С Вишенков - Испытатели

Самыми благодарными слушателями были техники. Каждый из них гордился своим «патроном». Супрун приказал подогреть обед и быстро поесть. Пока обедали, был подготовлен грузовичок и инструменты. Супрун назначил, кому ехать. Сам уселся за руль — он хорошо разведал дорогу.

Через несколько часов езды по ухабистым проселкам, мимо китайских полуразоренных деревушек, они добрались до места.

Летчик с нетерпением дожидался их. Самолет лежал на животе. Огонь погас, но бока и крылья машины изрядно обгорели. Они разобрали машину и сняли с нее те части, которые могли еще пойти в дело, и погрузили их в автомобиль. Осмотрели потом вражеские машины и тоже поснимали с них все, что летчики-испытатели считали достойным изучения. Здесь они немного поспорили, — каждый имел свое мнение о наиболее уязвимых местах неприятельских самолетов.

Летний день клонился к концу. Надо было торопиться домой. Возвращались другой дорогой. Грузовик скрипел и стонал, жалобно выл на первой и второй скорости, приседал на рессорах, будто молил о пощаде. Мотор стал перегреваться. Из горловины радиатора повалили густые клубы пара. За поворотом неожиданно сверкнула речушка, и Супрун затормозил, чтобы долить воды.

Все слезли, чтобы немного размяться.

— Тс!.. — вдруг сказал техник, приложив палец к губам. — Где-то здесь дитя плачет.

Все притихли, и тогда ясно послышался слабый плач: в лесу плакал ребенок.

— А ну-ка, хлопцы, глянем, в чем там дело! — сказал командир и крупными шагами направился к лесу.

За ним двинулись остальные. Они не сделали и полсотни шагов, как Супрун увидел в кустах небольшой сверток в чистой тряпице.

Летчик нагнулся и, осторожно взявшись большим и указательным пальцами обеих рук за тряпицу, поднял сверток с земли. В свертке был ребенок, девочка. Она открыла глазенки и закричала.

— Сразу холостяка видать, товарищ командир, — покачал головой один летчик, у которого было трое детей. — Разве так грудного младенца держат? Дайте-ка его мне.

Левой рукой он обхватил поперек крошечное тельце девочки, ладонь правой подложил под головку, несколько раз качнул, прищелкнул языком, посвистел, и отчаянно кричавший ребенок умолк.

— Силен отец! — раздался чей-то веселый, одобрительный возглас. — Но что мы дальше будем с девочкой делать? Всем полком удочерим, что ли?

— Понесем в деревню и узнаем, чье дите, — решительно сказал Супрун и показал на видневшиеся за поворотом, в двухстах шагах от них, несколько фанз. — А дальше видно будет.

Они пошли пешком, чтобы не трясти ребенка на грузовике. Машина, с техником за рулем, тихим ходом двинулась за ними. Впереди шел многоопытный отец. Он изображал целый джаз-банд, лишь бы ребенок не плакал. Рядом шагал Супрун. Обмениваясь шуточными проектами об устройстве судьбы младенца, шли остальные. С помощью переводчика они узнали, где живет староста, и разыскали его. Сухой, с лицом, сморщенным, как печеное яблоко, китаец сказал, что население здесь постоянно голодает. У кормящих матерей часто пропадает молоко. Тогда грудных детей, в особенности девочек, выносят в лес и оставляют там на произвол судьбы.

Летчики слушали, не веря ушам своим. Супрун попросил старосту показать дом, где жили родители найденного ребенка. Это было убогое, грязное жилище. Его хозяева, увидев старосту и военных, долго не могли прийти в себя от испуга. Переводчику и тут пришлось немало потрудиться, чтобы успокоить их.

— Поможем, братцы, кто сколько может, — тихо сказал Супрун, снял пилотку и бросил в нее горсть местных серебряных монет и бумажек.

Его примеру последовали остальные, и Супрун вручил потрясенным родителям такую сумму, какая им, вероятно, никогда и не снилась.

В знак благодарности они упали ниц и все порывались целовать ноги летчикам. Смущенные летчики поспешно простились и, сев на свою машину, через час с небольшим, уже в сумерках, достигли аэродрома.

Не только рядовые летчики, но и сам командир всей группы Супрун страдали от пресной однообразной пищи, от недостатка соли. Они трижды в день садились за стол, на который ставили одну и ту же всем надоевшую рисовую кашу. С каждым днем ее все больше оставалось после обеда на тарелках. И выходило так, что летчики собирались за столом лишь для того, чтобы с сожалением вспомнить и поговорить о вкусных и острых блюдах — селедочки с гарниром, салате «весна», паюсной икре или харчо, которое им приходилось есть дома.

Место, где они воевали, было отдаленным и глухим. Родина и дом находились далеко на западе. Доставка припасов была весьма трудной. Предпочтение отдавалось снарядам и бензину. И это было до того просто и всем понятно, что, отправляясь на доклад к начальнику, прилетевшему из центра проведать их, вопрос о питании Супрун записал в своем блокноте под номером четвертым.

Супрун отдернул полог палатки и, козырнув, вошел. То, что он увидел, заставило его было поперхнуться на первых словах воинского приветствия. Начальник сидел за столом и неторопливо, со смаком, ел настоящую жирную русскую селедку, с хрустом закусывал луком и московским заварным хлебом, макая все эти вкусные вещи в уксус. Начальник ел с таким завидным аппетитом, что Супрун долго не мог оторвать свой взор от стола.

— Что, на селедочку потянуло? — заметив взгляд Супруна, усмехнулся начальник. — Парочку могу уступить, у меня их с десяток.

Он оторвал кусок промасленной бумаги, положил на нее две большие рыбины, пяток крупных луковиц, отрезал полбуханки хлеба, все это аккуратно завернул и подал Супруну:

— Бери. Вполне пригодится на закуску!

Окончив доклад и получив указания, летчик чеканным шагом направился к выходу, но как только вышел из палатки, пустился домой таким шагом, будто за ним гналась стая волков. Он мчался, глотая слюну, заранее представляя себе то впечатление, которое произведет этот подарок на его комэсков. Но палатка была пуста. Командиры ушли на самолетную стоянку. Супрун решил отрезать маленький, совсем крошечный кусочек селедки, чтобы, как говорится, хоть немножко отвести душу. Как назло, куда-то запропастился нож.

Летчик стал его всюду искать, и в тот момент, когда нож нашелся, вдруг пронзительно и тревожно заревела сирена боевой тревоги.

Летчик в сердцах выругался, швырнул заветный сверток в тумбочку, сорвал с гвоздя шлем и очки и одним прыжком выскочил за дверь.

Он увидел, как в небе медленно опускалась зеленая ракета и две пятерки дежуривших машин одна за другой взметнулись вверх. Подбежавший к Супруну начальник штаба доложил, что к охраняемому объекту идут двенадцать японских бомбардировщиков и десять истребителей.

— Хорошо!.. Вы остаетесь за меня! — бросил ему Супрун, сел в машину и во главе звена поднялся в воздух.