Илья Штемлер - Уйти, чтобы остаться

Вадим довольно сунул руки в карманы и вытянул под столом ноги. С видом человека, личные качества которого не позволяют усомниться в превосходстве над тем, кто танцует с Вероникой. И кто будет с ней танцевать.

Кто-то хлопнул его по плечу. Он обернулся.

— Родионов?! А я думаю, ты или не ты!

— Зимин! Сашка!

Через минуту Вадим перебрался за столик, где заседала Сашина компания.

— Познакомьтесь! Мой однокашник. Талантливейший теоретик Родионов Дима. С дамой.

— А где дама?! — загалдели со всех сторон. — Дама где? Дима, где дама? Дима, дама дома?!

— Тихо! Сейчас придет, — хохотал Саша.

Вадим улыбнулся. Ему нравилась эта компания.

Подошла Вероника.

— Дима, вот дама! Дима, дай даме длань! — импровизировали за столом. Там проходило здоровое соревнование.

Вероника строго оглядывала сидящих.

— Бросьте. Надо понимать шутки, — негромко произнес Вадим.

Вероника усмехнулась уголками губ. «Если она не понимает шутку, то кто ее понимает; конечно, если это шутка, а не хулиганство…» Вероника села и по-хозяйски оглядела стол, ни к чему не прикасаясь. Вскоре ее снова пригласили танцевать.

Вадим пробовал грибы, поддевал салат из крабов, сдирал сухую колбасную кожуру. От вина он отказался.

Ушли танцевать и Сашины друзья.

— Пойдем ко мне, Димка! Завтра прихватишь мотоцикл. Сколько лет мы не виделись? Как Ипполит? Сколько он получает? У тебя серьезные виды на Веронику? Ладите с Киреевым? Как твои дела? А Самсонов машину купил. Я тоже думаю… — Саша не выслушивал ответ, задавал новый вопрос. Он казался себе проницательным. И эта проницательность ему льстила.

— Неудачник ты… С твоей башкой сорок раз можно было бы стать кандидатом… Сколько ты стоишь?

— Девяносто восемь.

— Через пять лет после окончания? Негусто! У меня почти в два раза больше, и то считаю себя обойденным.

Вадим чувствовал себя провинившимся школьником. Встать и уйти? Неловко как-то.

— …И дело не в валюте. Честно говоря, Димка, я презираю валюту. На что только человек не идет ради нее! Но как-то, понимаешь, неловко, черт возьми, получать меньше других, когда тебя считают солидным человеком. Думаешь, Ипполит держался бы за обсерваторию, если…

Вадим налил немного вина. Ему хотелось что-то делать, просто сидеть было не по себе.

— Послушай, Саша, давай о другом?

— А о чем? — Саша злился. Как это бывает с человеком, которому, оказывается, не поверили, когда он думал, что верят.

— Я вот, Саша, думаю… Чем меньше человек способен дать науке, тем больше он объясняет свои поступки жизненными обстоятельствами. Нехватку таланта прячут за здравую практичность…

— Ты хочешь, чтобы бесплатно работали? — улыбнулся Саша.

— Нет. Не в этом дело. Ты меня не так понял. Я не хочу, чтобы меня жалели. И со своими заботами о моем благополучии можете идти к чертовой бабушке… И не надо меня оценивать. Я не тумбочка!

Вадим неловким движением опрокинул рюмку. Вино расплылось в ржавое пятно. Саша перевернул солонку и стал размазывать пальцем соль.

— Дикарь! Тебя нельзя впускать в приличные дома. Теперь проглоти вазу, — Саша вытащил салфетку и принялся вытирать пальцы. Ему была непонятна реакция Вадима. Он догадывался, что задел его больное место. И не знал, как повернуть назад. Сейчас любая фраза могла привести к неприятному разговору. Даже если просто вспоминать прошлое, студенческие годы. Этот ненормальный все начнет увязывать со своей персоной…

— Знаешь, я хочу сойтись с Лерой… Ты ведь в курсе, мы разошлись. Вот уже два года. Не знаешь? Как по-твоему…

И Зимин принялся рассказывать какую-то историю. Вадим слышал ровный Сашин голос, не пытаясь вникнуть в смысл. Потом он налил рюмку коньяка и выпил не закусывая.

Подошла Вероника. Она наклонилась к Вадиму и прошептала:

— Почему вы не приглашаете меня танцевать?

Вадим отодвинул стул…

У нее тонкая талия. Вадим обхватил ее рукой. Он чувствовал все тело, тонкое, упругое, горячее. Перекинутая через плечо красная сумочка касалась его локтя. Глаза, очерченные тушью, казались прозрачными. Он пытался всмотреться в них, но Вероника прикрывала ресницы или опускала глаза.

— Не прижимайтесь так, люди смотрят, — шептала она, едва раздвигая губы.

Вадим не отвечал. Он продолжал выделывать ногами ритмические движения, в то же время не слыша музыки…

— Уйдем. Здесь душно, — сказала Вероника.

Швейцар с желтыми лентами вдоль брюк толкнул перед ними дверь. Торжественно и как-то по-старинному. Вадим нащупал в кармане монету и протянул ему. Через прозрачную стенку кафе Вадим видел, как швейцар бросил монету в железную банку, что стояла на табурете.

Он чувствовал себя неважно и оттого, что ужина у них с Вероникой не получилось, и оттого, что уходит, даже не попрощавшись с Зиминым. Может, все-таки попрощаться? А надо ли?

— Кофточка очень идет вам, — произнес он и взял Веронику под руку. Нет, на «ты» не может. Тогда, во время танца, надо было, тогда он чувствовал близость к ней. А сейчас отошло. Прохладный воздух словно отделил его от нее.

Подошел к балюстраде. Вероника положила руки на шершавые перила и, подпрыгнув, села.

— Амазонка.

— Кто?

— Амазонка. Женщина-всадник, — пояснил Вадим.

— Слово из какой-то оперетты, не помню, — произнесла Вероника.

Волосы густым темным потоком лениво сползли с плеча и коснулись Вадима. Он слегка отстранил волосы и ткнулся губами в сухое, пахнущее духами лицо. Вероника отпрянула, и губы Вадима коснулись не то щеки, не то подбородка. Неловко и торопливо. Но в следующее мгновенье Вадим обхватил руками ее голову и поцеловал мягкие вялые губы.

Вероника не сопротивлялась. Не мигая, она смотрела куда-то поверх Вадима, придерживая сумочку.

«Пройдем вниз, тут занято», — послышался мужской голос.

Вероника выпрямилась и соскочила с перил. Вадим оглянулся.

Парень и девушка миновали площадку, направляясь к лестнице. Прежде чем сойти, они рассмеялись и посмотрели в сторону балюстрады.

Вадим улыбнулся и обнял Веронику за плечи.

— Идемте домой, поздно, — вывернулась Вероника.

Вадим провел ладонью по ее волосам.

— Вот еще. Вы это что?! — Вероника отбросила его руку.

Вадим отошел на шаг. Постоял. Почему-то достал из кармана платок и с силой встряхнул его. Затем смял и сунул платок обратно в карман. Он вел себя так, словно рядом никого не было.

— Вы меня проводите? — проговорила Вероника и, не дождавшись ответа, добавила: — Вот и выявились. Ученый… Скучно с вами. Нет чтобы поговорить о чем-нибудь… Сразу…

Она еще что-то говорила. Но Вадим не слышал. Ему было тоскливо. Невыносимо тоскливо. Мысли не принимали отчетливой формы. Сумбур, обрывки фраз… Ему хотелось побыть одному.