Еще в шкидские времена, то есть в возрасте 14–15 лет, Японец свободно читал на четырех иностранных языках, хорошо знал историю, философию, мировую литературу, искусство. И при этом он, как вы знаете, не был «гогочкой», во всех шкидских затеях Ионин выступал верховодом.

По выходе из Шкиды Японец некоторое время бедствовал, потом поступил в милицию, несколько месяцев заведовал милицейским клубом. Затем — Институт сценических искусств, режиссерское отделение. Еще будучи студентом, он много времени отдавал литературе, писал роман, пьесы, вместе с молодым композитором Д.Шостаковичем работал над либретто оперы «Нос», написал пьесу «Владимир III степени» по Гоголю. По окончании института Жоржик работал в театре классических миниатюр, я видел там его первую постановку — «Театр Клары Газуль». Умер Ионин очень рано, — с какой-то пустяковой болезнью он попал в больницу, играл с мальчиком, соседом по койке, и заразился от него скарлатиной. Японцу тогда не было двадцати лет.

Мой друг и соавтор Гриша Белых (Янкель) был писателем. Кроме «Республики Шкид» он написал еще несколько книг. Одна из них, «Дом веселых нищих», после долгого перерыва была переиздана в позапрошлом году издательством «Детская литература». «Республика Шкид» тоже долгое время была разлучена с читателями. Объясняется это тем, что в 1939 году жизнь Г. Г. Белых трагически оборвалась.

Писали и печатались не только мы с Белых. Костя Лихтенштейн (Кобчик) работал в газете, выпустил книгу «Приключения мистера Флуста в Ленинградском торговом порту». В 1942 году Костя погиб на фронте под Ленинградом.

Шкидцы Евстафьев и Ольховский (Саша Пыльников) написали и выпустили книгу «Последняя гимназия». Ольховский был учителем. Потом он ушел в армию, стал офицером и, прослужив 25 лет, года два-три назад вышел в отставку. Живет он в Ленинграде, печатается в журналах.

Много печатался, был журналистом, редактором, а потом и директором издательства Сережа Лобанов.

Жоржик Лагидзе (Дзе) работал в одном из ленинградских конструкторских бюро. Он умер от голода в блокадную зиму 1941/42 года. Совсем недавно я получил письмо из Астрахани от его младшего брата — Вадима. В повести он, как и многие другие шкидцы, по недостатку места не упомянут. А между тем это была очень яркая, заметная фигура. Звали его мы «Дзёныш». «Я был единственный из малышей, кому было разрешено в любое время ходить в вашу группу», — напомнил он мне в своем письме.

Куракин (Курочка) живет в Москве, занимает крупный пост в одном из министерств. Он мне довольно часто пишет.

Живет, здравствует, работает инженером на одном из ленинградских заводов М. Е. Вольфрам (Купец).

Года два назад пришло письмо из города Калинина. Писал мне шофер местной автобазы Яковлев. Подписано его письмо было так:

«Самый маленький гражданин республики — „Якушка“».

Живы, подали голос, дали о себе знать после выхода фильма наши бывшие воспитатели Пал Ваныч и Верблюдыч.

И совсем ничего не знаю я о судьбе Н. Победоносцева (Цыган), М. Ионова (Кальмот), Федотова (Мамочка), Володина (Воробей), Скорикова (Адмирал), Новалинского (Голый барин), Духова (Душка). Если они живы — может быть, отзовутся, напишут мне по адресу редакции.

Читатели спросят: а Викниксор?

Виктор Николаевич Сорока-Росинский, основатель и бессменный президент нашей республики, трагически погиб несколько лет назад. В Шкиде мы относились к нему с большим уважением, с пиететом, но вместе с тем и слегка насмешливо. Вероятно, это чувствуют и читатели книги. Лет восемь назад я разыскал Виктора Николаевича, мы с ним не один раз встречались, и я имел возможность убедиться, какой это был незаурядный, крупный человек. В то время он уже вышел на пенсию, но и в этом преклонном возрасте жил не по-стариковски деятельно: писал историю своих педагогических взглядов, сотрудничал в газетах и журналах, составлял методические пособия для школы. И постоянно он над кем-нибудь шефствовал, кого-нибудь опекал. Жил он в то время один (жена его Элла Андреевна пропала без вести в войну), но всегда был окружен ребятами. Одному помогал исправить двойку, другого подгонял в вуз. А ведь ему было в то время восемьдесят или около этого.

Последним его подшефным была дочь дворничихи. Девочка эта долго болела, отстала от класса, и Виктор Николаевич взялся ее подогнать, занимался с нею по три часа в день. Когда ученица его получила первую пятерку, он решил отметить это событие и обещал девочке повести ее в панорамное кино. Рано утром поехал к Таврическому саду за билетами, возвращаясь, спешил порадовать свою ученицу, переходил улицу и, по глухоте своей не услышав звонка, попал под трамвай. Так с билетами, зажатыми в руке, он и умер на больничной койке…

Выступая над его свежей могилой, я повторил слова, которые он сказал мне незадолго до этого:

— В сущности, мы с Макаренко делали одно дело. Разница только в том, что Макаренко был талантливее, во-первых, а во-вторых, ему было легче. Он имел все-таки дело с нормальными селянскими хлопцами, а я — с такой вот изощренной публикой, как ты и твой дружок, с начитанными, эрудированными, богато одаренными и до мозга костей испорченными питерскими плашкетами…

1967

«Дорогая редакция!

Простите, что пишу неграмотно. Училась я до войны и закончила всего четыре класса. Я имею двух сыновей. Один из них Корнев Олег учится в 7-м классе „А“, он часто болеет, а сейчас лежит в больнице. Все интересуется, что проходят ребята в классе. Я пошла в школу, попросила одноклассников написать ему хотя бы записку, ведь больному очень дорого, когда пришлют записку. И вот беда: наши пионеры из 7-го класса „А“ Ленинграда Калининского района по улице Вавиловых совсем забыли о своем товарище пионере. Я инвалид третьей группы уже семь лет. Просила классного руководителя, чтобы посодействовала, но прошло две недели, а записку все пишут пионеры и не могут написать.