Юрий Колесников - Тьма сгущается перед рассветом

«Моя милая! Прости неожиданную отлучку. Если кто-либо будет мною интересоваться, скажи уехал родным связи ухудшением здоровья отца. Так надо. Вернусь через три дня. Только твой Мишу».

Полицейский инспектор тут же установил, что родные Гылэ живут в Слатине, а телеграмма получена со станции Браила, с совершенно другого конца страны. Инспектор забрал у жены Гылэ телеграмму и уехал докладывать начальству.

Допрос «курносого» показал, что он не имеет к убийству никакого отношения. Тогда у следователя родилось предположение, что и Гылэ тоже мог быть жертвой, а телеграмму могло отправить подставное лицо с целью не столько успокоить жену Гылэ, сколько выиграть время и сбить с толку полицию. В связи с этим немедленно было дано указание телеграфному отделению при станции Браила — выслать префектуре полиции Бухареста подлинник телеграммы, чтобы установить, написана ли она рукой Гылэ. К этому времени выяснили, что родители жены Гылэ живут в Браильском уезде; туда также были посланы директивные указания.

А тем временем, пока полиция разыскивала убийцу дочери полицейского комиссара Солокану, ломала голову над тем, не убит ли Гылэ или не причастен ли он к убийству, пока в дом Солокану съезжались родственники и знакомые, чтобы отдать последний долг покойной, господин Заримба, вернувшись раньше, чем обычно из кафедрального собора, зашел к себе в парикмахерскую, осведомился, как идут дела, расшаркался перед женой находившегося под домашним арестом бывшего военного атташе Румынии в Великобритании генерала Антонеску и незаметно ушел домой. Когда он спустился в подвальную комнату с портретом рейхсфюрера СС Гиммлера, простреленным черепом в целлофане и распятием, там уже сидел Лулу Митреску в новеньком костюме, чисто выбритый, надушенный и красивый.

Улыбаясь, Заримба сказал:

— В прессе пока ни слова. Все спокойно!..

— А мне плевать, слово чести оф… пардон, гвардейца! — произнес Лулу равнодушно.

— Итак, господин локотенент Митреску, — продолжал Гицэ, — время на исходе. До вылета остается два с половиной часа…

Лулу взглянул на часы, но ничего не ответил.

— Сейчас вы выйдете из моего дома, возьмете такси и отправитесь на аэродром Бэняса. На территорию аэропорта не въезжайте — сегодня воскресенье, там спортивные полеты… Пойдете прямо по асфальтированной дорожке. Если кто спросит, скажите, что идете к механику «Бетонного ангара» Рабчу. Рабчу… Запомните! Он маленького роста, чернявый, ходит в берете, когда говорит — шепелявит… Он вас встретит у «Бетонного ангара» и под предлогом спортивного полета проводит к самолету, который и перебросит вас в Плоешть. Там купите себе билет и полетите транзитным самолетом компании «ЛАРЕС»… Самолет идет с посадкой в Измаиле. Там сойдете. У темно-коричневого с серым тентом автомобиля марки «Фиат-220» вас будет ждать молодой блондин с широкой траурной лентой на левом рукаве. У вас должен выглядывать из кармашка траурный платочек — возьмите мой. Блондин спросит вас: «Который час?» Вы ответите: «К сожалению, мои часы стоят… Но, должно быть, скоро два»… Это и будет Георге Попа, сын руководителя уездных легионерских гнезд. Ведите себя с ним достойно, Митреску. Не забывайте, что у этого Попа течет в венах красная бессарабская кровь!.. Отец у него, конечно, румын, и не плохой. Но мать — русначка! Слышите?

— Все ясно, господин шеф…

— Она немалая помеха, но отец — ручается за сына. Вот мы и проверим его на деле… «Тайный совет» намерен его испытать. В перспективе у него — руководство легионерским движением Бессарабии, а этот участок сейчас приобретает чрезвычайное значение! Ну, а если вы хорошо справитесь с этим поручением, мы решим кое-что и в отношении вас, Митреску… — Заримба многозначительно улыбнулся. — Знайте, что сейчас каждый миг могут произойти самые неожиданные события… Час тому назад я получил информацию: этот ваш Гылэ отправил со станции Браила своей пузатой телеграмму…

— Не может быть! — вырвалось у Лулу.

— Слушайте и молчите. Полиция установила, что телеграмма подана со станции Браила в четыре часа ноль пять минут, то есть в то время, когда на станции стоял скорый поезд Бухарест — Кишинев. Поэтому не исключена возможность, что на этой трассе полиции уже даны соответствующие распоряжения… Они, конечно, будут больше всего суетиться в Кишиневе, об этом я уже позаботился. А ваш очкастый сойдет в Тигине на целых полтора часа раньше.

Лулу невольно побледнел.

— Вы же сказали «все спокойно!» А выходит…

— Выходит, что господин групповод, как я имею честь засвидетельствовать, трусит…

— Кто? Я?!

— Нет, я… — спокойно ответил Заримба и ехидно улыбнулся.

— Мне лично… плевать! Слово чести…

— Предположим… Так-то лучше. Я повторяю: в прессе спокойно. Следовательно, и Гылэ ничего не подозревает о девке индюка и что вина падает на него. Это основное! Этого мы именно и добиваемся. Или вы до сих пор не поняли?

— Почему не понял? Понял, конечно. Слово чести!..

— Так вот, слушайте. Времени остается мало. С Измаильского аэродрома вы поедете на автомашине вместе с этим Попа в Тигину. Местные называют этот город Бендеры, но это по-старому. Когда-то его так называли русские. Попа уже имеет все инструкции. Вы ему только передадите портфель с документами и вот эти часики…

Заримба протянул хороший кожаный портфель и ручные часики на черной ленточке.

При виде часиков Лулу удивился:

— О, это ж часики девицы, которую я ночью…

— Знаю… Передадите их вместе с портфелем господину Попа.

— Вот оно что!.. — Лулу удивился. — А я, чудак, думал, господин Думитреску снял их для себя…

Заримба пристально посмотрел на своего помощника.

— Мне кажется, вы не чудак, а много хуже…

— Не тревожьтесь, господин шеф. Вы еще убедитесь, на что способен локотенент Митреску!..

— Я уже этого давно жду… — многозначительно произнес Заримба. — Однако я хочу предупредить вас, Митреску: прежде, будучи рядовым железногвардейцем, вы могли «спотыкаться и падать» и это благополучно сходило, словно вы упали с первого этажа… Я хочу сказать, что вы могли ушибиться, затем подняться, отряхнуться и пойти дальше… Но запомните, если вы теперь «споткнетесь и упадете», то это будет равносильно падению с двадцатого этажа. Слышите, Митреску? Вы уже никогда не встанете…

— Все понял, господин шеф, — произнес бодро Лулу, хотя внутри у него что-то дрогнуло.

— Поэтому за поручение, которое должно быть выполнено господином Попа в Тигине, отвечаете и вы, Митреску!.. Вы из центра!..

— Все понял, господин шеф! — Лулу вскочил и щелкнул каблуками.

Заримба тоже встал. Оба вскинули руки вверх и произнесли почти одновременно:

— «Сэнэтате!»