Антти Тимонен - Мы карелы

Сердито ворча себе под нос, старик достал взятые им у пассажиров деньги, пересчитал их, потом часть вернул Васселею, а часть оставил себе.

— Сидели бы вы дома, а не лезли на шею нашему народу. Какого дьявола вы здесь, в Финляндии, делаете? Хотите нас стравить с русскими. Вам все войны хочется, чтоб покойников прибавилось. Вот мне с вами не до пути.

Он забрался в бричку и стегнул лошадь. Видимо, не привыкшая к такому обращению, лошадь брыкнулась обеими ногами о передок и так помчалась, что старику пришлось ухватиться за края брички.

— Но, но… — стал старик тихо успокаивать лошадь, чувствуя срою вину перед ней. Лошадь, конечно, была совсем не виновата.

— Конь-то у него добрый! — промолвил Кириля, глядя вслед старику.

— Добрый-то он добрый, да только не про нашу честь, — подтвердил Потапов.

— Мы тоже хороши. — Васселею стало обидно. — Не надо было слезать. Что бы он нам сделал?

— Плеткой бы отхлестал, — усмехнулся Кириля.

— Нечего сказать… Герои! — ворчал Васселей. — Три карела одного финна с плеткой испугались.

— Кабы он был один такой! — вздохнул Потапов.

Васселей молча пошагал вперед.

Больше они не просили никого подвезти их. Шагали лишь в тяжелых раздумьях. Наконец, Васселей сказал:

— Да, на финский народ карелам надеяться не стоит. Поглядим, что господа там в Лиге наций решат.

— Что толку от их решений! — сплюнул Потапов. — Карелы сами должны решать. Да они уже и решили. Как бы узнать, захочет ли Россия защищать карел от белофиннов. Ведь среди нашего брата карела всякие есть…

— Тебя надо послать в Москву разузнать, чего они там думают, — усмехнулся Васселей. — Обрадуются там, в Кремле, сразу за стол потащат и чаем с пряниками потчевать будут, когда узнают, что ты в Тунгуде народ мутил.

— Заткнись ты! — взревел взбешенный Потапов. — Я еще такими пряниками угощу кое-кого…

Кириля стал успокаивать их:

— Бросьте вы… Тут и без того не знаешь…

Парвиайнен разрешил группе Васселея несколько дней отдохнуть. Их освободили от посещения занятий по военной подготовке, велели лишь по очереди нести караульную службу у дома, в котором жили члены Временного правительства Карелии и какие-то высокие гости из Хельсинки.

Недавно в этом доме состоялся съезд представителей карельских волостей. Об этом писали финляндские газеты. Потом здесь проходили еще какие-то совещания, на которые был допущен очень узкий круг лиц. Даже глава Карельского правительства Хилиппяля считался лишним. Совещания проводились за закрытыми дверями, охраняемыми от слишком любопытных репортеров и прочих посторонних лиц вооруженными солдатами Карельской армии.

Карельское «правительство» оказалось в затруднительном положении. В Тарту шли переговоры между Советской Россией и Финляндией [3] В истории эти переговоры известны под названием «Юрьевские переговоры». — Прим. автора. . Переговоры еще не были окончены, но ясно было, чем они завершатся. Если и раньше так или иначе приходилось держать в тайне причастность правительства Финляндии и ее военщины к деятельности Ухтинского правительства или к событиям в Тунгуде, то еще меньше оставалось надежд на получение открытой помощи от них теперь. В 1918 году войска Финляндии трижды пытались овладеть занятым англичанами портом Петсамо и трижды терпели неудачу. Теперь же становилось все очевиднее, что во имя сохранения мира Советская Россия готова дать Финляндии выход к Ледовитому океану, отдать ей Петсамо, никогда раньше Финляндии не принадлежавший. В ответ на это Финляндия должна добровольно отказаться от захваченных ею Ребольского и Поросозерского уездов Карелии. После того как была образована Карельская Трудовая Коммуна и съезд трудящихся Карелии в Петрозаводске единодушно решил строить новую Карелию в союзе с Советской Россией как национальную автономию, Временному правительству пришлось пересматривать и формулировать по-новому свои требования создания «свободной Карелии».

В Олонце состоялась встреча между руководителями Карельской Коммуны и представителями находившихся в Финляндии карельских беженцев. Беженцев представляла группа членов Временного правительства. Впрочем, представителями правительства их не признали, как не признавали и самого правительства, ибо оно находилось не в Карелии и не пользовалось поддержкой карельских трудящихся. Признали их лишь как представителей беженцев. Карельская Коммуна разрешила карельским беженцам вернуться на родину при условии, что они будут подчиняться законам и указам, принятым Карельской Коммуной, и жить честным трудом. Представители беженцев пытались навязать свои условия, требуя развития Карелии по программе, разработанной на основе конституции буржуазной Финляндии Временным правительством Карелии, но их претензии были отвергнуты.

В Карелию хлынули беженцы, возвращавшиеся на тех условиях, которые предложила Карельская Трудовая Коммуна.

Таким образом, «борцы за Карелию» в Финляндии оказались в очень невыгодном положении. Если до этого в Лиге наций их уверяли, что вопрос о Карелии будет рассмотрен и, возможно, будет оказана помощь, то теперь уже не оставалось никакой надежды на получение Этой помощи. Шведские газеты, материалы которых охотно перепечатывала газета «Кайнуун саномат», считали вынесение карельского вопроса на рассмотрение в Лиге наций, мягко говоря, просто курьезом. «Кайнуун саномат» и многие другие буржуазные газеты Финляндии требовали роспуска Временного правительства Карелии, утверждая, что его пребывание на территории Финляндии и содержание его на средства Финляндии ставит под угрозу суверенитет и нейтральную политику республики.

Однако это правительство все еще существовало, и «друзья Карелии» требовали, чтобы оно отчитывалось перед ними в своей деятельности и предпринимало новые акции.

Постоянной резиденцией правительства считалась усадьба местного священника в Кархула близ Суомуссалми, однако не все заседания проводились там; щепетильные вопросы обсуждались подальше от любопытных глаз, на хуторе близ Кухмониеми. В большой избе с огромной людской размещалось полсотни человек одновременно. В людской проводили богослужения и собрания. Каждое утро и каждый вечер карелы собирались на молитву. Вечерами устраивались различные мероприятия — читались лекции о традициях «Калевалы», о значении фольклора, проводились конкурсы сказочников. Впрочем, рассказывать сказки умели немногие: войско Парвиайнена было собрано из молодежи и мужиков средних лет, да и не до сказок им сейчас было…

Из людской вела дверь на хозяйскую половину. Во внутренние покои можно было попасть также и со двора. Но оба выхода охранялись вооруженными часовыми. Во внутренних покоях жили избранники правительства и всякие господа из Хельсинки. Эти гости в основном были в гражданском платье, но появлялись иногда и офицеры. Таккинен тоже жил на хозяйской половине, но в отличие от других хозяев часто появлялся в людской. Если из людской кого-то вызывали во внутренние покои, его обычно сопровождал Таккинен. Заходили туда и некоторые из карел, возвращавшихся в Советскую Карелию. Они получали там инструкций. Потапов как-то проворчал Васселею, глядя на очередного беженца: «Одна такая сволочь может опозорить сто невинных карел. Расстреливать таких надо…»