Алексей Бондин - Рассказы

Мальчики очутились в темном чердаке церкви, уходящем ввысь, куда скупо пробивался свет из отверстия,, слабо освещая железные переплеты. Меж переплетов отвесно поднималась лестница и терялась в полумраке.

— Я полезу,— сказал Костя.

— Туда?

— Туда, к дыре. Лезем.

И Костя осторожно стал взбираться. Лестницы одна за другой, от переплета к переплету, подымались все выше и выше. Кругом было тихо и сумрачно.

Наконец, Костя достиг круглого отверстия. Снизу, с земли, оно казалось маленьким, и Костя думал, что в него пролезет только голова, но сейчас перед ним раскрывалось круглое окно, диаметром в метр. Стоять было удобно — на переплеты железных стропил были положены доски. Он взглянул вниз, где Шурка. Тот осторожно поднимался, покряхтывая. Видно было только его коротко остриженную голову с большим вихром на вершинке.

— Шурка! Как здесь хорошо! — с волнением крикнул Костя.

Мальчики стояли у окна и смотрели.

— Смотри! Наш дом видно... И ваш тоже. Эвон, видишь?

Возле самого окна пролетела стайка черных галок. Увидев ребят, они всполошно закричали и черными камнями упали вниз.

— Мишка Гвоздев, гляди, на крыше сидит, голубей гоняет... Видишь,— обрадованно говорил Шурка...

— Вижу...

— А люди-то внизу какие маленькие!

— Высоко, значит. А земля-то какая большая.

— Гляди, еще лестница! — вскричал Костя.

Только сейчас мальчики обнаружили железную цепь — стремянную лестницу. Она спускалась сверху, проходила через окно и была прикована нижним концом к железной угловине стропил. Костя высунул голову и увидел, что лестница протянулась к золоченому шару, на котором был установлен крест. Он взялся за цепь и дернул. Цепь звякнула и натянулась.

— Шурка,— подумав, сказал Костя,— можно к самому кресту залезть.

— Уй, высоко! Не залезть.

— Ну, не залезть. Вон лестница-то какая хорошая, по ней можно до неба добраться.

— Голову закружит.

— У меня никогда не кружит. Я полезу, а?..

— Не надо, Костя, а вдруг сорвешься?

— Ни черта не сорвусь, ты только держи цепь, чтобы она не качалась... Ладно?

Шурка со страхом смотрел на товарища.

— Не надо, Костя,— пробовал он еще раз его отговорить, но Костя решительно поддернул штаны, заправил глубже рубашку, затянул потуже ремень и взялся за лестницу.

— Залезу... Ты только держи здесь хорошенько, чтобы все было, как надо.

Шурка с замиранием сердца следил за Костей, а тот ловко выбрался из окна и повис на цепочке. Глубоко просовывая ноги в стремена, он стал подниматься все выше и выше. Вскоре Костя скрылся. Шурка выглянул. Костя уже был у золоченого шара, потом исчез, а через минуту до Шурки долетел его голос:

— Шурка! Ура!..

— Где ты?

— Здесь, у самого креста... Ох, и славно здесь!

— Не страшно?

— Ни черта не страшно... Только штаны и рубашку завозил. Сажа здесь, от завода, что ли?

— А я полезу?

— Нет, не надо, будь там. Потом слазишь, а я покараулю лестницу.

Костя удобно уселся на шар, облапив подножие креста ногами, потом снял ремень и припоясался к кресту. Он видал, что так делают электромонтеры, когда работают на столбах. Было весело. Кругом было видно на несколько десятков километров. Тихий ветер приятно обвевал его.

— Шурка!

— А?

— Где ты?

— Здесь!

— А я здесь... Тебе меня видно?

— Нет.

— И мне тебя не видать.

Друзья перекликались и не замечали, что на площади у церкви уже собрались кучки любопытных. Шурка крикнул:

— Костя!

— А-а!

— Гляди, внизу народу сколько собирается на тебя смотреть.

— Вижу. Ну, пусть смотрят.

Костя раскинул руки, как крылья, и, постукивая задниками сапог по золоченому шару, запел:

Шурка слушал товарища, с завистью заглядывал вверх, ему было скучно. Он подергал за цепь и крикнул:

— Костя, слезай!

— Подожди, посижу,— слезу.

Ребята не знали, что происходило в это время внизу у церкви. У паперти толпились люди. Двери церкви были закрыты. В них свирепо бил кулаками высокий костлявый мрачный человек —отец Кости, а возле него стояла плачущая женщина.

— Открывай, Вавилыч! — кричал отец.

Мать со стоном кричала:

— Пустите, пустите...

— Не открою,— отвечал за дверью глухой голос Вавилыча.— Сказал, не открою и не открою... Пока ребята сами не слезут, не открою.

— А я говорю — открой,— настаивал отец.

— Не открою. Будь покоен, а мальчишку пугать тебе не дам. То и знай.

Отец отбежал от паперти, и, смотря вверх на крест, где спокойно сидел Костя, грозил кулаком и кричал:

— Слезай, мерзавец!

— Слезет... небось... Как залез, так и слезет,— успокаивающе говорил маленький рыжий мужичок и, посмотрев вверх, одобряюще добавил: — Ну, молодец, герой, не боится, а мы на земле стоим, да боимся.

— Костя, слезай! — уже раздраженно кричал из шпиля Шурка.

— Сейчас! — крикнул Костя и задумался. Залезать было хорошо, но слезать трудней. Он отстегнулся от креста и, держась крепко за цепочку, стал осторожно, на брюхе сползать по скользкому шару, нащупывая ногой первое стремя. Но как он ни старался продеть в него ногу, оно не давалось: плотно лежало на шаре и скользило по гладкой его поверхности. Руки устали держаться за цепь. Он снова вполз на прежнее место, сел и изучающе стал смотреть на цепь. Отдохнул, снова попробовал спуститься и снова не мог продеть ногу в первое стремя. Снова залез отдыхать.

— Скоро, Костя? — нетерпеливо кричал Шурка.

— А ты не торопи,— строго сказал Костя. Он сидел и вспоминал, как он залез. И вдруг вспомнил, что он в последнее стремя не вставал, а вполз из предпоследнего. Сердце затосковало.

— Шурка! — крикнул он.

— Ну!

— Смотри, где стремя, и показывай мне. Я не вижу...

— Ну, смотрю.

Костя плюнул в пригоршни и стал спускаться по шару ниже. Вот он повис в воздухе и стал шарить ногой стремя. Шурка, увидя ноги товарища, кричал:

.428

— Повыше... еще повыше... еще, немного... еще...

Костя стиснул зубы. Руки резала цепочка. Казалось, еще момент, и он выпустит ее из рук и полетит с сорокаметровой высоты вниз. А Шурка кричал, чуть не плача:

— Пониже, еще, вот тут, тут, тут...

Костя, наконец, сунул ногу в стремя и проговорил, задыхаясь:

— Есть.

Дышать стало легче. Он твердо встал и передохнул. Посмотрел вниз и стал осторожно, медленно спускаться от одного стремени к другому. Шурка стиснул зубы и крепко держал конец цепи. Вот уж Костины ноги показались возле отверстия. Шурка потянул их к себе.

— Тяни пуще,— кричал Костя,— тяни скорей!.. Руки онемели. Упаду. Тяни...

— Да тяну...— почти визжал Шурка.— Уй, чорт, говорил, что не лазай.

Шурка напряг все свои силы, подтянул и схватил Костю за ногу, втащил ее в окно. Он думал, что если Костя оборвется, он все равно не выпустит ноги, пусть и он полетит вместе с ним.