Алексей Бондин - Ольга Ермолаева

Бледнорозовое зарево разгоралось и тушило далекие, одинокие звезды. Ночной сумрак таял.

Вдруг что-то грохнуло. Где-то глубоко, точно под землей, прогремел удар грома, и земля содрогнулась от сильного толчка, а в светлеющем небе прокатился раскат и упал далеко в горы.

Еще... И еще удар — но уже ближе.

«Началось»,— подумала Ольга.

Недалеко за городом затрещал пулемет. По соседней улице, было слышно, промчалась конница. Ольга отошла от окна.

Ночь, точно напуганная грохотом, стала быстро рассеиваться. Из-за гор доносились орудийные залпы, и после каждого где-то близко, тут и там, ответно потрясало оглушительное громыхание, точно земля лопалась и разрывалась на части.

Лукерья беспокойно завозилась, села на постели и перекрестилась.

— Господи исусе... Что это такое?!

— Началось.

— Господи!

— Мама, я пойду,— тихо сказала Ольга.

— Как ты пойдешь и куда пойдешь?

— Мне надо...— сказала Ольга. И, торопливо повязав голову тонким черным шарфом, вышла. С перил сеновала слетали куры. Возле них важно по-хозяйски ходил петух. Когда бухал выстрел, он вытягивал шею и протестующе кудахтал.

Ольга, держась ближе к строениям, спешно шла к монастырю. И каждый раз, как только вдали грохотал залп, по небу, как по булыжной мостовой, с грохом катилось что-то большое, невидимое и замирало далеким отзвуком у края земли. За прудом строчил пулемет. Она шла, не обращая ни на что внимания. Ее настойчиво гнала мысль — успеть дойти до монастыря.

Чем больше она об этом думала, тем быстрее шла. Она даже не замечала, что вокруг нее грохочет, трещит.

В монастырском дворе было пусто. Только двое красногвардейцев запрягали лошадей в телеги.

— Пропуск! — прозвучал строгий голос, когда она хотела пройти через открытые настежь ворота.

Перед Ольгой стоял незнакомый ей красногвардеец. На минуту она растерялась.

— Мне... мне Николая Сазонова... Я его...

— Пропуск!..— перебил ее красногвардеец более строго. Он выдернул из кармана свисток и свистнул.

Из маленького каменного здания выбежал человек в куртке цвета хаки. Мрачно смотря на Ольгу, он спросил:

— В чем дело?

— Мне кого-нибудь нужно увидеть...— сказала Ольга. — Сообщить очень важное...

— Пропусти,— сказал он часовому.— Идите за мной.

Он ввел Ольгу в небольшую комнату. Склонившись над столом, трое военных рассматривали раскинутую карту.

— Что там?..— подняв голову, спросил один из них.

Ольга узнала в нем командира отряда. Он смотрел на нее серьезным взглядом.

— Товарищ Суханов,— волнуясь и смущаясь под его взглядом, проговорила она,—я пришла вам сказать... Нужно обыскать церковь...

При этих словах другой человек, сидевший рядом с Сухановым, поднял голову. Ольга взглянула на него и остолбенела: за столом сидел Павел Лукоянович Добрушин.

Он почти нисколько не изменился. Та же мягкая темнорусая борода, те же светлые ласковые глаза. Только суконный пиджак, в котором она прежде привыкла его видеть, заменился кожаной курткой. Он в ней выглядел много старше и шире в плечах.

— Павел Лукояныч! — воскликнула она,— Вы меня узнаете?

— Что-то знакомое есть в вашем лице.

— Я... я... Ольга... Ермолаева...

— Оля?.. Вот не ожидал. Ну, в чем дело?..— проговорил Добрушин, протягивая ей руку через стол.

— Я... Нужно обыскать церковь...— Ольга торопливо начала рассказывать о том, что сообщила ей Степанида.

Добрушин схватил телефонную трубку.

— Алло... Это кто?.. Сейчас же пошли четырех бойцов... Ко мне...— Добрушин положил трубку и, ласково смотря на Ольгу, проговорил: — Вот ты какая стала! Встретился бы с тобой на дороге и не узнал бы.

— Но я бы вас узнала.

— Хорошо сделала, что пришла... Товарищ Суханов, вы идите и захватите с собой эту монахиню. Как бы хотелось с тобой поговорить, Оля, но некогда... Потом поговорим. Мы ведь еще встретимся с тобой.— И, будто позабыв, что разговаривал сейчас с ней, Добрушин вдруг стал серьезен и склонился над картой.

Ольга вышла с Сухановым во двор. К ним подошли четверо красногвардейцев с винтовками, среди них был Федор-литейщик.

— За мной,— коротко сказал Суханов и направился к церкви.—Шумков, идите и захватите с собой монахиню.

На кладбище упал снаряд, грохнул и поднял в небо черный сноп земли и дыма. Вместе с ними взлетели обломки киотов и памятников, по окнам келий точно ударил десяток рук — со звоном посыпались стекла.

— Эх, черти!..— крикнул Федор,— не туда бьют... Буржуи тут схоронены... Дураки, право, дураки.

Подошла Степанида. Она была в броднях, в холщевом фартуке, словно собралась ехать в лес. Испуганно посмотрела она на Суханова, потом на племянницу.

— Куда таскали весной с лошадей и что таскали? — строго спросил ее Суханов.

Степанида побледнела.

— Помнишь, ты мне говорила,— сказала Ольга.

— Батюшки светы! Это что же я дура-то какая. Пойдемте, мои милые, я все ходы и выходы знаю.

Спустились в подвальное помещение церкви. Разобрали церковную рухлядь и подошли к запертым железным дверям. Попробовали подковырнуть штыком, но двери не давались. Один красногвардеец выстрелил в затвор.

— Погоди! — крикнул Федор.

Он быстро вышел и принес увесистую железную кувалду. Описывая круги, молот тяжело бил по затвору. Дверь гремела, визжала, гнулась и, наконец, с лязгом отскочила.

Зашли. Пахнуло сыростью. Подсвечники, ящики с восковыми свечами, бутыль с маслом стояли в сером, холодном полумраке под толстым налетом пыли.

— Ничего такого нет, — ворчал Федор, осматривая подвал.— А коли спрятано что, стало быть, где-то есть.

— За мной,— сказал решительно Суханов.

Вошли в церковь.

— Там нужно искать,— указал на алтарь Суханов.

Ольга и Степанида остановились у дверей алтаря.

— Ну, что встали? — спросил Суханов.— Входите.

— Нам ведь нельзя туда.

— Почему?..

— Женщинам нельзя.

— Глупость!

— Вот под этим святым местом прежде поищем,— сказал Федор.— Ну-ка, берись, ребята.

Сдвинули престол. Тщательно вделанная западня виднелась в каменных плитах пола. Подковырнули штыками и открыли.

Кирпичная лестница спускалась в темное помещение подвала. Зажгли восковые свечи и спустились. Федор воскликнул:

— О! Богатство, ядрена бабушка!

Под каменными сводами стояли боченки с вином, кадушки с медом. Два штабеля мешков с мукой белели в глубине подвала, а возле них стояли большие ящики, наглухо забитые досками.

— Ну-ка, принимайся за работу, ребятушки,— весело проговорил Федор.

Заскрежетали гвозди, треснули доски.

— Винтовки, ребята!—восторженно крикнул Федор.— Эх! И молодчина ты, Ольга Савельевна!

Ольга, прислонившись к холодной каменной стене, молча следила, как красногвардейцы доставали новое оружие, ящики с патронами. В углу за мешками обнаружили три пулемета.