Антти Тимонен - Мы карелы

Когда он подошел к штабу, Кайса-Мария садилась в сани. Васселей усмехнулся, увидев, что простую сестру милосердия провожают высшие штабные чины во главе с самим Таккиненом и специально для нее снарядили лошадь, да еще кроме ездового дали вооруженного сопровождающего. Кайса-Мария и Таккинен одновременно заметили приближающегося Васселея. Они переглянулись. Таккинен что-то коротко сказал сквозь зубы Кайсе-Марии, которая торопливо пошла навстречу Васселею.

— Ты как непослушный ребенок, — сказала она, взяв Васселея за руку. — Я же просила тебя ждать, пока тебя не позовут. И провожать меня не надо. Или ты что-то хотел сказать мне?

— Я думал, что ты уже уехала, и решил сходить и узнать, когда меня отправят.

— Не ходи туда! — Кайса-Мария почему-то испугалась. Но, совладав с собой, она продолжала безразличным тоном: — Там какое-то совещание и посторонних туда не пускают. А к тебе придут и скажут, вернее, заедут, когда лошадь будет готова, так что иди собирайся. Ну, всего хорошего. До встречи!

Провожая взглядом удаляющиеся сани, Васселей уже знал, что с этой женщиной он больше никогда не встретится. И все же, хотя у него не было намерений искать с ней встреч, он вернулся в комнату Кайсы-Марии с щемящим чувством грусти. Найдя в кармане записку с адресом, оставленную ему Кайсой-Марией, он повертел ее в руках, потом смял и бросил в печку. В золе еще тлели угольки, и бумажка неохотно задымилась и наконец вспыхнула и быстро сгорела.

Васселей ждал, когда за ним заедут, и пытался уяснить себе, почему его вдруг решили выпроводить из Киймасярви. Наверное, из-за Кайсы-Марии. Видимо, поздно вечером в штабе было какое-то сугубо секретное совещание, на котором была и Кайса-Мария. Ну конечно, она была там. И прозаседали они до утра. А утром ее отправили в Финляндию с докладом о результатах этого важного совещания. И она должна вернуться обратно и привезти сюда какие-то инструкции, о которых, не дай бог, вдруг узнал бы он, Васселей. Вот его и решили отправить на фронт. Потому он и не должен видеть Кайсу-Марию после совещания. Конечно, ей они доверяют, но все же слишком много она знала такого, о чем он, Васселей, не должен был догадываться.

В своих догадках Васселей во многом был близок к истине. Ночью в штабе действительно было заседание, и Кайса-Мария действительно поехала в Хельсинки с отчетом о положении в стане мятежников. Впрочем, письменный доклад, который она везла, был весьма краток: главное она должна была сообщить устно. Таккинен не случайно послал в Хельсинки ее: он знал о ее связях и о том доверии, каким она пользуется в некоторых сферах. Кроме того, он вел двойную игру, заранее снимая с себя ответственность за те сообщения, которые Кайса-Мария сделает в устной форме: от них в случае необходимости можно отказаться, ведь Кайса-Мария всего лишь сестра милосердия и мало ли что она может добавить от себя к официальному письменному рапорту. Обстановка в Карелии резко изменилась, и нужны были решительные меры, нужна была помощь, переговоры о которой могли происходить лишь в условиях полной секретности, не по официальным каналам…

Отчасти Васселей угадал и причину своей неожиданной отправки на фронт. Краем уха он слышал, что приехал какой-то Микко Хоккинен, важная шишка из органов разведки. Мало ли их приезжает, всяких шишек — и военных, и не военных. Васселею даже в голову не пришло, что эта важная шишка — его давний знакомый Мийтрей, встречи с которым он давно жаждет. Не знал он также, что Мийтрей обладал весьма большими полномочиями и принимал участие в ночном совещании. Не догадывался Васселей и о том, что именно Мийтрей попросил как можно быстрее выпроводить Васселея из Киймасярви. Мийтрей должен был пробыть несколько дней в селе и затем вместе с Таккиненом отправиться в важную поездку по границе, договариваться с пограничными властями о содействии мятежникам.

Тампере показался Кайсе-Марии тихим, мирным городом, где ничто не напоминало о войне. Такое же впечатление произвел сперва на нее и Хельсинки, однако за дни, проведенные там, ей пришлось многого наслышаться и насмотреться, увидеть закулисную возню, которую вели дипломаты, разведки разных стран, тайные и легальные организации русских белоэмигрантов, разные карельские общества, финансовые тузы и государственные мужи, и за внешней оболочкой мирного города ей представилась изнанка военного Хельсинки, слишком даже военного, от которого она хотела отдохнуть в тихом Тампере.

Поезд пришел рано утром, и Кайсе-Марии не хотелось беспокоить семью сестры в такую рань, тем более что день был воскресный. Она медленно шла по улице, освещенной редкими утренними огнями. В воздухе кружились хлопья снега… Шли первые пешеходы, проезжали извозчики, погоняя продрогших от долгого стояния лошадей. Большой ресторан в конце улицы был еще закрыт, но в огромные, ярко освещенные окна было видно, как хозяева его готовятся к приему воскресных гостей.

Кайса-Мария оглянулась: по другой стороне улицы, небрежно размахивая тростью, шел, чуть поотстав от нее, мужчина, которого она приметила еще в Хельсинки. Неужели у них в Тампере нет своих шпиков? Или, может, им денег некуда девать? Надо же, послали из Хельсинки следить за ней. И чего им надо? Ведь там, в Хельсинки, прекрасно осведомлены, к кому и зачем она поехала в Тампере. Какая грубая работа! Даже зло берет. Хоть бы шпика сменили. А то послали того, что и в Хельсинки по пятам ходил. Только шляпу сменил на меховую шапку да вместо пальто надел короткую шубу. А трость та же. Денег не хватило, что ли, на новую трость?

Кайса-Мария быстро пересекла улицу и пошла навстречу шпику, глядя ему в глаза. Мужчина растерялся, но продолжал идти, помахивая тростью. Поравнявшись, он улыбнулся нагловатой улыбкой, сделав вид, что принимает ее за уличную женщину. Кайсе-Марии хотелось ударить сумочкой по его широкой физиономии. Уж если бы двинула, так кровь брызнула бы из носа. Сумка была тяжелая, в ней был браунинг и несколько запасных обойм. Но, вздернув голову, она прошла мимо, и шагов через двадцать круто повернула и пошла следом за мужчиной. Шпик попался опытный: он не обернулся, но знал, что за ним идут. Шпик свернул на боковую улочку. Кайса-Мария пошла вперед, чувствуя спиной, что теперь он опять идет за ней.

— Господи! — воскликнула сестра за дверью, узнав-голос Кайсы-Марии. Щелкнул замок, и дверь распахнулась. — Откуда ты в такую рань? Да входи же. А то напустишь холода.

Лена-Илона, сестра Кайсы-Марии, была лет на пять старше ее. Лицом она была очень похожа на Кайсу-Марию, но была полнее и ниже ростом. Она работала какой-то служащей на обувной фабрике. Муж служил инженером на машиностроительном заводе. Квартира у них была небольшая, но уютная — две комнаты и кухня…