Александр Чаковский - Невеста

— Подождите, Валентина Николаевна, — прервал ее Митрохин, — все это уж очень похоже на анкету. Вот вы сказали, что учителя не любили его и он их не любил. Потому, дескать, что они… словом, что-то насчет правды. Как это понимать?

«Ах ты, боже мой, — подумала Валя, — неужели я упомянула об этом! В конце концов я и сама толком ничего не знаю. А он еще подумает невесть что».

— Я и сама этого не понимаю, — поспешно сказала Валя. — Думаю, просто так, чепуха…

— Какой у него характер? Он всегда ведет себя так, как вел на суде?

— Нет, нет, что вы! Правда, Володя — человек очень резкий и… я не знаю, как это назвать, не упрямый, нет, а упорный! Если считает что-то правильным, его трудно переубедить. А на суде… Да, на суде он вел себя странно.

— Он рассказывал вам о своей работе, о том, как относятся к нему товарищи, администрация?

— Нет. То есть рассказывал, конечно, только не то, что вы думаете. Впрочем, я знаю, у него на работе были неприятности. Я всегда чувствовала, когда у него что-нибудь не так.

— Вот видите, — сказал Митрохин, — значит, в характеристике написано верно! Он рассказывал вам, какие именно неприятности?

«Что-то я не то говорю, совсем не то!» — лихорадочно думала Валя.

— Вы меня неправильно поняли, — снова заторопилась она. — Просто Володя все принимал очень близко к сердцу. Помню, как-то он мне сказал: «Не пойму я некоторых людей. Кажется, чего бояться? В тюрьму за правду не сажают, с работы не увольняют. Веди себя честно… Так нет. Что-то еще сидит в некоторых людях… Своя рубашка ближе к телу».

— Так, так… — задумчиво проговорил Митрохин. Он помолчал немного. — Еще один вопрос. Последний. Вы его… очень любите?

— Очень! — громко произнесла Валя и высоко подняла голову. — И я уверена, понимаете, уверена, что его дело должно быть пересмотрено!

— Только потому, что вы его любите? — спросил Митрохин с добродушно-иронической усмешкой.

— Нет! — воскликнула Валя. — Потому что этот приговор несправедлив. Я верю в Володю!

— Что ж, — медленно покачал головой Митрохин, — в старину говорили: вера горами движет…

— Вы… поможете ему чем-нибудь? — с надеждой спросила Валя.

— Я? — переспросил Митрохин. — Но что же я могу сделать? Ведь нет же никаких фактов!..

— Значит, никто ему не может помочь? — упавшим голосом произнесла Валя.

— Почему же никто? Есть прокуратура, да и сам он имеет право обжаловать приговор в городской суд. Конечно, если есть повод для обжалования.

— Если есть повод, — чуть слышно повторила Валя и торопливо встала.

— Подождите! — Митрохин вытащил из кармана потрепанную записную книжку и карандаш. — Дайте-ка мне на всякий случай ваш адрес. И телефон, если есть.

Думая о другом, Валя механически назвала улицу, номера дома, квартиры и телефона.

— До свидания… Валя! — сказал Митрохин, в первый раз обращаясь к ней по имени. — И возьмите свое эскимо. Ну, возьмите!..

Наступил вечер. Валя медленно шла по улице.

«Теперь уже поздно, — говорила она себе, — все учреждения закрыты. Завтра с утра пойду добиваться свидания… Но куда идти? Какая глупость — я не спросила Митрохина о самом главном: кто может разрешить свидание с Володей? Теперь не знаю, к кому обратиться. Впрочем, как же так? Ведь есть следователь Пивоваров. Неприятный человек. Ну и что из того, что неприятный? Попрошу свидания с Володей, и только. Имеет ли он право отказать? Если откажет, пойду дальше. Спрошу Пивоварова, кто его начальник. Добьюсь свидания с Володей во что бы то ни стало!..»

Неожиданно Валя снова услышала за спиной приглушенные звуки гитары.

Долговязый парень в ковбойке шел по мостовой, у самой кромки тротуара, чуть наклонив голову, словно прислушиваясь к тем звукам, которые издавала гитара под его рукой.

Валя сразу поняла, что он ждал ее и теперь шел за ней по пятам, но она даже не рассердилась. Ей просто стало еще грустнее.

«Володя, Володя! — мысленно твердила Валя. — Почему ты так упорно не хотел взглянуть на меня? Ведь ты знал, что я в зале, я поняла это по твоим глазам, когда ты наконец обернулся. Тебе было стыдно? Или ты беспокоился за меня? Боялся, что я не выдержу и брошусь к тебе?.. Может быть, ты думаешь, что я откажусь от тебя, поверю тому, что говорили на суде? Но почему ты не защищался, почему?!»

Нет, она никогда не видела его таким, как на суде…

Она стала припоминать все их встречи.

Валя никогда не знала таких людей, как Володя. Она привыкла к Андрею, к его легкой, остроумной, слегка иронической манере. Вале нравилась эта манера, хотя все, что говорил Андрей, было для него как-то необязательно, словно он мог говорить и нечто совсем иное.

С Володей все было иначе. Он говорил только то, чего не мог не сказать. Все, что он говорил, было для него как бы вопросом жизни и смерти.

Он умел быть веселым, иногда по-мальчишески веселым и никогда не думал о том, какое впечатление это произведет на окружающих. Но чаще всего он бывал задумчив, серьезен, углублен в себя.

Теперь Вале казалось, что Андрей придумал себе некую индивидуальность, определяющую, по его мнению, тип «современного» человека. Володя же всегда был Володей, естественным, порывистым, неизменно убежденным в своей правоте. Захоти он завтра стать другим, из этого ничего не получилось бы. Был ли он скрытным? Да, пожалуй. Но только тогда, когда дело касалось его самого.

Уже с первой встречи Валя почувствовала, что Володя страдает оттого, что не попал в институт. В студенческой компании он, видимо, чувствовал себя невеждой, недоучкой…

Но дело было не только в этом. Постепенно Валя поняла, что Володя замыкался всякий раз, когда ему приходилось соприкасаться с неискренностью. В особенности он страдал тогда, когда знал, что тот или иной человек говорит неправду сознательно. Ему становилось мучительно стыдно за этого человека, как будто лгал он сам, Володя, и все вокруг понимали это.

Когда Валя шла на свидание с Андреем, она наперед знала, в каком он будет настроении, какими словами встретит ее, о чем они будут говорить. Андрей уводил ее по гладкой, посыпанной песком дорожке в простой и беззаботный мир, где все было привычно и знакомо.

Встречаясь с Володей, Валя всегда испытывала смутное чувство тревоги. Она никогда не знала, о чем он будет говорить с ней. Но всякий раз он вел ее в незнакомый мир, где на каждом шагу возникали все новые и новые сложности, в которых необходимо было тотчас же разобраться…

Теперь Валя чувствовала, что может и хочет жить только в этом мире и никакого другого ей не надо.

Она невесело усмехнулась: какое это может иметь значение?.. Как доказать, что Володя другой, совсем не тот, что был на суде? Нужны факты. Только факты. И нельзя забыть, что по вине Володи чуть не погиб человек.