Михаил Колесников - Алтунин принимает решение

- Не надо. Я не считаю себя виноватым перед ним.

- Ты должен заботиться о цехе, а не о себе.

- Я и забочусь о цехе.

Самарин поднялся, упер руки в бока, прошелся по кабинету. Спросил, ехидно прищурив глазки и как-то странно усмехнувшись:

- О чем собираешься говорить на общезаводской конференции?

- О слиянии кузнечных цехов.

- Краем уха слышал. Нам что, своих забот не хватает? Зачем тебе потребовалось их поношенное барахло? Они давно мечтают от него избавиться, чтоб не разоряться на обновление парка. Пригожин, он похитрее всех - палец в рот не клади. Норовит и своего дружка Лядова провести на мякине. Дружба дружбой, а денежки врозь. Да и дружбы никакой нет - одна видимость: просто положено главным инженерам соседних заводов жить в мире. А цену один другому знает, и каждый держит ухо востро.

Все это Сергей уже слышал. И совсем не верил в возможность разубедить Самарина. Тем не менее он попытался высказать свои доводы.

- Ведь после слияния кузнечных цехов мы станем обслуживать два завода...

- Уникальные заказы со Второго машиностроительного и без того передаются нам, — перебил его Самарин. — Так что зря ты обрадовался и пошел на сговор с Пригожиным. Мог бы, по крайней мере, подождать моего возвращения.

- Я ведь не с бухты-барахты, все подсчитал; экономистов пригласил.

- Зря тратил время. Мы с Лядовым не позволим объединять цехи. Не позволим! И твою возню с новой технологией прекращаю, опытные бригады сегодня же распущу. Лишних технологов - вон!

Всего этого Алтунин ждал. Но Юрий Михайлович сразу же взял сварливый, категорический тон. а Сергей не любил, когда с ним разговаривают так.

- Вы намерены перечеркнуть все мои начинания? — спросил он, едва сдерживая закипающее раздражение.

- Не начинания, а безответственные действия! — отрубил начальник цеха. — И ты сам будешь помогать мне распутываться во всем.

Алтунин поднялся.

- Обойдетесь и без меня. Рад вашему возвращению. Я ведь временно замещал вас. Ежели что сделал не так, не обессудьте: по молодости, по глупости.

Юрий Михайлович, по-видимому, понял, что зашел слишком далеко и продолжал уже спокойнее:

- Не без того. Поработаешь с мое, поймешь, где собака зарыта. А зарыта она в отношениях с людьми. Главное для руководителя - отношения, приноровление к каждому, даже самому никудышному. У каждого свое самолюбие, свой выверт.

- Ну, ко мне это не относится, у меня самолюбия нет. Одни выверты.

- А ты не заносись. Если бы не мороз, то овес до неба б дорос. Присаживайся, присаживайся, разговор еще не окончен.

Сергей снова опустился на стул. Самарин тоже присел.

- Давай так договоримся, Сергей, — сказал он совсем умиротворенно, — вы с Киркой поезжайте в отпуск, отдохните, наберитесь сил, а я за это время все опять на место поставлю. Чтоб, значит, нареканий на тебя не было. Как начальник цеха, я имею право не соглашаться с твоими нововведениями, и все поймут правильно.

- А куда Авдонину?

Юрий Михайлович с подозрением взглянул на Сергея.

- Далась тебе эта Авдонина. Уж не закружила ли голову? Она из таких... Авдонину с почетом вернем на участок. Могу даже вместе с ее электронной техникой отправить - пусть там подсчитывает. С Пудаловым я все уладил. Он тут погорячился, а теперь осознал.

- За отпуск спасибо, — произнес Сергей безразлично, как бы отсыревшим голосом, — а Авдонину возвращать на участок нельзя: я заверил ее, слово дал, что этого не произойдет. Она талантливый экономист. И это не только мое мнение, так считает и главный инженер.

- Ну, тут уж я без тебя разберусь! — вспылил Самарин. — Считай, что с завтрашнего дня ты в отпуске.

Сергей снова встал, выпрямился и сказал:

- В отпуск я не пойду!

- Это еще почему?

- Я не дезертир. Не могу бежать, оставив на произвол судьбы людей, которые мне поверили, пошли за мной. Вы хотите разбить у них веру в меня? Да после этого мне не только им, а и всем остальным в глаза будет стыдно глянуть.

Самарин грустно вздохнул.

- Все понятно. Авторитет свой хочешь за счет цеха сберечь. Ему, видите ли, стыдно будет инженерам в глаза глядеть, он их повел за собой, они в него поверили. Экий вождь краснокожих выискался. Самомнения в тебе, как в нашем уникальном гидропрессе. Кто в тебя поверил? Мастера? Да они просто считают, что в любой бане березовый веник - хозяин. Зачем им было на первых же порах ссориться с тобой? Им с тобой предстоит еще пуд соли съесть. Они-то догадливее тебя, знали: вернется Самарин, и все встанет на место.

Сергей прикидывал: как поступить? Подать заявление об уходе "по собственному желанию"? Средство в подобных случаях испытанное. И жест эффектный. Да ему-то не нужны ни жесты, ни эффекты.

Алтунин опять уселся на стул и заговорил, все тем же отсыревшим голосом:

- Вашим заместителем я не хотел быть и не буду. Прошу перевести меня в технологи. Там обещаю работать без "вывертов". Заявление подам хоть сейчас. После общезаводской конференции попрошусь в отпуск. А сейчас не до отпуска: я председатель комиссии и обязан отчитаться.

Трудно было понять, какое впечатление произвели его слова на Юрия Михайловича.

- Ты все сказал? — спросил Самарин угрюмо.

- Все.

- Хочешь, чтоб я плясал под твою дудку? Так?

- Ничего я не хочу.

- А почему ставишь ультиматум?

- Это не ультиматум, а просьба. Я на собственной спине прочувствовал все несовершенство ваших методов управления цехом и не мне вам помогать в этом. Не могу я так больше.

По всей видимости, Самарину хотелось накричать на Алтунина, но он сдерживался. Спросил, не повышая голоса:

- Может, назовешь начальника цеха, который управляет другими методами?.. То-то же. Тебе хочется, чтоб начальники цехов подлаживались к тебе. А таких начальников в природе не существует. Тут уж, поверь мне, старику: видал я, перевидал всяких... И ультиматум твой отклоняю: переводить тебя в технологи не собираюсь. Можешь жаловаться.

- В таком случае мне ничего не остается кроме как пойти в партком.

- Иди, иди. Вы с Олежкой Букреевым в старой дружбе, он тебя в обиду не даст.

Всем своим видом Самарин выражал одно: я хочу тебе добра, а ты не понимаешь собственной пользы. Учись приноровлению к людям, то есть, говоря по-современному, адаптируйся. Сможешь - будет из тебя начальник, не сумеешь - пеняй на себя. Слушай старших, они знают толк во всем.

Конечно же, Кира была права: не следовало поддаваться ни на какие уговоры Пронякина и Лядова. Надо было сразу махнуть на Дальний Восток или в Иркутск. Почему он сам приковал себя к этому заводу? Потому что здесь работал отец? Не все ли равно, где работать? Не смешна ли слепая приверженность к чему бы то ни было?.. Жалко Авдонину: наобещал ей с три короба, а теперь извольте, товарищ Авдонина, опять на участок...