Юрий Колесников - Тьма сгущается перед рассветом

— Воображаю, — сказал Урсу, — что скажут мужья, когда узнают?!

— А мы их тут же, ночью, вызвали. Надо же было, чтобы приехали и опознали, на самом ли деле это их жены? Документов-то у них не было, к тому же поймали мы их в запретной зоне! — пояснил Стойка.

— Ну и как, мужья приехали? — спросил Рабчев.

— Как же! Опознали и одежду им привезли, — ответил Стойка под общий смех. — Тот, о ком говорили, что он директор «Банка Национала», сразу увез свою фифу. Стыдно ему было. Все просил нас никому не рассказывать. А второй — министр культов — устроил своей женушке такую порку, что мы все выбежали из караулки. О как!..

— Так ведь этот ненормальный, будь он неладен, принц Николай, кажется… — начал инструктор пилотажа.

— Ш-ш-ш… Осторожней, — оглядываясь, перебил его Урсу, — услышит кто-нибудь… донесет. Потом знаешь тягать сколько будут…

— Тю! А кто не знает, что он пропойца и сифилитик, — словно оправдываясь, сказал инструктор. — Но откуда этот баламут взялся? Ведь он, кажется, последнее время гастролировал в Италии…

Урсу, продолжая озираться, шепотом произнес:

— Должно быть, на праздник авиации приехал…

Стойка усмехнулся:

— Теперь здесь будет откалывать номера. А потом вновь сорвется в Италию или еще куда-нибудь…

Рабчев, который, видимо, был не в курсе дела, спросил:

— А почему его высочество все время живет за границей?

Инструктор Симион загадочно улыбнулся:

— Говорят, лечится… Может быть… Но по-моему — врут. Скорее из-за того, что он в ссоре с королем…

— С королем? В ссоре?! — удивленно спросил. Сергей.

Инструктор махнул рукой:

— Распущенность там, наверху, больше, чем на Круча де пятрэ… Они все готовы друг другу горло перегрызть. Отчего скончалась королева Мария? Борьба за власть! А власть это все: и деньги, и слава, и почет. А ты как думал?

Рабчев открыл рот от удивления. Столько времени живет в Бухаресте и ничего не знает! Он начал жадно расспрашивать.

Илью этот разговор поразил. Он никак не мог собраться с мыслями. «Чтобы так говорили о королевской семье! И главное где — в Бухаресте, в авиации!» — повторял он про себя.

Стойка хлопнул Рабчева по плечу:

— Эге, да ты Рабчевулескуле, отстаешь от жизни!

Инструктор перебил их:

— Вот слушай. Во время одного из скандалов с королем Карлом этот полоумный принц Николай схватил пистолет и выстрелил в короля. Но тут присутствовала мать — королева Мария, она, говорят, заслонила короля, и пуля угодила в нее… Болела она долго, да так и скапутилась…

— Ну! — продолжал удивляться Рабчев.

— Вот тебе и ну!.. — подмигнул начальник ангара Урсу.

— Да и она была хороша, — закуривая, медленно проговорил Стойка. — Яблоко от яблони не далеко падает. Так что у Николая со своей мамашей много общего. Будь спокоен, она тоже крутила в свое время, дай бог…

— Не хуже своих сынков! — добавил Урсу.

— Вот именно! — согласился Симион.

— Помню, служил, я тогда в военной авиации, в Бузэу… Было это рано утром, — продолжал Стойка. — Иду на службу, и на углу встречаю шурина своего, полицейского. На посту он там стоял. Мы разговорились о смерти королевы Марии. Об этом как раз в то утро стало известно. Были тогда вывешены флаги с лиловыми лентами. Шуряк мне рассказал, что перед смертью королева завещала, чтобы траур по ней носили не черный, а лиловый, а сердце ее было извлечено, заспиртовано и выставлено в каком-то музее, не то в Кармен-Сильве, не то в Мамайе. И вот, значит, стоим мы и разговариваем, а тут из соседнего дома выходит жена приходского священника с корзинкой. На базар шла, наверное. Мы с ней почтительно раскланялись, а она, заметив флаги с лиловыми лентами, удивленная, обратилась к шуряку: «Что это за украшение, господин полицейский?» Шуряк вежливо, как положено разговаривать с матушкой, объяснил ей, что вот, дескать, горе большое, матушка, постигло нашу страну, нацию и королевский род. Ее величество, королева Мария скончалась. А матушка закатила глазами и, медленно осенив себя большим крестом, тихо произнесла: «О господи, прости нашу грешную королеву, большая же она проститутка была…»

Снова все рассмеялись.

— Мы с шуряком, — продолжал Стойка, — здорово удивились. Это матушка-то!.. А что же простой народ скажет?

К собравшимся подошел олтян [23] Олтян — житель Олтении (местность в Румынии). — торговец простоквашей — «яуртом», постоянный посетитель ангаров аэропорта.

Все набросились на свежий яурт. Брали по чашке в долг, до жалованья, а Стойка съел три чашки — после цуйки яуртом хорошо закусывать, мозги проясняются, — объяснил он.

Вновь стало моросить. Все отошли поближе к стенам высокого ангара и от нечего делать стали подтрунивать над продавцом яурта, почему он не женится. Смущаясь, парень что-то бормотал.

В это время к ангару подкатили две машины, часовой тремя короткими чеканными движениями взял винтовку на караул и замер. Из первой машины молочного цвета вышел молодой, выше среднего роста человек с красивым лицом, в коричневом спортивном костюме, с небольшой золотой свастикой в галстуке. Его длинные каштановые волосы были гладко зачесаны, движения спокойны, вся фигура выражала самодовольство.

Среди собравшихся пронесся шепот: его светлость воевода де Алба Юлия — Михай! Все встали во фронт. Сделал это и Илья, оказавшийся в трех-четырех шагах от первой машины. Человек, который оказался Михаем, поднял руку для фашистского приветствия, надменно огляделся вокруг и подозвал начальника ангара Урсу, которого спросил о чем-то. В первой машине рядом с Михаем сидела молодая, с правильными чертами лица брюнетка. На заднем сидении развалился, склонившись к молоденькой блондинке, огромный детина с длинными прилизанными волосами. Вторая машина, как заметил Илья, была полна военными, козырьки которых поблескивали позолоченными дубовыми листьями. «Старшие офицеры», — заключил Илья. Все они были сильно навеселе, и нетрудно было догадаться, что компания возвращается после кутежа. Вдруг из-за ангара на большой скорости вылетела третья машина. Резко, на полном ходу затормозив на мокром от дождя гладко утрамбованном песке, она врезалась в огромные металлические ворота ангара. Присутствовавшие бросились к машине, — один только Михай истерически рассмеялся, но не тронулся с места, вслед за ним захохотал вылезший из машины Михая огромный парень. Из третьей машины выскочил офицер в жандармской форме, на ходу отдавая честь, подбежал к Михаю и стал ему быстро о чем-то докладывать. Михай, выслушав, вместе с офицером бегом направился к своей машине и уехал. За ним последовала вторая машина с офицерами. Плутоньер [24] Плутоньер — унтер-офицер (рум.) . — шофер третьей машины вышел из нее бледный как полотно и стал осматривать сплюснутую облицовку радиатора. К нему подбежали Урсу, Рабчев, Стойка, Симион. Подошел и Томов. Плутоньер, попросив стакан воды, стал рассказывать, что заставило его офицера так гнать машину и почему Михай, всполошенный, умчался. Оказалось, что отпрыск гогенцоллерновской династии, бывший уже однажды королем Румынии и снова оказавшийся наследником престола, со своими друзьями из «Зеленого дома» возвращался после трехдневной попойки в Синайе [25] Синайя — летняя резиденция короля и модная дачная местность. . Машины шли на недозволенной скорости: все сидевшие за рулем были изрядно пьяны. Михай ловко водил машину. С детства он только и занимался машинами, лошадьми и собаками, если не считать его садистских издевательств над подчиненными и прислугой. Компания разместилась в четырех машинах. Впереди шел новенький «Крайслер», которым управлял Михай, за ним следовал тоже его «Форд» с охраной, третья машина — большой восьмицилиндровый «Аубурн» с друзьями и четвертая — с жандармской охраной. Машины пронеслись по улицам Плоешть, направляясь к столице. Когда миновали бульвар короля Фердинанда, на повороте у префектуры уездной полиции тяжелый «Аубурн» немного отстал. А потом, когда дорога снова пошла по прямой мимо лицея Петра и Павла и по бульвару Независимости, пассажиры «Аубурна» решили догнать «Крайслер», и сидевший за рулем один из друзей Михая — племянник известного вожака самой реакционной партии в Румынии, погромщика Кузы, — нажал до отказа на аксельратор. — Перед выездом из Плоешть, у вокзала, — рассказывал плутоньер, — крутой поворот влево. Михай и следовавший за ним «Форд» проскочили благополучно, а догонявшему их со страшной скоростью «Аубурну» не помогли, видимо, тормоза, или этот крутой поворот появился неожиданно для пьяного водителя. В общем, машина на полной скорости врезалась в угловую бетонно-металлическую вышку тока высокого напряжения и превратилась в лепешку! На повороте стоял на посту полицейский. И его вдребезги! Ну, а мы на этом, — он показал на свою машину, — «шмандралете» двигались последними, и все это произошло у нас на глазах. Теперь его светлость помчался туда. Должно быть, хотят загладить. И загладит! Кто хоть слово пикнет?