Константин Волков - С тобой моя тревога

— А я с нового года на преддипломную практику на завод. Здорово, да? — спросила Лариса. — Скорее бы институт закончить!

— На завод пойдешь работать?

— А куда же! Ты рад?

— Спрашиваешь!

Иван повесил сумку на сучок, вынул из-под локтя сверток. Сверток мешал. Если бы можно было сунуть его куда-нибудь. Ему очень хотелось положить, ладони ей на плечи и если не поцеловать в губы, то хоть вдохнуть полной грудью запах ее волос.

— Подержи, пожалуйста! — попросил он.

— Что у тебя там? — она взяла пакет.

— Сейчас увидишь. Только сперва я хочу тебя поцеловать. Но ты не подумай чего… — голос его дрогнул. — Мне это вот так надо сейчас. Как никогда! Понимаешь?!

Она заглянула за широкое плечо Ивана, потом оглянулась: не идет ли кто. Приблизила лицо к его лицу.

Он взял ее лицо в широкие ладони, пальцы сошлись на затылке, и целовал долго-долго, пока хватило дыхания. Губы ее ответили на поцелуй.

— Вот, — сказал Иван, глядя ей в лицо и не убирая рук с затылка. — Вот, — передохнул он и стал целовать один закрытый глаз, потом другой и опять губы — теплые, пахнущие вкусным, может губной помадой или конфетами… Лариса открыла глаза. Молчит…

На вершинах деревьев ветер шуршал сухими стручками. Она протянула ему сверток.

— Это тебе, Лариса, — Иван отстранил сверток.

— Мне? А что там?

— Разверни, увидишь, — произнес он чуть слышно, чтобы голос не выдал волнения.

— Сумка? — воскликнула она удивленно. — Зачем? У меня же есть точно такая!

— Такая, — согласился Иван. — Да не совсем. Посмотри, что в сумке.

Лариса продернула застежку «молнию», пошарила на дне и в кармашках, вынула кошелек и зеркальце.

— Обманщик! Там нет ничего.

— В кошельке, — глухо сказал он.

Лариса повесила сумку на локоть, раскрыла кошелек.

— Деньги? Откуда в нем деньги? Ты положил? Зачем, Ваня?

— Посчитай! — Он вынул папироску. Когда разминал ее и потом раскуривал, пальцы дрожали.

— Тут шестьдесят шесть рублей.. Что это за деньги? Что за фокусы? Да объясни же!

— Все не поняла… Твои деньги! Те, что тот раз вырезали.

Лариса смотрела то на деньги, то в глаза Ивану и растерянно улыбалась.

— Тогда почему же шестьдесят шесть рублей? Там сто рублей было!..

— Сто, говоришь? Это точно?! — переспросил Иван.

— Кому и знать, как не мне! — она пожала плечами. — Но ты-то здесь при чем, я тебя спрашиваю?

— Я-то и при чем! Точно, сто было? Не забыла?!

Ивану и тогда, когда Мокруха отдал кошелек, показалось, что денег было вроде больше. Он не заподозрил плохого. Не часто бывает, чтобы вор на отначке попытался утаить хоть копейку из украденного. Засыпься вор на таком подлейшем деле — и не жилец он больше на белом свете.

— Сто, значит! — еще раз переспросил он. — Ну, гад, держись!

— Что ты, Ваня? — испуганно воскликнула Лариса. — О чем ты?

— Ничего… ничего! Я сам с тобой расправлюсь!.. — шептал Иван кому-то, сжимая тяжелые кулаки.

Ларисе вдруг стало страшно и от этого шепота, и от выражения окаменевшего, жесткого лица Ивана. Он взял ее за плечи.

— Вот что! Послушай, что скажу… Деньги я у тебя украл. Последний раз в жизни украл, веришь? Ты верь мне, Лариса! Я тебе завтра деньги остальные доставлю. До работы! Ты только верь в меня!.. Мне даже директор, Сергей Петрович, доверие оказал.

Он раз и другой тихо, потом сильнее встряхнул Ларису за плечи:

— Ты слышишь? Верь мне!..

Лариса стояла с закрытыми глазами, рот чуть приоткрыт, на матовых щеках пролегли блестящие следы слез. Она плакала молча, и непонятно было, слышит ли, что торопливо говорит Иван, доходит ли до ее сознания смысл его слов. Лицо ее было совсем-совсем спокойным, и уж лучше бы она плакала громко и причитала, укоряла или обвиняла его.

Иван снял с сучка сумку, вынул из рук молодой женщины кошелек с деньгами и вложил в карман.

— Ты пойми меня… Все пойми! Прошу! Будь человеком !

Он осторожно поцеловал ее заплаканные щеки, подтолкнул к калитке:

— Иди! Я приду завтра…

Не дождавшись, когда шаги ее, едва слышные в этот раз, умолкнут в глубине двора, он постоял недолго и медленно пошел к автобусной остановке, прислушиваясь к тому необычайному, что происходило в его душе.

Соседи Дурнова тут же после ужина ушли во Дворец культуры. Там даже в будничные вечера интересно: на сцене идут репетиции, в спортивном зале тренируются гимнасты, акробаты.

До Нового года оставалось меньше двух недель.

Дурнов не пошел во Дворец. Он разбинтовал руку, зашибленную Цыганком. Опухоль пропала, но черные с кровоподтеками под ногтями пальцы слушались плохо. При попытке пошевелить ими мозжила каждая косточка, каждая жилка, а концы пальцев были как ватные — не ощущали ни холода, ни прикосновения.

— Где это вас так угораздило? — пособолезновала процедурная сестра в поликлинике.

— Железяка упала… Бюллетенчик мне бы…

— Получите…

А тут еще сапогом воды ледяной черпнул. Ладно, удержался, а то утоп бы. В горле еще першило. Во всех его бедах был виноват один Цыганок…

«Ну, подожди!.. Ты у меня свое получишь… Это же надо так кулачищем вдарить! Как лошадь копытом… Сам не слажу — уровцев на твой след пущу… они найдут хозяина аппаратика».

Он достал из-под матраца маленькую желтой меди горелку, зажав между коленей, покрутил винтики.

Все складывалось не совсем так, как хотелось ему, Мокрухе. Вначале он рассчитывал забраться в сберегательную кассу, что около входа на завод, но отказался от этой мысли: домик как на юру, на отшибе, незаметно к нему не подойдешь. Да и что сделает он сам, один, без верного помощника? А тут даже на стрему некого поставить.

Дурнов каждое воскресенье и субботу после работы уезжал в город, толкался среди публики в пивных, у касс кинотеатров, приглядывался, прислушивался, все надеялся встретить или по разговору узнать кого из своих. Но, видимо, редел темный круг блатных. Мелкие воришки, «домашние» — не в счет, этих на большое дело не возьмешь.

Он искал себе на всякий случай и объект полегче. Чтобы одному справиться. И нашел недавно, бродя случайно в районе новой застройки. В только что заселенном четырехэтажном доме рядом с магазином тканей поместили сберегательную кассу. Под кассу заняли угловую двухкомнатную секцию.

Все дома были одинаковые. Чтобы разобраться с расположением комнат сберкассы, Дурнов наведался в недостроенный дом, облазил его от подвала до чердака. Его заинтересовали трубы — толстые и тонкие, уходящие вверх, до самого чердака. Он проник в одну из угловых квартир, зашел в туалетную. Так и есть! За унитазом трубы проходят, отгорожены шкафчиком с дверкой… Дурнов поглядел вниз, прикинул, что сможет пролезть, упираясь спиной в стену, хоть с чердака — вниз, хоть из подвала — вверх.