Антти Тимонен - Мы карелы

Старик послушно отправился в путь; так как он ехал один, никто его не торопил, то он решил поберечь лошадь и не гнать ее. Пусть бежит, как ей нравится. А что до точного времени, то тут старик особенно не беспокоился: откуда ему знать время, если часов ему не дали? На полпути Стахвей, как было велено, остановился на отдых на заброшенном хуторе, распряг коня и дал ему хорошую охапку сена, затем развел огонь в печи, приготовил себе чай и, поев, забрался на печь. В последнее время старику пришлось спать мало, и он задремал. Конечно, он догадывался, что это за пакет, но, засыпая, думал, что невелика беда, если эти остальные батальоны вступят в бой после первого, ведь и в баню ходят по очереди. Выспавшись, Стахвей покормил коня, попил чаю, подправил гужи и поехал дальше. Старик доставил пакет, кому нужно было, в чужие руки пакет не попал и вручен был в светлое время, — правда, было уже утро следующего дня. Когда пакет вскрыли, в штабе батальона поднялся такой переполох, что о старике забыли. Он тоже не стал дожидаться, когда о нем спохватятся, хлестнул коня и так рванул с места, что чуть было из саней не вывалился. Въехав в лес, он свернул с дороги и поехал одному ему известным путем к дому, где уже находились красные.

Так это было или не так, никто не знал. Но второй и третий батальоны белых к Руоколахти не подошли. Бой не состоялся.

…В бою под Келлосалми Васселей находился на высоте, где залегли белые, и Рийко прорывался к ним, ползя по глубокому снегу. Васселей действовал в бою как бывалый солдат, хладнокровно выбирая цель, стреляя по наступавшим красноармейцам. Это был уже не первый бой за эту осень. Он уже не думал о том, что на мушке может оказаться его брат. Не искал он уже и Мийтрея. Просто стрелял по противнику, заставляя ползущих красноармейцев зарываться в снег.

А Рийко полз, зарывшись глубоко в снег, и тоже стрелял. Чуть приподнявшись из сугроба, чтобы прицелиться, он бил по высоте. Белых он не видел и целился по вспышкам выстрелов.

Вряд ли Маланиэ и Онтиппа думали в тот момент, как близко их сыновья были друг от друга под Келлосалми. Эта встреча не была случайной. И Васселея и Рийко привели к этой встрече те дороги, которые они выбрали и по которым долгие годы шли. Они оба находились одном участке фронта, обоих их судьба бросала в самое пекло. И оба они делали в бою то, что должен был делать солдат.

Рядом с Рийко, тоже зарываясь как можно глубже в снег, полз Евсей. Он тоже стрелял. «Молодец Евсей! — успел подумать Рийко. — Не трус. Быстро он освоился в наших сугробах».

Михаил Петрович полз за ними. Он не хотел отставать от своих ребят, но годы давали о себе знать, и он уже выбивался из сил.

— Черт бы побрал эти пулеметы! — ругнулся Рийко. Пулеметы противника били с фланга, откуда цепь красных была как на ладони. Очереди ложились совсем рядом. Казалось, вокруг, взметая снег, падают крупные капли дождя. — И какого черта наши пушки молчат? — Рийко не знал, что артиллеристы тоже находятся в цепи наступающих: от мороза заклинило замки орудий.

Огонь с высоты начал ослабевать. Подойдя к сопке, красные поднялись в атаку, но когда они, утопая по пояс в снегу, добрались до гребня сопки, последние защитники ее уже мчались на лыжах к подножию и исчезли в лесу. Преследовать их без лыж было бессмысленно.

Стали подбирать убитых и раненых.

— Столько ребят положили за какую-то паршивую деревеньку! — Рийко был угнетен.

Вид у Михаила Петровича был измученный, подавленный. Слишком большие потери! Но все-таки взяли!..

— Видишь ли, Гриша, — медленно ответил Михаил Петрович, — это пока еще война. Когда она кончится, начнут писать воспоминания о ней. На бумаге будут воевать. Вспоминать о войне куда легче, чем воевать.

Из Келлосалми шли быстрее, чем туда. Не мешал обоз, который отправился в путь еще до начала боя. Кроме того, отступавших заставляли поторапливаться и пули, которые посвистывали позади них.

Васселей уходил с основной группой. Его догнал связной командир. Набросился было на него с бранью. И вдруг осекся.

— Ты же ранен!

Только теперь Васселей заметил, что на лыжне остается кровавый след. Он вспомнил, что, когда отходили от деревни, что-то больно ударило по ноге. Ему показалось, что он стукнулся о сук.

Васселей сел на лыжи, снял сапог.

— Ребята, у кого есть бинт? Скорее сюда! — крикнул связной.

— Тихо, тихо, — успокоил его Васселей и достал из кармана перевязочный пакет. — Если у солдата нет этого добра, то ему хоть умирай. Ну-ка подержи.

Рана была небольшая, но сильно кровоточила.

— Ты можешь идти? Километра за три отсюда есть лошади для раненых.

— Какого дьявола они там торчат? Я-то доберусь до них, а другие?

Лошадей оказалось больше, чем ездовых. Всех умеющих держать в руках винтовку отправили на передовую. Кириля выбрал лошадь получше, посадил в сани кроме Васселея еще двух раненых и повез их в Киймасярви. Застоявшаяся на морозе лошадь бежала резво, и ее не нужно было погонять.

Кириля был рад, что Васселей отделался легким ранением. Он даже позавидовал ему: валяться с таким ранением в лазарете — сплошной отдых.

— Поди знай, может, это тебя братец твой угостил на прощание, — посмеивался Кириля.

— Ты эти шуточки брось, — рассердился Васселей. — И при мне не смей хулить Рийко.

— Да разве я хулю его?.. — стал оправдываться Кириля. — Наверно, Рийко в белых тоже должен стрелять. Откуда ему знать, что может и в собственного брата угодить…

— Пошел бы ты знаешь куда… Наш Рийко так не стреляет. Если он выстрелит в кого, то точно в затылок попадет. Хоть нитку бери и мерь — дырочка будет в аккурат посредине. Там, куда Рийко прицелится. Бывало, на белку пойдет и в глаз стреляет, чтобы не попортить шкурку. Вот такой у нас Рийко. Молодец!

— Молодец-то он молодец, только от того, что он молодец, тебе может прийти конец, коли встретитесь на узкой дорожке, — с кислой усмешкой заметил Кириля и вдруг заговорил совсем о другом: — Я говорил тебе, что моя баба уже уехала?

— Куда?

— Туда, куда все. В Финляндию.

— Все, говоришь? А люди-то бегут в другую сторону, к Мурманке.

— Ребята, поосторожней, — пробурчал лежавший рядом с Васселеем финский солдат. — Я, конечно, ничего не слышал и ничего не говорил вам, но давайте не будем больше об этом.

— Я не дам своих угнать в Финляндию, — сказал Васселей.

Кто-то впереди них выскочил на дорогу и уже издали закричал: «Стой! Стой!» Кириля с трудом приостановил разбежавшуюся лошадь. В сани плюхнулся мордастый парень и повелительно бросил Кириле: