Берды Кербабаев - Капля воды - крупица золота

Меллек Веллек повернулся к замминистра:

— Избавьте меня от подобных инсинуаций, Алексей Геннадиевич!

Тот устало вздохнул, а Бабалы в упор посмотрел на Меллека Веллека:

— Но разве вы намекали не на Муррука Гышшие-ва? Ведь именно он находится сейчас под арестом, именно его ждет скамья подсудимых. И, насколько мне известно, именно вы оказывали ему постоянное покровительство. Уж не знаю, по каким причинам, — ведь не за трудовые же его заслуги!..

Меллек Веллек опять попытался апеллировать к замминистра:

— Алексей Геннадиевич! Положите же этому конец, ведь оскорбляют члена коллегии!

Его оборвал Новченко:

— А ты не защищай жуликов и негодяев! Ну, а место в коллегии закреплено за тобой не навечно. Можешь и загреметь…

— Не ты меня назначал, Сергей Герасимович!

— У меня, слава богу, имеется и право, и возможность обратиться в более высокие инстанции.

Замминистра еле удалось успокоить расходившихся спорщиков. Когда шум стих, он выступил с заключительным словом по отчету Бабалы Артыка:

— Мне думается, дела на участке Рахмет идут, в общем, неплохо. Бабалы Артыковичу, благодаря его способностям, настойчивости и непримиримости к недостаткам, удалось распутать многие сложные узлы, выправить положение в самых слабых местах… Несмотря на нехватку рабочей силы и механизаторов, строительство на участке Рахмет проводится в рамках проекта и плана. Надеюсь, Бабалы Артыкович учтет замечания, сделанные членами коллегии. Мы же в свою очередь примем все меры, чтобы удовлетворить его справедливые требования. Я, например, считаю полезным и нужным, — если, конечно, Сергей Герасимович не будет возражать, — перебросить в Рахмет часть техники и механизмов из Карамет-Нияза. На Карамет-Ниязском участке преобладает песок, и для выемки грунта там эффективно используется вода, заменяющая механизмы. Рахметские же строители имеют дело с твердыми грунтами. Без дополнительной техники им не обойтись.

Новченко поднял на замминистра насмешливый взгляд:

— Спасибо, Алексей Геннадиевич, за поддержку моей собственной идеи. Я уже подписал соответствующим приказ.

Замминистра, как ни в чем не бывало, воскликнул:

— Вот и отлично! — И повернулся к Бабалы: — Напоследок хочу выяснить у вас кое-что, Бабалы Артыкович. Вы вот обвинили работников министерства в халатности, бюрократизме, формализме. Чем конкретно вы можете подкрепить свои обвинения?

— Вы знаете, Алексей Геннадиевич, работа строительного участка подобна работе огромного конвейера. Тут нужны точность и слаженность часового механизма. Неполадки в одном звене сказываются на состоянии остальных звеньев…

Алексей Геннадиевич добродушно улыбнулся:

— Все это действительно не ново для нас. Вы приведите конкретные примеры.

— Проверьте канцелярии ваших отделов, Алексей Геннадиевич, вы обнаружите там десятки писем, заявлений, требований, которые валяются там месяцами!.. Мы должны перечислить миллион рублей в Горький — нам до сих пор не сказали, с какого счета снять эти деньги. Больше трех недель мы ждем решения о специалистах из Куйбышева. Наша заявка на технику, которую необходимо заказать в Ленинграде, путешествует из отдела в отдел. Примеры легко умножить! Я могу дать вам подробную докладную записку.

— Хорошо, составьте ее.

— И она застрянет в одном из отделов?

Замминистра развел руками:

— Бабалы Артыкович!.. Ну, что вы, право… Я не отрицаю: в работе отделов имеются недостатки. Есть факты и бюрократизма, и волокиты. Мы стараемся свести их на нет, наводим порядок в своем хозяйстве. Обещаю, что мы накажем виновных и удовлетворим ваши справедливые претензии. Но мне кажется, вы часто проявляете излишнее нетерпение и иные вопросы спешите решить сами, на свой страх и риск…

— Как же не рисковать, Алексей Геннадиевич? Если срочный вопрос маринуется в министерстве — нам самим приходится, просто приходится проявлять инициативу и брать всю ответственность на себя.

— Риск риску рознь, Бабалы Артыкович. Вы порой… м-м… занимаетесь опасной самодеятельностью.

— Например?

— М-м… Ну, скажем, какое вы имели право переводить слесарей-ремонтников на сдельщину?

— Этого требовали соображения рациональности и справедливости. В министерство, кстати, мы обращались с этим вопросом — нам не ответили ни «да», ни «нет».

— Есть общие установки о заработной плате строителей — они вам и без нас известны.

— А если они противоречат интересам строительства? Что бы вы сами сделали, если бы испытывали острейшую нужду в слесарях, а они пришли бы к вам и сказали: или повышайте нам зарплату, или переводите на сдельщину, или давайте расчет?!

— Но это… ультиматум!

— Ну и что? Я же не могу силой удерживать их на строительстве. И, на мой взгляд, их требования законны. Они вкладывают в стройку не меньше труда, чем бульдозеристы и скреперисты. Почему же они должны довольствоваться куда меньшими заработками?

— Потому что мы не имеем права нарушать правительственные постановления о заработной плате. Закон есть закон.

— Законы — статичны, а жизнь идет вперед и вносит свои коррективы. На других производствах у ремонтников, возможно, работа более легкая. У нас на строительстве им забот хватает, В других местах это, может быть, не такая дефицитная специальность. У нас же слесари на вес золота. И я на все пойду, чтобы удержать их, а потом получить от них максимум пользы!

— У вас, видно, плохо поставлена воспитательная работа! — с места выкрикнул Меллек Веллек. — Вы растите рвачей, а не патриотов!

Обращаясь по-прежнему к замминистра, Бабалы сказал:

— Не понимаю, почему мы должны взывать к патриотизму слесарей и применять принцип материальной заинтересованности по отношению к скреперистам и бульдозеристам? И разве патриотизм только в том, чтобы работать больше, а получать меньше?..

Замминистра мягко улыбнулся:

— Ход мыслей у вас, в общем, правильный. А вот действия, уважаемый Бабалы Артыкович, все же противозаконны. И за них по головке нас с вами не погладят… Никто не давал вам права…

Последние его слова перекрыл громкий бас Новченко:

— Я дал ему право! Бабалы Артык действовал с моего разрешения!

Бабалы взглянул на него удивленно — он не ожидал от Новченко такого прямого заступничества.

Замминистра как можно вежливей проговорил:

— Простите, Сергей Герасимович, но решение подобных вопросов — не в вашей компетенции.

— Почему же это не в моей? Меня ведь пока не сняли с должности начальника строительства.

— Строительство Большого канала находится в ведении министерства…

— Но мне даны широкие полномочия. Ваше министерство мне не указ, у меня есть хозяева повыше!