Герогий Шолохов-Синявский - Горький мед

Всюду на улицах стайками собирался народ, закипали споры, даже потасовки, вплоть до кулачных схваток между казаками и иногородними. Каждая группа выставляла своих кандидатов на власть, своих острых на язык ораторов. Митинги часто возникали стихийно, словно пожары в камышах в повесенье.

Сама себя избравшая депутация из богатеев явилась к атаману в тот же день.

Атаман встретил ее настороженно. За три дня он заметно осунулся, пожелтел лицом и, когда депутация вошла в неуютный, с темными, окрашенными зеленой краской стенами, кабинет, крепче сжал насеку: по случаю необыкновенных событий и в ожидании непредвиденных обстоятельств он снова обрядился в форму подхорунжего и пристегнул шашку.

Атаман сидел не один. К нему, как цыплята к квочке, жались выборные — седобородые старики в такой же подчеркнуто казачьей парадной форме, и среди них главный заводила — Егор Пастухов. Тут же сидели заседатель, урядник Орлов — из соседней волости, франтоватый пристав и полицейский. Никакие изменения не коснулись еще заведенных местными властями порядков. Даже портреты Николая Второго и атамана донских казачьих войск графа Граббе висели на прежних местах.

Депутация отдала атаману все необходимые приветствия и сразу же приступила к делу. Первым начал старый елейный ехида Маркиашка Бондарев.

— Василь Александрович, мы к тебе за умом да советом, — вкрадчиво заговорил он, нагловато-понимающе поглядывая на портрет свергнутого монарха. — В Питере, как тебе известно, поставлено всероссийское Временное правительство. Знатца, как это… Его величество государь-инператор пошел, знатца, в отставку. Кгм… да… Российская инперия стала республикой. Выборная власть и прочая такая штука… Знатца, а как же у нас в хуторе? У казаков, допустим, ваше благородие, господин атаман, свои выборные, а мы тут как же? Тоже должны выбирать?.. А кого, куда?.. В хуторское правление? Но мы, знатца, не казаки… Поэтому в хуторе должен быть новый выборный орган… для всех… хозяйственных граждан… купцов и прочая такая штука… Ну, как это… комитет, Совет, черт, дьявол, не все ли равно… Одним словом, новая выборная власть.

Говоря, Маркиашка все время как-то особенно вежливо подсюсюкивал, пришепетывал, но, несмотря на его медовый тон, лицо атамана выцветало все заметнее, черные, будто намазанные сажей, широкие брови сдвигались круче, сумрачнее, а побелевшие пальцы сжимали насеку так, словно кто-то собирался отнять ее, а атаман с отчаянной силой ее удерживал.

— Ну и что же вы хотите, господа хуторяне? О чем это вы? К чему клоните? — хрипло, будто кто схватил его за горло, спросил атаман.

— Как — к чему? — моментально подхватил Бондарев. — Надо, знатца, совместно сгарнизовать в хуторе новую власть. Свое временное правительство. Навроде, знатца, петроградского…

Атаман вдруг грозно стукнул насекой об пол.

— А дулю с маком вы не хотите, господа уважаемые?! — рявкнул он во все горло. — Пятьсот лет атаманы управляли Областью войска Донского, а вы — что? Пришли ее отменять?

Он даже поперхнулся от ярости. Михаил Светлоусов, громадный, рыхлый мужчина, у которого длинный черный сюртук всегда лоснился от подсолнечного масла и носил следы мучной пыли, спокойно поднял руку, и вывернутое веко его свисало мешком, обнажая уродливый, красноватый глаз.

— Ты погоди, Василь Александрович, не сепети. Давай рассудим хладнокровно. Всей старой власти крышка — это ясно! Кстати, атаманов Войска Донского давно никто не выбирал, а ставили их свыше. Августейшим атаманом всех казачьих войск был, как тебе известно, его императорское высочество цесаревич Алексей, а атаманом донским наказным — его сиятельство граф Граббе… немчура по происхождению. Это тебе тоже известно?

Михаил Светлоусов слыл в хуторе книгочием, «знал всю подноготную о чинах и званиях» высшего начальства не хуже атамана.

Все присутствовавшие в кабинете — урядник, пристав, полицейский и даже заседатель — слушали его очень внимательно.

— Так вот, Василь Александрович, изволь понимать, — твердо продолжал Светлоусов. — Царя нет, цесаревич по малолетству будет в мячика играть, голубей гонять, фон Граббе тоже вряд ли останется атаманом. В Петрограде уже приступило к делу Временное правительство. Вы, казаки, подчиняетесь ему так же, как и все мы, православные христиане.

— Не подчинимся! Никогда! — заорал Пастухов.

— То есть как это не подчинитесь? Вы — что? Не Россия?

— Мы — Россия, но мы, кроме всего прочего, — и Дон! — стукнул насекой атаман.

— Все это одни слова! — невозмутимо махнул рукой Светлоусов. — Давайте говорить начистоту, по-деловому. Так или иначе — в хуторе будет комитет или Совет. Это новая форма власти. И если хотите, чтобы мы с вами, Василь Александрович, и всеми уважаемыми людьми хутора были в этом комитете, а не какая-нибудь босотва, то давайте вместе, вы — казаки и мы — иногородние, созовем этот комитет либо Совет — называйте его как хотите — и будем править хутором вместе, сообща. Иначе сядет на наше и твое, атаманское, кресло, Василь Александрович, какой-нибудь Семка Байда, а либо Санька Пахомов и так прижмут тебя и нас, что юшка из-под хвоста потечет. Читал я, будто эти Советы в Петрограде уже провозгласили: долой войну, чтобы немца в Россию пустить, всю землю отобрать у казаков и иногородних хозяев и раздать всем неимущим крестьянам, а все капиталы, заводы и фабрики — рабочим. И верховодит всем этим Ленин. Слыхал?

— Знатца, как это… Я тоже слыхал, — подтвердил Маркиан Бондарев и снова презрительно покосился на портрет царя.

— Так вот, пока будет указ свыше — давайте составим вроде поминальника «за здравие» членов комитета и на общем сборе изберем их в новую народную власть, — твердо предложил Светлоусов и, важно развалясь на стуле, не спеша расправил сивую, свисавшую на грудь, подобно метле, бороду.

Атаман оглядел стариков-выборных тяжелым взглядом, не выпуская насеки, опросил:

— Так как, господа выборные? Чего будем делать?

— Не отдавать казачьей власти. Нехай там, в России, как знают, а мы будем жить по-старому, как жили, — твердо отрезал Пастухов. — Как же казакам без атамана?! Мысленное ли это дело!

— Знатца, вы будете, как это… по-старому жить, а мы — по-новому? Так, что ли? — ехидно сощурился Бондарев. — Две власти, знатца: одна — атаманская, другая — комитетская… Мудреное дело, господин атаман.

— Как будет — там увидим. Надо будет — и по-старому проживем, — уклончиво ответил атаман. — Подождем, что велят из Новочеркасска.

— Ну что ж, ежели так, Василь Александрович, не будь, в случае чего, на нас в обиде. Мы предупредили по-хорошему. Не обижайся, ежели не изберут тебя в наш комитет. Дело, как говорится, хозяйское. За ними сила как была, так и осталась, — все так же уверенно и спокойно проговорил Светлоусов и грузно поднялся со стула. Стул пугливо пискнул. — Тогда — бывайте здоровы. Счастливо оставаться.