Илья Штемлер - Универмаг

Цыганка подошла к двери и постучала. Звякнул засов. В проеме показалось лицо дежурного.

- Чайник возьми. Позавтракали, — сказала цыганка. — Забыл?

- Быстро управились. — Дежурный вошел, взял чайник и кружки.

- Послушай, добрый человек, — цыганка протянула дежурному деньги, — купи пирожков. Без сдачи.

- Смену сдаю. Другого проси, — ответил милиционер.

- Ты ж добрый человек. Жена у тебя. Двое детишек. Мальчик и девочка.

Дежурный изумленно приподнял брови. Покачал головой. Взял деньги и аккуратно прикрыл дверь, осторожно брякнул щеколдой. Цыганка засмеялась детским смехом, встряхивая золотым браслетом. Шлепнула смуглой ладонью колено Светланы.

- Здорово он испугался, а? Здорово, да? Как же это я угадала?

И Светлана уже смеялась.

- Слушай, сколько тебе лет? — спросила она сквозь смех.

- Двадцать один, — ответила цыганка. — А тебе?

- Тридцать восемь.

- Я думала, меньше. Это потому, что ты худая.

Помолчали.

- Ты сколько классов кончила? — Светлана не знала, что спросить.

- Классов? Каких классов? Родила в пятнадцать лет пацана.

- Ну? — удивилась Светлана, — С кем же он остался?

- С мужем, — гордо ответила цыганка. — Эх, закурить бы... Вернется тот, с пирожками, я что-нибудь придумаю.

Светлана нащупала в кармане листик жевательной резинки. Листик лежал отдельно, не в сумке, вот и остался... Вытащила, развернула обертку, переломила пополам, протянула цыганке. Та с удовольствием приняла подарок.

- Странные вы люди, цыгане, — произнесла Светлана.

- Почему странные? Как все. Дом. Горячая-холодная вода. Газ. Как все. Раньше было худо, жили в сараях. А теперь в совхозе живем. «Луч» называется. Как все.

- А муж что делает?

- Работает, — с достоинством ответила цыганка. — Сто пятьдесят получает и премию.

- Свеклу убирает? — Светлана произнесла первое, что пришло в голову.

- Почему свеклу? — В голосе цыганки скользнула обида. — Он детали собирает для радио. Завод в совхозе цех держит... А свеклу есть кому убирать. Из города приезжают...

Женщины умолкли. Каждая из них думала о странностях жизни. И это молчание сближало их, как может сближать людей ночь где-нибудь в лесу. Когда никого вокруг. Когда так остро хочется, чтобы тот, другой, был рядом подольше. Это чувство печали исходило от душевного одиночества. В последние годы Светлана испытывала его острее. Особенно ночами, если оставалась одна...

Она протянула руку и коснулась плеча цыганки. И та легонько пошлепала ладонью по ее руке. И, желая чем-то отблагодарить Светлану за дружескую, непривычную для закаленного цыганского сердца волну, спросила тихо:

- Не знаешь, когда будут отмечаться на ковры? В Универмаге. Вдруг не успеем освободиться? Обидно. Столько отмечались.

И Светлана ее верно поняла. Дело не в коврах, не в коврах дело.

- По-моему, через пятницу. — Светлана убрала руку и вздохнула. — А муж-то не будет волноваться? Если дадут пятнадцать суток.

- Нет! —решительно воскликнула цыганка. — Если бы год дали или больше. Тогда бы он, может, и вспомнил. А так — нет, не будет. И сын уже большой... Вернусь, куплю ему шоколад.

В коридоре раздались приглушенные стеной голоса.

- Судья приехал? Хорошо бы. А то торчи тут еще сутки. В тюрьме лучше. Кормят. И подушку дадут... Интересно, успеет мент пирожки принести? —- вздохнула цыганка.

Светлана наклонилась к цыганке и проговорила торопливо:

- Слушай, у тебя есть булавка? Дай, я воротник подколю. Болтается, понимаешь, вещественное доказательство.

Цыганка мгновенно вытащила из волос приколку, протянула.

- Ты что! Золотая ведь, — отвела ее руку Светлана.

- Золотая? Тридцать копеек цена. В Грузии делают.

Светлана скинула пальто и принялась прилаживать воротник.

- Скажу, на живой нитке держался. Сама и подцепила... Знаешь, суду все важно, каждая деталь.

Едва она справилась с воротником, как дверь распахнулась. В проем просунулась круглая голова незнакомого милиционера.

- Кто Бельская? Пошли, ждут.

Светлана поднялась. Бросила на цыганку взгляд, улыбнулась, пожала плечами: мол, значит, я первая. Та ободряюще кивнула в ответ и тоже улыбнулась. Но как-то беззащитно... Почему первая, почему не вместе? Суд ведь...

Переступив порог камеры, Светлана сразу же увидела Платона Ивановича. Тот стоял посреди коридора с выражением брезгливости на лице. Увидев Светлану, он раскинул руки и шагнул навстречу.

- Светик, милая, ты так напугала своего дядю!

Светлана поняла: ей предлагалась игра. И, судя по всему, игра эта может определить ее дальнейшее положение...

- К майору, к майору. — Милиционер продолжал возиться с замком.

Светлана вникала в каждое слово Платоши.

- Я привел твоего лечащего врача-гинеколога, Арнольда Александровича. Он обеспокоен твоим состоянием. Ты должна была прийти к нему на прием вчера в семь вечера. Третья городская клиника...

Из распахнутой двери угловой комнаты доносились мужские голоса. Майор, тот самый, который вчера составлял протокол, сидел за столом. Напротив в кресле расположился молодой человек с белым лицом и густой черной бородой. Светлана видела его впервые.

- Светлана Михайловна! Голубушка! — Молодой человек живо поднялся. — Ваш дядя ворвался ко мне в клинику чуть ли не плача...

- Здравствуйте, Арнольд Александрович, — потупилась Светлана. — Извините, я должна была быть у вас на приеме вчера...

- Как вы себя чувствуете? — оживился чернобородый, уяснив, что все в порядке, «пациентка» нафарширована.

Майор листал пухлую тетрадь и, казалось, не обращал никакого внимания на разговор Светланы с чернобородым. Перевернув обложку, он сдвинул тетрадь на край стола. Светлана подавила изумление, узнав свою амбулаторную карту из поликлиники.

- Да... Многовато для ее возраста. — Майор взглянул на чернобородого. — Считаете, что задержанная нуждается в медицинском обследовании?

- Да, да, сами понимаете... — с готовностью кивнул чернобородый. Он шагнул к майору, наклонился и что-то шепнул на ухо.

Лицо майора стало печальным, он посмотрел на Светлану как на безнадежно больную. В то же время в его глазах еще держалась тень сомнения. Чернобородый раскрыл амбулаторную карту и ткнул ногтем в какую-то запись, которой окончательно сразил майора. Тот хоть и не стал читать, но кивнул в знак участия и сострадания. Душа майора разрывалась между долгом и великодушием.

- Хорошо, — сказал майор, сдаваясь. — Я не против. Но протокол задержания передам в суд. Обязан.

Майор приказал дежурному вернуть вещи задержанной Бельской.

- Проверьте. Все на месте?

Светлана раскрыла сумку, бегло осмотрела. Ондатровые шапки она вытаскивать не стала, чтобы не возбуждать лишних разговоров.

- Распишитесь, — предложил майор.