Виктор Устьянцев - Крутая волна

В это время откуда‑то сбоку раздалось несколько выстрелов, послышались крики:

— Здесь, здесь!

Все бросились на эти крики, однако никакого правительства там не нашли, в соседней комна те лежали раненые юнкера, должно быть, кто‑то из них и стрелял.

Пришлось возвращаться обратно, все тот же человек в полувоенной форме опять начал то‑то объяснять насчет городской думы, но Чудновский схватил его за рукав и оттолкнул к матросам;

— Арестуйте его, это генерал — губернатор Петрограда. Смотрите, чтобы не убежал.

В следующем зале полным — полно юнкеров, все вооружены винтовками и револьверами.

— Бросай оружие! — крикнул Гордей.

Но юнкера взяли оружие наизготовку. Шумов вскинул револьвер, целясь в прапорщика, однако Антонов удержал Гордея за руку:

— Подождите.

Подняв руку, Антонов направился к юнкерам. Те сразу окружили его, наперебой начали о чем‑то спрашивать. И хотя Антонов отвечал спокойно, юнкера не угрожали ему, Шумов, опасаясь за его жизнь, приказал матросам держать юнкеров на прицеле.

Переговоры продолжались минут пять — шесть, потом юнкера начали складывать оружие к ногам Антонова. Когда Гордей подошел к ним, Антонов спрашивал у прапорщика:

— Так где же Временное правительство?

— Там, — прапорщик указал направо, на дверь, ведущую в другую комнату.

За дверью тоже оказались юнкера в полной боевой форме. Этих уговаривать долго не пришлось: видя, что другие сдались, они тоже сложили оружие и освободили вход в следующий зал.

Почти весь зал занимал огромный круглый стол, за ним сидело человек двадцать — штатских и военных. Среди них Гордей сразу увидел адмирала и узнал его; это был Вердеревский, сейчас он занимал пост морского министра. То ли сказалась старая контузия, то ли так подействовало на адмирала появление матросов, но щека у него возле. самого глаза нервно задергалась.

— Что вам угодно? — сердито спросил один из сидящих за столом — тучный господин с густой, окладистой бородой. -

— А вы кто такой? — в свою очередь спросил Гордей.

— Я — заместитель министра — председателя Коновалов, а это — члены Временного правительства. — Он величественным жестом обвел застолье. — А вот кто вы и по какому праву…

Он не успел договорить, к столу подошел Антонов — Овсеенко:

— Именем Военно — революционного комитета объявляю вас арестованными.

Кажется, никого из членов Временного правительства это заявление не удивило, похоже, иного исхода они и не ожидали. Тот же Коновалов довольно спокойно, даже с достоинством ответил:

— Ну что ж, члены Временного правительства вынуждены подчиняться насилию и сдаться, чтобы избежать кровопролития.

За спиной Гордея засмеялись, и кто‑то из набившихся в зал матросов и солдат ехидно заметил:

— Ишь ты, кровопролития избегает, а сколько сами‑то крови пролили?

— Хватит, попили нашей кровушки, паразиты! — подхватил Демин.

— А сколько нашего брата побили из ружей да пулеметов!

— Это неправда! — визгливо закричал один из министров. — Вы сами напали на Зимний дворец и начали стрелять, а наша охрана только отстреливалась, защищая представителей народной власти.

— Это вы‑то народная власть? — спросил его Шумов.

Но ему мешал другой министр, он совал Гордею какие‑то документы и обиженно говорил!

— Какую же я кровушку пил, когда я сам простой рабочий. Вот видите билет? Читайте: член Совета рабочих и солдатских депутатов…

— Ладно, потом разберемся, кто рабочий, а кто нет, — сказал Антонов — Овсеенко, забирая у министра билет. — А пока надо составить протокол. Товарищ Чудновский, садитесь, пишите протокол.

Чудновскому освободили место за столом, кто- то услужливо подал бумагу.

— Но прежде чем начнем писать, предлагаю всем сдать оружие, — сказал Антонов.

Адмирал Вердеревский, военный министр генерал — лейтенант Маниковский, министр внутренних дел Никитин и еще какой‑то генерал положили на стол наганы, и Гордей собрал их. Остальные члены правительства заявили, что оружия у них нет.

— Обыскать надо, обыскать! — потребовал маленький солдат в разорванной папахе.

— Товарищи, прошу соблюдать тншину! Обыскивать не надо, — сказал Антонов и, обращаясь к членам правительства, добавил: — Я вам верю на слово. Прошу всех назвать себя.

Первым представился бородатый, хотя уже называл себя:

— Коновалов Александр Иванович, заместитель министра — председателя.

Второй назвал только фамилию:

— Салазкин, министр народного просвещения.

Опять не удержался Демин, спросил:

— Чем это вы просвещали народ российский, господин министр?

Его остановил Чудновский:

— Товарищи, прошу не мешать составлять протокол. Следующий!

— Гвоздев, министр труда. Из рабочих, вот мой билет у товарища…

— Вам же сказали, разберемся.

— Генерал — лейтенант Маниковский, как вам, должно быть, известно, военный министр.

— Уж известно! — усмехнулся Антонов.

— А со мной вы кажется, встречались в Гельсингфорсе, — сказал адмирал Вердеревский и даже слегка поклонился. Однако должность все же назвал: — Морской министр.

— Да, эта встреча для меня приятнее, чем в Гельсингфорсе. — Антонов тоже слегка поклонился, — Следующий!

— Малянтович, министр юстиции.

Опять кто‑то выкрикнулз

— Сколько наших засудил?

Антонов поднял руку:

— Тише, товарищи, не мешайте.

Но его не слушали, кто‑то по — прежнему настойчиво допытывался:

— А который тут Керенский?

— В самом деле, где Керенский? *— спросил Антонов у Коновалова, и в зале сразу воцарилась тишина.

— Он еще вчера уехал. (

— Куда?

— В Лугу, насколько мне известно. — Коновалов усмехнулся, не то с сомнением, не то довольный тем, что Керенского большевики упустили.

— Сбежал, сволочь! — горячился матрос Де — мин. — И эти убегут. Чего тут протокол писать, прикончить их— и протокола не надо!

— Верно! — поддержали Демина матросы и солдаты. — Какой еще протокол, они нас без протокола стреляли. Переколоть их всех тут, сукиных детей!

Кое‑кто уже взял винтовку наперевес, но Антонов встал и закричал:

— Товарищи! Приказываю соблюдать порядок и вести себя спокойно. Все члены Временного правительства арестованы и будут до суда заключены в Петропавловскую крепость. Никакого беззакония и насилия над ними я учинить не позволю.

Матросы опустили винтовки, но тут к Антонову подскочил солдатик в рваной папахе:

— Чего ты все разоряешься — «я» да «я»? Какое ты тут есть начальство?

— Я представитель Военно — революционного ко-.митета и прошу соблюдать порядок.

— Верно, ты помолчи, солдат. Он — выборный, мы его знаем.

Однако солдат все наседал:

— Оне вон тоже выборные, а кто их выбирал? Можа, и тебя не выбирали. Нет уж, таперя моя власть, и ты мне свои порядки тут не устанавливай.