Берды Кербабаев - Капля воды - крупица золота

На радужные мечты Аджап словно покрошили горького лука… Ведь уже через полтора часа они должны были прибыть в Ашхабад. Теперь неизвестно, сколько они проторчат в Мары, когда будут в Ашхабаде.

В Марыйском аэропорту было многолюдно, здесь застряли многие самолеты. Дурдыев, решив последовать совету Аджап, поспешил в буфет. Аджап бродила как неприкаянная, настроение ее было под стать хмурой погоде.

Когда по радио объявили о посадке самолета, прибывающего из Ашхабада, она встрепенулась. Может, Бабалы летит этим рейсом?

Дождавшись, когда самолет сядет, она подошла к нему, не сводя нетерпеливого взгляда с выходящих пассажиров. Бабалы среди них не оказалось…

Вынужденная задержка всех, видно, томила. Люди слонялись по аэропорту с унылыми лицами. И, заслышав голос бахши *, который, в ожидании отправки своего самолета, решил развлечь людей песней, с готовностью столпились вокруг певца.

Направилась туда и Аджап.

Бахши импровизировал:

Следующий куплет он затянул на более высоких нотах:

Пассажиры, окружившие бахши, подбадривали его криками: «Ай, джан, джан!» А у Аджап на глаза навернулись слезы. Песня, так отвечавшая собственным ее тревожным, грустным мыслям, проникла ей в самое сердце…

И погода, и люди — все словно сговорились помешать ее встрече с Бабалы! Все против них!..

Но только она так подумала, как радио пригласило садиться в самолет.

Она торопливо заняла свое место. Явился и Аннакули, повеселевший, раскрасневшийся. Как только самолет поднялся, он уснул.

Спустя полтора часа Аджап ступила на землю Ашхабадского аэропорта. И в душе поблагодарила летчиков, которые, несмотря на отвратительную погоду, сумели благополучно привести и посадить самолет.

Над городом, низко и тяжело, висели черные густые тучи. Казалось, они вот-вот упадут на землю…

Когда Аджап добралась до дома, был уже вечер.

Первой ее увидела мать и вся так и засияла от радости:

— Дочка!.. Вот осчастливила-то, родная!..

Она прижала Аджап к груди, а потом чуть отстранила и принялась рассматривать, любовно и придирчиво:

— Глади, уж и загореть успела!

— Это тебе в темноте так кажется. Папа дома?

— Дома, дома. С гостем сидит…

— С каким гостем?

— О, Аджап-джан, ты и не знаешь, кто к нам наведался! Сам Артык Бабалы!

Аджап от неожиданности прикрыла рот пальцами:

— Отец Бабалы?

— Ну да. Пойди, поздоровайся с ним.

Аджап чуть замялась:

— Нет, мама, потом… Ты пока не говори, что я приехала. Возьми вот чемодан… А мне нужно успеть в один дом.

— Куда это, дочка? Ты ведь только с дороги.

— Надо, мама, понимаешь. Ведь я получила новое назначение, на участок Бабалы Артыковича.

— Ой, хорошо, дочка!

— А он как раз в Ашхабаде. Ну… мне надо поговорить с ним.

— Бабалы-джан в Ашхабаде? Что же он к нам-то. не зашел?

— Стесняется, наверно. А может, у него времени не было,

— Все-таки ты заглянула бы в комнату. Ведь Артык-ага недаром к нам пожаловал…

— С каким-нибудь делом?

— С самым важным!.. Тебя за своего сына сватать.

Аджап залилась румянцем:

— Ой, мама!.. Стыдно мне…

— А бежать к жениху, даже с отцом не повидавшись, не стыдно?

— Мама!.. Я же сказала: мне надо с ним поговорить, я ведь теперь у него работаю.

Айджемал пристально, понимающе смотрела на дочь:

— Если у тебя дело, так оно может и подождать. Дела не решают на ночь глядя. Есть ведь еще в запасе и завтра, и послезавтра…

— Завтра он может уехать. А я еще неизвестно, когда попаду в Рахмет. У нас в Ашхабаде семинар… И ты, и отец успеете на меня наглядеться. — Во взгляде Аджап были и нетерпение, и мольба. — Я пойду, мама?

— Поскорей возвращайся, Аджап-джан!

Аджап, поцеловав мать, исчезла в вечернем непогодном сумраке.

Она без труда нашла дом Бабалы, но долго не решалась туда войти. Вспомнилось, как мать только что стыдила ее: ишь, сама к жениху побежала! Аджап не в силах была сдвинуться с места, будто кто спутал ей ноги крепкими веревками. Она знала кто: стыд. Ведь внешне все могло выглядеть и так, будто она навязывается Бабалы. Нет, пока не поздно, надо повернуться и уйти. Но и назад она не могла сделать ни шагу. Она так давно не видела Бабалы, так по нему стосковалась!

В общем, Аджап сама не заметила, как толкнула калитку и робко вступила во двор… Впрочем, там она приняла свой обычный независимый вид.

Каково же было ее огорчение, когда она услышала от домработницы Бабалы, Патьмы, что он совсем недавно отправился на вокзал, и поезд, наверно, уже ушел.

Аджап почувствовала себя так, будто ей подрубили крылья, которые принесли ее к дому Бабалы.

Приглядываясь к девушке, Патьма полюбопытствовала:

— А кто ты такая будешь, красавица?

— Если Бабалы Артыкович почему-либо вернется, то передайте, что заходила Аджап Мергенова.

— Аджап? Слыхала, слыхала о тебе. Может, пройдешь в дом? Я тебя чаем напою.

— Спасибо. Меня Дома ждут.

— А Бабалы-ага думал — ты на стройке.

— Я только что оттуда. И скоро опять туда полечу.

— Ну, значит, там и встретимся. Я тоже днями поеду к Бабалы-ага. А то непорядок у него дома-то, и поухаживать за ним некому… — Патьма многозначительно вздохнула — Живет бобыль бобылем… Хоть бы уж женился поскорей.

Аджап, покраснев, торопливо простилась с Патьмой и направилась домой.

Отца и Артыка она застала сидящими за сачаком. Они не спеша о чем-то разговаривали.

Приветливо поздоровавшись с обоими, Аджап, по приглашению отца, присела на ковер.

Артык, у которого при виде девушки потеплели глаза, обратился к ней ласково:

— Как поживаешь, кейгим, как здоровье, работа?

Аджап ответила, и завязалась общая беседа. Отец и Артык расспрашивали ее о строительстве, о том, как обстоят там дела с медицинским обслуживанием, о первых ее шагах на врачебном поприще. Аджап охотно делилась своими впечатлениями, приправляя свой рассказ легкой шуткой и снисходительной иронией по отношению к Самой себе.

Артыку понравились и скромность ее, и непринужденность. В душе он одобрил выбор Бабалы. И умная, и красивая, и серьезная — лучше невестки ему и не надо. Да и Айна наверняка останется довольна. А то все уши ему прожужжала: «Как бы не завлекла сынка нашего в свои сети какая-нибудь вертушка пустоголовая. У городских-то красавиц ветер в голове, только о нарядах и думают. Того гляди, женится Бабалы-джан не на радость нам, а на беду…» Нет, Бабалы, слава богу, не ошибся, в точку попал. Весь в отца!..