Павел Нилин - Знаменитый Павлюк. Повести и рассказы

— Напутал, напутал, — поспешно согласился Сергей Варфоломеевич.

— И вообще я считаю, — сказал Григорий Назарович, — в районных организациях у нас не понимают Тишкова. Я уже это говорил Никитину...

— А мне что же ничего не говорил? — невольно упрекнул его Сергей Варфоломеевич.

— И вам говорил, — напомнил агроном. — Но вы ведь все отмахиваетесь. Вам он показался склочником. Вы поверили Терентьеву. А Терентьев сам не разобрался. Он тоже все говорит с чужих слов...

Григорий Назарович еще о чем-то хотел рассказать, но к приезжим стали подходить колхозники.

Запахло дымком. Это в чайной напротив растапливалась плита.

Сергей Варфоломеевич подивился тому, как Перекресов разговаривает с колхозниками. Уж очень как-то странно. Не все колхозники, наверно, понимают, что это и есть секретарь обкома.

Виктора Ивановича, бывало, за километр видно, что он за человек и какую должность занимает.

Сергей Варфоломеевич все время невольно сравнивает Перекресова с Виктором Ивановичем, который, кажется, и не улыбался никогда. Может, дома с женой улыбался. А на людях всегда был хмурый, недовольный, будто все перед ним виноваты. И, конечно, его побаивались. Не любили, но побаивались. А это и требуется, чтобы побаивались, — убежден Сергей Варфоломеевич.

Он и сам тут разговаривал бы по-другому, если б приехал один.

Его бы Тишков в разговоре не перебивал, как он позволяет себе перебивать даже секретаря обкома. Нет, Перекресов, видно, еще не очень опытный, хотя и говорят, что он крепко берется за все дела в области. Не умеет еще он, видно, разговаривать с народом так, чтобы каждый сразу чувствовал его авторитет. Или, может, у него особая повадка?

Улыбаясь, Перекресов спросил:

— Ну, как, товарищи колхозники, новый-то председатель вас не обижает?

— Кого как, — ответил старик с обросшим жиденькими волосами лицом, похожим на печеное яблоко. И, подумав, добавил: — Какой же это будет председатель колхозу, ежели он никого не обидит...

— Вот как? — удивился Перекресов. — Значит, обижает?

— А как же. Без этого нельзя.

— Неужели нельзя?

— Нельзя, — убежденно подтвердил старик. — Ежели никого не обижать, так порядка никакого не будет. А для хозяйства нужен порядок.

— Значит, как же понять? — спросил Перекресов. — Хороший у вас председатель?

— Поглядим, — усмехнулся старик. — Поживем — увидим. И Тишков еще полностью себя не оказал...

— Ну, это уж ты, дедушка, тень на человека кладешь, — сказал красивый парень в черном бушлате, из-под которого виднелась полосатая матросская тельняшка. — «Не оказал»! — передразнил он старика. — Люди из района приехали, интересуются, приглядываются, а ты даешь такую характеристику. Может, тебе лучше опять Федьку Бескудникова вернуть в председатели? Он-то уж себя оказал...

Разгорелся спор. Парень в бушлате решительно отстаивал Тишкова, хотя никто Тишкова не ругал.

— У Тишкова, — говорил парень, — есть одна черта. Он каждого человека в колхозе ставит на определенную точку. И все время глядит, как этот человек держится на этой точке, как он действует, какая и к чему в нем есть способность и симпатия. Другой человек сам в себе не чувствует способности. А Тишков ее замечает.

— А в чем дело? — спросил только что подошедший остроносый мужчина в галифе и тапочках. — Правда разве, снимают Тишкова? — И поглядел на Перекресова.

— Я не слышал, — сказал Перекресов. — Может, вам лучше известно.

— Нам все известно! — засмеялся остроносый. — У нас женский, я извиняюсь, телеграф хорошо работает. Говорят, приехала комиссия снимать Тишкова и прямо указывают, я опять извиняюсь за грубость, вот на них, — он кивнул на Сергея Варфоломеевича. — Говорят, этот, который полный и в сапогах, будет у нас председателем вместо Тишкова...

Григорий Назарович кивнул на Сергея Варфоломеевича.

— Он и так уже председатель. Председатель райисполкома.

— Это ничего не значит, — усмехнулся остроносый. — Не вечно же в райисполкоме. Иногда и на больших постах кое-кого, я извиняюсь, перетряхивают...

Говорил это остроносый, пожалуй, без всякого намерения задеть председателя райисполкома. Но Сергей Варфоломеевич почему-то сегодня все принимал на свой счет, и в словах остроносого ему тоже почудился прямой намек, хотя намека не было.

А Перекресов засмеялся над словами остроносого. И посмотрел на Сергея Варфоломеевича, как будто поискал глазами, тут ли он. От этого взгляда Сергей Варфоломеевич чуть поежился, хотя взгляд был обыкновенный — не злой, не добрый, — задумчивый.

Перекресов точно так посмотрел и на Григория Назаровича. Он, может быть, хотел спросить их о чем-то, но не спросил.

— Нет, Тишкова снимать никак нельзя, — опять заговорил парень в бушлате. — Это, поимейте в виду, будет глупость. Я вам это определенно говорю...

И он продолжал рассказывать, как при Бескудникове даже картошку позапрошлой осенью некому было копать — не хватало рабочих рук.

А при Тишкове сейчас, вот даже в самое горячее время, накануне весеннего сева, в колхозе ведутся еще многие большие работы: готовятся силосные траншеи, строится новый скотный двор, новый амбар, да и мало ли еще что делается, хотя трудоспособного населения стало меньше: многие разбежались при Бескудникове.

И, кроме того, надо учесть, Тишков умеет извлекать доход даже из таких статей, которых раньше никто не замечал.

Допустим, березовые веники или метлы. Кто о них раньше думал? А Тишков поставил на это дело старух и ребятишек, и они за эту зиму связали несколько тысяч метел и веников. И за них в Утарове колхоз выручил уже хорошие деньги. Да что говорить, Тишков — оборотистый мужик! Не для себя, учтите, оборотистый, а для всех, для всего колхоза.

Сергей Варфоломеевич, сонно щурясь, слушал, как парень в бушлате восхваляет Тишкова, и печально думал: «А меня разве будет кто защищать, если встанет вопрос? Неужели про меня ничего хорошего не вспомнят? А ведь я чего-то такое тоже делал. И ночей не спал». И неожиданно для себя он спросил парня:

— А тебе самому при Бескудникове было плохо?

— Не скажу, — блеснул озорными глазами парень. — При Бескудникове мне лично было, может, и неплохо. Может, даже лучше было.

Бескудников этого парня, вернувшегося с флота, сразу же назначил в колхозную охрану, говоря: «Очень много у нас воров развелось. Назначаю тебя поэтому, как военного моряка, стеречь на суше колхозную собственность и даю тебе под команду еще девять парней. Будете отвечать только передо мной и перед своей совестью. Ваша главная задача — перевести воров, всех до единого».

Парни эти хотя и не перевели воров, но сами, откровенно сказать, жили неплохо. Но когда председателем выбрали Тишкова, все изменилось. Тишков вызвал их к себе, по-военному выстроил, оглядел и сказал: «Хороши! Ничего не скажешь, хороши! На здоровье не жалуетесь?»