Алексей Бондин - Лога

Чтобы не мучиться в тоске одиночества, Скоробогатов уходил к Телышкову и просиживал там целые вечера. Его привлекала дочь Телышкова — Катя — маленькая, кругленькая, с бойкими черненькими глазами, тонким веснущатым носом.

Она смело глядела Макару в глаза, улыбалась, и он вспоминал такой же напористый взгляд Поли, дочери Ахезина.

Телышков бестолково суетился, при каждом вопросе заискивающе улыбался. «Слизень!» — думал Макар.

С отвращением он заметил, что Телышков намеренно оставляет его с Катей с глазу на глаз.

«Сводня! Думаешь, я не возьму твою дочку без твоей помощи, если захочу».

Скоробогатов по-хозяйски распоряжался у штейгера, — ел, пил, делал замечания:

— Вино у тебя ни к чорту не годно — дешевка!

Телышков доставал коньяку, а Скоробогатов полупьяный, уходя, совал ему в руку крупную кредитку.

— Ой, да не беспокойтесь, Макар Яковлич, — конфузливо и радостно улыбаясь, шептал Телышков. — Я хочу на свое вас угостить.

— Бери, если дают, а когда лупить буду — так беги… Вино дорогое, а жалованье ты получаешь меньше моего!

Говоря так, Скоробогатов хорошо знал, что штейгера — воры: так же воруют, как он воровал когда-то вместе с Ахезиным. Но к Телышкову приходилось относиться терпимо. Телышков был нужен, он рассказывал Макару о настроении рабочих.

«Сумеет во-время предупредить, если вдруг что замыслят», — думал Макар.

Уходя от Телышкова, он ощущал недовольство собою: до сих пор он не сблизился с Катей. Он был смел за бутылкой дорогого коньяку, но когда оставался наедине с девушкой — невольно робел. Он тяжело вставал, ходил по комнате и с деланным спокойствием говорил:

— Куда это запропастился наш Сергей Иваныч?

«Взять ее — и все!» — думал Макар, но сделать это не решался. Он сам не заметил, как в нем выросло чувство уважения к женщине, вложенное Татьяной и Маевской.

Катя ему нравилась. В ней было что-то мягкое, ласкающее. Он мечтал об этой маленькой женщине с полудетским лицом. Сравнивал с Татьяной, и ему казалось, что от жены веет строгой сдержанностью, а Катя дышит простотой, сердечностью и весельем.

Однажды вечером, сидя одиноко в своей комнате, Макар почувствовал настойчивое желание пойти к Кате. Он отодвинул в сторону бумаги и счета и сорвался с места.

Золотой звездочкой горел огонь в окне квартиры Телышкова, бросая косой луч в осенние потемки. Шагая по уезженной дорожке, Макар прислушивался к хмурому шуму осеннего ветра в лесу. Вырываясь из густых потемок леса, ветер шаркал по кустам, шелестя, подметал на дороге опавшую листву. Макар уже приближался к дому Телышкова, как вдруг раздались звуки гармошки. Пылаев ухарски запел:

— «Ну, скорей ты, чем я», — почти вслух ответил Скоробогатов, запуская руку в карман, где лежал увесистый браунинг. И вдруг он остановился пораженный: «Какое дело Пылаеву до Кати? Какие у них отношения?» Макар прислонился к стволу ели и стал наблюдать. Он увидел, как в полосе света появился Пылаев.

Смятая кепка сидела ухарски, набекрень. Гармошку он закинул за спину. Макар ясно рассмотрел рослого, широкоплечего парня. Пылаев был трезв. Он стукнул пальцем в стекло и присел на завалинку. Огонь потух. Скрипнула калитка, из нее вышла маленькая, темная фигурка девушки.

— Это ты, Гриша?..

— Я… Садись. Отец-то дома?

— Нету.

Они разговаривали вполголоса.

— Ну, чего, говорила?

— Нет.

— Почему?

— Боюсь…

— Кого?

— И тебя боюсь и тятеньки боюсь… Не любит он тебя.

— Еще бы. Я — бельмо ему на глазу. Он тебя хозяину предоставить хочет… А все равно!.. Ежели на то пойдет, так ни мне, ни ему… Раз! — и готово… За все отплачу: и за Мелентьича и за Ефимку Сизова, за Смолина Семешку… за всех…

— Чего они тебе?..

— Не трогай хороших людей! Ты не видишь, что делается на руднике, а я все вижу. Вижу, как хозяин честных людей выметает, а барахло разводит.

Пылаев говорил решительно. В тишине осенних потемок он точно молотом бил по голове Скоробогатова. Потом его тон переменился, голос зазвучал сердечным сожалением:

— Волк — твой отец, а ты у него в когтях. Чую я, что ты пропадешь… Ну, а тогда и я…

— Чего ты?..

— Тоже пропаду. Только ты напрасно меня боишься. Что ухабакой зовут меня — это зря… Не знают меня… Ты думаешь, я взаправду хожу по ночам хулиганю? Ни черта! Так это… Скучно… Ей-богу. Брошу все, только если ты… Уедем отсюда!.. Я опять на завод поступлю. Брось, не ломайся. Катюшка… Вырвать мне охота тебя из скоробогатовских когтей. Уй! Зол я на него.

— Тише, Гришутка!

— Чего, кого боишься?.. Со мной никого не бойся. Эх, жаль ребят… Ефимку жалко и Семена жалко…

Они смолкли. Скоробогатов неосторожно переступил. Под ногами захрустели сучья. Черной тенью он отделился от ствола дерева и тихо пошел обратно к своей конторе, едва сдерживая волнение и злобу.

— Эй, кто тут? — окликнул Пылаев.

Скоробогатов не ответил. Ссутулившись, он тихо зашагал по дорожке. Гармоника Пылаева придушенно пискнула. В несколько прыжков Пылаев догнал Макара.

— Стой, кто это?..

— Ну, чего тебе? — глухо ответил Макар.

— А, вон кто! Шпионишь?..

— Отстань!

Пылаев пошел рядом с хозяином. Оба молчали, зорко следя друг за другом. Пылаев бесшабашно запрокинул голову. Выпятив грудь, он подставлял ее порывам холодного ветра.

— Слушал? — спросил Пылаев.

— Я тебе говорю, отстань!

— А вот не отстану. Ты думаешь, я тебя боюсь?.. Видали получше тебя…

— Тебе что надо от меня? — грозно спросил Макар, останавливаясь.

— Мне ничего не надо, а вот тебе что надо? Чего ты шляешься?

— Имею право — мой рудник!

— Верно! — мотнув головой, усмехнулся Гришка. — Эх, ты!.. Я тебе на ушко давно хочу сказать… К Катюшке не лезь!.. Понял?.. А то я на тебя полезу… Понял?..

— Пристрелю, сволочь! — злобно прошипел Скоробогатов, выхватив револьвер.

Но Григорий не трогался с места. Насмешливо улыбаясь и запустив руки в карманы штанов, он проговорил:

— Валяй!

Макара это ошеломило. Он замолчал, потом, круто повернувшись, быстро пошел прочь.

Через полчаса, сидя дома, он позвал дремавшего у порога ингуша.

— Гайнулла, поди-ка сюда!

Стуча прикладом винтовки, вошел ингуш в широкой бурке.

— Садись! — указал взглядом на стул Скоробогатов.

Ингуш пошевелил черными бровями и остался на месте. Скоробогатов, подумав, спросил:

— Кто Хайруллу убил, не узнали?..

— Нет…

— А хочешь знать?..

— Хотым, — ответил Гайнулла, блеснув глазами и обнажив белые крепкие зубы. — Кто? — спросил он глухо.

Скоробогатов помолчал, потом неспокойно ответил:

— Гришка Пылаев!.. Знаешь его?..

— Знам…