Виктор Устьянцев - Крутая волна

потому ли, что она так похожа на Люську Вицину, или просто она сама по себе понравилась. Как бы там ни было, он злился сейчас на Заикина. А тот, ничего не подозревая, говорил:

— Случай с капустой показал, что мы плохо знаем настроение экипажа. В минной части у нас вообще никого нет, боцманская команда тоже без нашего влияния. Осторожность осторожностью, но бездействовать нам нельзя. Ты, Демин, возьми- ка на себя боцманов.

— Боцманов мне теперь нельзя, — сказал Демин. — Пузырев после этого близко меня не подпустит.

— Тоже верно, — согласился Заикин. — Тогда придется тебе, Зотов, заняться боцманами. А ты, Гордей, займись минерами. У тебя видишь какая дружба с Поликарповым. Вот и используй ее.

— Как? — спросил Гордей.

— Это уж сам думай. Только смотри не попадись. А тебе, Демин, придется заняться старшим лейтенантом Колчановым. Возможно, он захочет выспросить тебя насчет моей стычки с Пузыревым, вот и прощупай. А не спросит — сам почаще лезь на глаза. Надо бы нам и к унтер — офицерам хорошенько приглядеться, среди них тоже есть люди подходящие, хотя и выжидающие пока. Назревают большие дела, недаром полиция даже к нам пожаловала.

— Что‑нибудь нашли?

— Нет. Но сам факт, что полиция обыскивала военный корабль, весьма показателен. Не думаю, чтобы барон Осинский сам разрешил это делать. Наверное, приказали сверху. А там ведь тоже не очень любят полицию. Если уж белая кость морского офицерства якшается с полицией, значит, дела у них неважные. Есть сведения, что в Петро граде да и по всей России опять неспокойно. Тебе, Зотов, надо получить у Ивана Тимофеевича более подробную информацию об этом. Революция вот — вот начнется, нам надо не упустить момент.

— Упустили уж, — насмешливо заметил молчавший до этого матрос Глушко. — Мы ведь могли ее начать, если бы ты, Николай, не отговорил матросов. Шибко они тогда озлились за капусту, в один миг могли скидать всех офицеров за борт.

— Всякое преждевременное выступление будет предательством революции, потому что дает возможность царскому правительству расправиться с нами поодиночке…

Над палубой разлились веселые трели дудок. Свистали к вину. На бак вынесли ендову с водкой, и старший баталер начал устанавливать порядок среди набежавших сюда матросов. Длинная шеренга их вытянулась вдоль борта, петлей захлестнула орудийную башню и протянулась до шкафута. Матросы покрякивали, толкали друг друга в спину, напирали на передних, а старший баталер, размахивая списком, орал:

— Куда прете, сволочи? Прольете — сами без чарки останетесь!

Клямин, оглядев длинную очередь матросов, сплюнул за борт и сказал:

— Вот те и революция, ядрена вошь!

Поликарпов нагнал Гордея у проходной. На нем был черный плащ из тонкой шерсти, ослепительно сверкали позолоченные пуговицы и золото погон, белоснежный шарф делал лицо офицера еще более бледным, маленькие круглые глазки с черными зрачками были похожи на пуговицы с одной дыркой. Казалось, что они пришиты к лицу небрежно, поэтому Поликарпов был немного раскос, отчего было трудно понять, куда он в данный момент смотрит.

— Нам, кажется, по пути? — спросил он Гордея.

— Никак нет, вашскородь, я нынче в парк.

— А как же эта… девица?

Они вошли в проходную, и у Гордея появилась причина не отвечать на вопрос. Но едва вышли на улицу, как офицер переспросил:

— Так как же?

— У нее мамаша шибко строгие, не велели со мной якшаться, потому как я простой матрос. Вот мы и договорились в парке встречаться, — врал Гордей, стараясь поскорее отделаться от офицера.

— Ну что же, бывает. Кланяйся ей, и вот вам на конфеты. — Поликарпов сунул Гордею серебряный рубль.

— Покорнейше благодарим, вашскородь! — вытянулся Гордей и тут же увидел Наталью. Она шла под руку с подругой, такой же крепкой и розовощекой девушкой в синем пальто и меховой шляпке. Они шли к гавани, были уже шагах в десяти, когда Поликарпов, козырнув, отошел. Наталья смотрела Гордею прямо в лицо, но как будто не узнавала его. Они не дошли до него шага три и повернули обратно.

Гордей настолько растерялся от неожиданности и огорчения, что застыл на месте и только провожал их взглядом. И лишь когда они свернули влево, побежал вслед. Он догнал их уже за углом, но едва поравнялся с ними, как Наталья прошептала:

— Не подходите, вы нас не знаете. Передайте, что папа арестован, за домом следят, за мной тоже. Обгоняйте нас, не останавливайтесь.

Навстречу, покачиваясь, шла Грушка. Гордей, обогнав Наталью с подругой, подошел к Грушке, остановился:

— Здравствуйте.

Грушка удивленно посмотрела на него мутными глазами и хрипло сказала:

— А, девственник! Пришел‑таки?

— Пришел.

— Я знала, что придешь. Все приходят, никуда от этого не денешься. А деньги есть?

— Вот. — Гордей разжал ладонь, в ней лежал подаренный Поликарповым рубль. Грушка схватила его и деловито сказала:

— Пошли.

Она взяла Гордея под руку, но тот брезгливо стряхнул ее руку и пошел в некотором удалении от Грушки.

— Стыдишься? — прохрипела Грушка. — А целовать все равно будешь, я ведь знаю. Вы все только на людях стыдливые, а в постели охальные.

Наталья с подругой ушли уже далеко. Гордей внимательно всматривался в прохожих, стараясь угадать, кто следит за девушками. Но в густой толпе матросов, вывалившей из гавани, трудно было что‑либо определить. Гордей вспомнил, что Зотов обогнал их с Поликарповым еще у проходной, сейчас он где‑то на полдороге, надо успеть его предупредить.

— Ты вот что, иди, а мне в другую сторону, — сказал он Грушке.

— Раздумал? Ну и дурак.

— Ладно, иди. — Гордей побежал к гавани.

— Постой, а деньги?

— Возьми себе.

— Опять дурак. Раз так, пойду выпью за твое здоровье.

Гордей побежал переулками. Так хотя и дальше, но никто не мешает бежать, да и не нарвешься на офицеров, а то, не дай бог, придерутся да и задержат. Он бежал что есть духу, надо было настичь Зотова раньше, чем тот подойдет к дому Натальи. Гордей обрадовался, когда увидел неторопливо шагавшего Зотова на той стороне улицы. Как хорошо, что он не торопится!

Но тут опять не повезло: из проулка вышел Поликарпов и удивленно уставился на Гордея.

— Ты что же, братец, обмануть меня хотел? — спросил он.

Что ему сказать? Не встретил, мол, в парке? Но он не успел бы дойти до парка и обратно. Передумал? Заподозрит, еще следить начнет. А Зотов уходит. До Натальиного дома ему рукой подать. Что же делать?

И тут мелькнула счастливая мысль.

— У меня, вашскородь, матрос Зотов рубль ваш отнял. Вот я за ним и бегу. Вон он. Дозвольте, я догоню его?

— Как отнял? — спросил Поликарпов. — А ну, зови его сюда! Да не беги, а крикни, он услышит.

— Зо — о-тов! — крикнул Гордей.