Ярослав Галан - Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы

Но жестокая судьба и на сей раз разочаровала лакеев, лиш­ний раз показав им, что значительно легче надеть ливрею, неже­ли сбросить ее. В то время как украинский народ делами своих воинов начинал новую книгу своей славы, когда вся Украина поднялась на борьбу с немецкими оккупантами, подражатели Мазепы из Центральной Рады не осмеливались выйти на улицу из приемных немецких столоначальников. Огни восстаний, вспы­хивавших то в одном, то в другом конце нашей страны, тревожили и волновали испытанных в боях прусских генералов, а киевских «министров» приводили в ужас. Люди без родины теперь почув­ствовали, что значит ненависть великого народа, ненависть, которую нельзя было погасить никакими репрессивными ме­рами, потому что каждая пуля, выпущенная оккупантом или его гайдуком в опереточном жупане, была только лишней искрой, приближавшей минуту взрыва великого всенародного восстания.

Когда на смену политиканам из Центральной Рады пришел новый немецкий фаворит — Павел Скоропадский, положение от этого нисколько не изменилось. Украина клокотала, Украина хотела жить по-своему. Она с одинаковым ожесточением уничто­жала карательные экспедиции генерала Эйхгорна и синежупан- ников Скоропадского.

Всю силу народного ожесточения почувствовал Скоропад­ский осенью 1918 года, когда ему пришлось бежать в немецком санитарном поезде, бежать по тем же дорогам, по которым вско­ре после этого улепетывали и его наследники из петлюровской школы.

Напрасно желтоблакитники пытались потом вырвать из исто­рии эти черные, позорные для них страницы, напрасно национа­листические фальсификаторы слагали потом за границей легенды про свои «Фермопилы» под станцией Круты — ничто не изменит факта, что в те грозные годы их влияние никогда не выходило за круг, очерченный штыком интервента.

Еще одну попытку сесть на шею украинскому народу они пред­приняли в 1919 году. На этот раз вследствие временного бесси­лия берлинского протектора они заключили союз с Пилсудским, который тогда как раз готовил свой поход на Киев. Симон Пет- люра, тот самый Петлюра, который зимой того же года патети­чески заявил, что его спор с поляками о Западной Украине мож­но решить только мечом, через несколько месяцев после того не только спрятал этот меч в ножны, не только поспешно признал претензии Пилсудского на Западную Украину, но и тайным до­говором отдал ему всю территорию по правому берегу Днепра, оставляя за собой лишь скромное право руководить Левобереж­ной Украиной, да еще и под строгим контролем Варшавы...

Между тем Пилсудскому счастье сопутствовало еще меньше, чем Вильгельму II. Через несколько недель после начала своего наступления он думал уже не о Киеве, а о том, как бы удержать, в своих руках Варшаву. «Правительство» Петлюры успело и на сей раз спастись бегством, перенеся свою столицу на колесах в Западную Польшу. Салон-вагоны с трезубцем навсегда застряли в глухом тупике станции Тарнов, а их пассажирам оставалось лишь одно: стареть на чужих хлебах и, старея, ожидать очеред­ной конъюнктуры, искать новых меценатов политической прости­туции, достаточно сильных, чтобы наполнить разочарованные сердца «ботокудов» [19] Бразильские индейцы. новой надеждой на выполнение бредовых мечтаний.

Ждать пришлось довольно долго. Но в этом антракте между двумя действиями — первой и второй мировой войнами — люди без родины не били баклуши. С одной стороны, они вновь сучили разорванную событиями нить, связывающую их с Берлином, с другой — они продолжали спекулировать на ягеллоновской великодержавной мании Пилсудского. Чтобы не потерять формы, они подвизались одновременно во всех возможных контрразвед­ках. Ольга Басараб самоотверженно работала для немецкой, Петро Певный — для польской, Онацкий и Островерха — для итальянской. Одни кандидаты в желтоблакитные мандарины, как Скоропадский и Коновалец, ждали лучшей поры под черными крыльями немецкой псевдореспублики, другие, как Андрей Ле­вицкий и Дмитро Левицкий,— под белыми крыльями орла из-за Вислы.

Через своих агентов, которые были также агентами их хозяев, они и дальше пытались «стучать в сердца» украинского народа. Стучали обрезами и револьверами, стучали шпионством, сабота­жем и диверсионными актами, стучали лживой пропагандой. Когда в ответ на это народ стукнул их под Базаром, стукнул их на процессе нового варианта «Союза освобождения Украины», так называемой «Сшлки визволення УкраТни», ударил, наконец, по их националистической агентуре в 1933 году, они подняли бешеный вопль о «красном терроре на Украине». Карлики с запле­ванными от бессильной злобы бородами разбежались по Европе и карабкались на трибуны, с которых они призывали к «кресто­вому походу» против Страны Советов, в частности против Укра­инской Советской Социалистической Республики.

Этот ералаш не случайно совпадает во времени с приходом Гитлера к власти. Не случайно Милена Рудницкая облюбовала для своих антисоветских «крестоносных» выступлений трибуну женевского «Конгресса национальных меньшинств», руководи­мого матерым гитлеровцем. Пенсионеров из желтоблакитной малины Гитлер благословил на свою службу.

Нужно заметить, что в то время желтоблакитники показы­вали пример «дисциплинированности». Как известно, так назьь ваемая «Организация украинских националистов», пытаясь ввести в заблуждение народ Западной Украины своей суррогат­ной «революционностью», с самого начала своего существования применяла тактику индивидуального террора против отдельных представителей польской администрации. Но достаточно было Гитлеру договориться с Беком, чтобы вожаки этой организа­ции внезапно прекратили свой «террор». Больше того, когда не­которые дезорганизованные этой неожиданной переменой так­тики члены организации отважились протестовать, они распла­чивались за свой протест жизнью. Трупы юноши и девушки, до­чери попа, найденные с простреленными головами на берегу одного из львовских прудов, весьма убедительно свидетельство­вали о том, что для верховодов ОУН («Организация украинских националистов») интересы фашистской Германии были дороже, чем кровь и жизнь их товарищей по организации.

Но не только в июне 1941 года люди без родины показывали, на что способна каналья, превратившая политический бандитизм и предательство в свою профессию.

Еще танки гитлеровских псоглавцев не успели взять разгон, как желтоблакитники Западной Украины уже повытаскивали ножи из-за голенищ.

Едва оккупанты успели войти во Львов, как вся шайка повы­лезла из нор и бросилась убивать советских людей, соперничая в зверствах с фашистской солдатней. Почему? Прежде всего потому, что таков был приказ гестапо...