Константин Локотков - Верность

— Тем хуже… тем хуже… — И, будто не желая, оставить собеседников в неясности относительно связи войны и техники, Недосекин поспешно добавил: — Нет, нет, техника на Западе делает громадные шаги.

Он произнес это с понизившейся вдруг интонацией, крупные черты его лица на секунду как-то опустились, а потом лицо вновь приняло обычное выражение усталости и покорной, несколько пренебрежительной готовности выслушать возражения, смысл которых он будто бы знал наперед.

Трунов спросил у Аркадия, обратил ли он внимание на состоявшееся недавно в Москве, в Академии наук, Всесоюзное совещание по вопросам физики атомного ядра.

— Это уже по вашей части, как физика, Сергей Львович, — обратился Трунов к Недосекину. — Вы как-то мне, правда, давно, сказали, что теория относительности не имеет практического значения. Вот, пожалуйста, в основе расчета важнейших машин атомной техники лежит как раз теория относительности.

— Я выражал не только мое личное мнение. На Западе еще совсем недавно многие были уверены, что теория относительности не имеет практического будущего, — сухо ответил Недосекин и, взглянув на ручные часы, поднялся. — Извините, товарищи…

— Да, да, пора, — сказал Трунов. — Так вы, Сергей Львович…

— Да, я все сделаю… — И повернулся к Ремизову: — Во всем, что касается проекта, я в вашем распоряжении.

Аркадий, чуть наклонив голову, проводил Недосекина внимательным взглядом.

«Интересно знать: какой системы вакуум-аппарат выберет Ремизов для своего проекта? — думал Сергей Львович, выйдя в коридор и направляясь в свою лабораторию. — Что-то я не вижу наших отечественных. Есть Роберта, Кестнера, видите ли… Ну, все остальное — насосы, двигатели, прессы — он подберет… Но вот аппарат… гм… гм… профессора Трунова? Ну, это проблематичная вещь! Не думаю, чтобы Ремизов пошел на риск. Устанавливать и защищать аппарат, которого нет… вот это действительно смешно… Плюс теоретические предпосылки окажутся несостоятельными, в чем я абсолютно теперь уверен. Посмотрим, посмотрим… Чувствую, наживу я с этим Ремизовым неприятностей. Толкуют о самостоятельности студентов, а ответственности за их проекты с консультантов не снимают. Глупо…»

Подходя к лаборатории, Недосекин встретил Ванина. Тот весьма приветливо, как отметил Сергей Львович, поклонился и быстро пошел по коридору.

В последнее время Сергей Львович частенько стал видеть секретаря парткома у себя на лекциях. Это сперва тревожило, но, узнав, что Ванин бывает и на других кафедрах, Недосекин успокоился.

«Нет, с ним работать можно», — думал Сергей Львович.

Недосекин усмехнулся и, войдя в лабораторию, плотно закрыл за собой дверь, облегченно вздохнув.

А Ванин, зайдя к Трунову, спросил у него, передали ли в Ученый совет Сергей Львович и остальные участники предстоящей научной конференции свои доклады для ознакомления.

— Но, позвольте, Александр Яковлевич, — сказал Трунов, — доклады не диссертации, и предварительное ознакомление с ними необязательно. Такой у нас установился порядок. Докладчик может расценить это как недоверие.

— Чувство недоверия в данном случае — ложное чувство, — возразил Ванин, — и это товарищам надо разъяснять. Каждому интереснее прийти на доклад подготовленным. А порядок всегда можно и нужно, если это на пользу дела, изменить — установить еще лучший порядок. — Ванин сощурился с обычной своей задорной, мальчишеской улыбкой. — А как сделать, чтобы все шло на пользу дела, — вы декан, вам, как говорят, и карты в руки. Я могу вам только подсказать.

— Ну, подсказывайте, — засмеялся Трунов.

— Вот — предварительное ознакомление!

— Вы не жалеете нашего времени. Прочитать такую уйму…

— Не все доклады и не по всем кафедрам. По усмотрению Ученого совета. Но по физике — обязательно! Мне не стоит вам, Антон Павлович, доказывать, что в этой области на Западе, например, есть очень много извращений. Почва для этого достаточно благоприятна — война…

— Да, да! Хорошо, хорошо! — быстро согласился Трунов. — И вам тоже… дать ознакомиться?

— Да, я желал бы, — ответил Ванин, что означало: «Обязательно хочу и настаиваю!»

— Все будет сделано! — заверил Трунов.

С того дня, как Аркадий получил дипломное задание и взялся за предварительные расчеты (ему предстояла еще производственная практика на заводе, после которой начнется основная работа над дипломным проектом), его проект стал предметом живейшего обсуждения в комнате № 22. Все обитатели ее и девушки, приходившие раньше лишь развлечься после трудного учебного дня, давали советы, делились мнениями, спорили. Аркадий все выслушивал очень внимательно и серьезно, хотя иногда говорилось много несолидного, смешного. Но все одинаково принимали близко к сердцу основную идею проекта.

«Мне еще четыре с половиной года до проекта, — думал Семен. — Я обязательно возьму такую же тему… Если не такую именно, то чтобы так же… хорошо, как у Аркадия».

Федор опять вернулся к мыслям о своем диффузионном аппарате. Если бы его удалось создать, это было бы лучшим подарком Аркадию для проекта; аппарат был первым отечественным (и вообще первым в пищевой промышленности) непрерывно действующим аппаратом, в котором потери сырья сведены до минимума. Но его предстояло еще создать, для этого нужны знания, знания…

…Аркадий взял для проекта вакуум-аппарат системы профессора Трунова. Желая знать мнение своего консультанта, он обратился к Недосекину. Консультант считал, что действительно очень заманчивая мысль — оснастить завод отечественной техникой, но…

— Существуют, товарищ Ремизов, еще причины, не зависящие от нас… Кроме аппаратов, вполне испытанных и, к слову сказать, утвержденных общегосударственным стандартом, — имею в виду аппараты Роберта и Кестнера, — я не вижу других, которые могли бы украсить проект.

Далее Недосекин выразил удивление, почему Ремизов избрал аппарат, которого еще нет, даже не подготовлен к испытанию. И при всем его, Недосекина, уважении к Трунову он все-таки не может одобрить выбор студента. Сергей Львович надеется, что и профессор разделит его точку зрения. В конце концов Трунов, как автор, вряд ли пожелает не проверенное опытом изобретение выносить на суд широкой аудитории.

Под конец Сергей Львович очень осторожно намекнул на последствия, которые могут возникнуть в случае, если Ремизов не изменит своего решения. Недосекин вовсе не желает, так же как, вероятно, и сам профессор Трунов, ставить под сомнение свой авторитет в глазах квалифицированной комиссии. Консультант тоже несет известную моральную ответственность за проект. И конечно, будет отстаивать свою точку зрения, что, разумеется, не на пользу дипломанту.