Ярослав Галан - Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы

Помыкевичева. Как всегда — безвкусное остроумие, меценат.

Помыкевич. А если не только остроумие? Если это чи­стейшая правда, дражайшая Милена...

Помыкевичева. О чем это вы?

Помыкевич. О моем депутатском мандате, дражайшая Милена.

Помыкевичева. Вижу, от вас можно не только об этом узнать...

Помыкевич. Еще больше узнаешь из послезавтрашних газет, Милена!

Помыкевичева. Другими словами...

Помыкевич. В послезавтрашней газете отец Румега уведомит общество, ч-ч-что в связи с плохим здоровьем отре­кается от депутатского мандата. Таким образом мандат автома­тически переходит... Э... Э...

Помыкевичева. К тебе?

Помыкевич. К моей особе, Милена!

Думаю, что ты ни-ч-чего не будешь иметь против этого, Милена.

Помыкевичева. В таком случае прощаю тебе, что я до сих пор ничего не знала об этом, Ахилл...

Помыкевич (иронически). Пощади, великодушная Милена!..

Помыкевичева. Надеюсь, не забудешь, Ахилл, и про новые визитные карточки.

Помыкевич. На пергаментной бумаге, Милена. А теперь побегу к фотографу, чтобы во всех газетах одновременно...

Помыкевичева. К фотографу... А ты, Ахилл, не сказал: я бы сразу галстук завязала! (Повязывает галстук.)

Дзуня. Я не помешал?

Помыкевич. Об этом, пане товарищ, у моей женушки спросите! Как, Миленочка! Хе-хе-хе-хе!

Помыкевичева. Спокойно, Ахилл, и не обращай вни­мания на глупости. Видишь — галстук завязываю.

Дзуня. Все это кажется таким необычным, что мне даже и в голову не пришло на сей раз постучать в дверь.

Помыкевичева. А не пришло ли вам случайно на мысль, что не нам беспокоиться за вашу бестактность...

Дзуня. Нет, пани, ибо прежде всего я предполагал узнать о вашем здоровье.

Помыкевич. Тогда и спрашивайте о здоровье друг друга, а я тем временем зайду к фотографу. Благодарю тебя от всей души, Милена! (Целует ее руку.)

Помыкевичева. Я тебя очень прошу, Ахилл!.. (Целует его в лоб.)

Дзуня. Гм... Какое это в своей скромной красе — могучее...

Помыкевич (осматривает себя с ног до головы в зерка­ле). Это верно! В скромной красе своей какое могучее!.. Господа, простите! Ведь теперь мое время принадлежит нации. Прощай, Милена!

Помыкевичева. Дорогой Ахилл!

Дзуня. Как вижу, пани, вы тоже уже знаете!

Помыкевичева. Знаю больше, чем вы могли бы пред­полагать!..

Дзуня. Позвольте выразить мою глубокую радость...

Помыкевичева. Пане! Не радуйтесь пока...

Дзуня. Вы, наверное, не поняли меня, Милли.

Помыкевичева. К счастью, я вас очень хорошо поняла, пане!

Дзуня. И, несмотря на это, мои объятия напрасно ждут вас, Милли?..

Помыкевичева. Именно потому, что я должна бросить­ся в объятия других, пане!

Дзуня. Вы шутите, Милли.

Помыкевичева. А когда вы клялись мне, вы тоже шу­тили?

Дзуня. Искренняя любовь не знает шуток, Милли.

Помыкевичева. Так, так, пане. Об этом вы узнаете вскоре, как я узнала вчера...

Дзуня. Вы узнали...

Помыкевичева. Что вы на каждом шагу подло нару­шали присягу, пане!

Дзуня. Имеете доказательства?

Помыкевичева. Об этом вы сами позаботились, как видите, за несколько месяцев вперед. Теперь вы поняли мой поступок?..

Дзуня. Поступок?..

Помыкевичева. Вчера я равной мерой отплатила вам. Это был... пламенный протест растоптанного женского сердца...

Дзуня. Бедное сердце...

Помыкевичева. Дзуня, ты плачешь?..

Дзуня. Как-то не хочется плакать.

Помыкевичева. Не хочется?!.

Дзуня (пожимает плечами). Решительно не хочется.

Помыкевичева. Значит... Дзуня. Значит — все как нельзя лучше. Помыкевичева. Выходит...

Дзуня. Выходит: я вам изменил, вы — мне, но незачем нам нарушать... национальную солидарность, как сказал бы наверное меценат Помыкевич.

Помыкевичева. Сейчас же уйдите отсюда! Вы... Дзуня. Вы правы. Мне как раз надо зайти купить невесте шоколада.

Помыкевичева. Не забудете вы меня!..

Дзуня. Совершенно верно! С наслаждением буду вспо­минать о вас, пани! «Не питай, чого в мене заплакані очі. (Вы­ходит в канцелярию.)

Помыкевичева. Алло, алло! Тридцать три — тридцать три, отель «Под Трезубцем». Не выехал ли еще случайно отец Румега? Да, попросите его!

Вы, отец? Помыкевичева. Здравствуйте! Не могли бы вы зайти ко мне? Разумеется, только ко мне, отец. Можете только выиграть на этом, отец! Помыкевичева говорит, отец!.. Нет, с мужем не встретитесь! Сейчас. Это будет лучше всего, отец! До свидания, отец! (Звонит.)

Варвара. Пани звонили?

Помыкевичева. Есть кто-нибудь на кухне? Варвара. Как же нет. Оба болтаются уже который час. Пан Пыпця распоряжается украинским борщом, а пан Рыпця... Помыкевичева. Попросите их сюда! Варвара. Если они выпили кофе...

Рыпця. Милостивая пани, целую ручки! Помыкевичева. Только без гримас, господин Рыпця. Вы же знаете: между нами ничего не было!

Рыпця. Да, милостивая пани, между нами ничего не было. То же самое я сказал сегодня Пыпце.

Помыкевичева. Вот не забудьте! А теперь у меня к вам просьба.

Рыпця. Простите пани, я забыл о кокосе...

Помыкевичева. Пане Рыпця, не кокос — мне вы нуж­ны. Вы вспоминали вчера утром про какой-то снимок, не правда ли? Рыпця. Про снимок? Так... не припоминаю... Помыкевичева. Я бы хотела его иметь в своих руках... Рыпця. Я ничего тут не могу поделать, милостивая пани. Помыкевичева. Его нет у вас, любимый Рыпця? Рыпця. Его нет у меня, милостивая пани!

Помыкевичева. Тогда придется попросить его у Пыпцы... Рыпця. Ах, снимок. А я и забыл о нем, милостивая пани.

Пыпця. Добрый день, дорогая приятельница и товарищ! Как же вам спалось сегодня?

Помыкевичева. Прекрасно. Всю .ночь мечтала о ка­ком-то пане Пыпце!

Пыпця. Чудесно! А я вам за это и кокосика принес. После моркови в нем больше всего питательных веществ. Помыкевичева. Вы хороший человек. Пыпця. Это же самое мне говорил прокурор, когда я, бывало, страдал в тюрьме. Рыпця. Гм... гм...

Пыпця. Что значит это ваше «гм, гм», дорогой приятель и товарищ? Никак вы и шагу не ступите, чтобы...

Помыкевичева. Господа, вы мне нужны будете через минутку.

А пока что прошу в соседнюю комнату. Пусть Варвара подаст вам завтрак, через несколько минут я вас позову.

Пыпця (таинственно). Между нами ничего не было, то­варищ Милена. То же самое я сказал сегодня Рыпце... (Выбегает в столовую.)