Михаил Колесников - Алтунин принимает решение

Наивен ты, Алтунин! Как можно было обещать ей что-то, зная характер Самарина. О, Юрий Михайлович умеет настоять на своем. Свои методы руководства он считает наилучшими. А разве ты, Алтунин, доказал, что твои методы лучше? Не успел? Вот и расплачивайся за это. Увы, непрерывность, пропорциональность, прямоточность остались всего лишь твоей голубой мечтой. И стандартплан не привился в кузнечном цехе. По-видимому, нужны годы, а не месяцы, чтобы все это внедрить. Впрочем, в должности заместителя начальника цеха ты не сделаешь этого и в течение многих лет. У тебя право совещательного, а не решающего голоса.

Как же вести себя дальше? Он не знал. Завтра опять выходить на работу и делать вид, будто ничего особенного не случилось? Вернулся настоящий начальник цеха - только и всего... Жаловаться Лядову? Глупо. На что жаловаться? На то, что твои начинания не поправились начальнику цеха? Лядов и так обо всем узнает, и Букреев узнает... Может быть, в самом деле принять предложение Лядова - пойти к нему в замы! Или податься в отдел научной организации труда, к Андрею Дмитриевичу? Лучший выход трудно придумать...

И все-таки Алтунин ощущал, как внутри у него все словно бы рвется, сочится кровью. Он успел вжиться в роль начальника цеха. Даже сейчас, когда все уже кончено, он продолжает размышлять о том, что нужно бы сделать в цехе завтра, послезавтра. Невозможно остановить полет мысли, иначе будет крушение, срыв.

Никто, разумеется, не подозревает о том, как тяжело сейчас Алтунину. Кира тоже не подозревает и ничего не должна знать о его тягостном объяснении с Юрием Михайловичем. Для нее, любящей отца нежной любовью, будет не под силу постигнуть весь этот разлад. Зачем же терзать ее? Сдерживай, сдерживай себя, Алтунин, и не разводи страсти-мордасти. Тебе трудно работать с Юрием Михайловичем, ты не в состоянии преодолеть этот психологический барьер? Честно откажись. Не страдай. В стране много кузнечных цехов, и в каждом найдется место для тебя. Надо уехать. Уехать! И чем скорее, тем лучше. Скажут, удрал от Самарина? Ну и пусть. Ведь Самарин не боится таких разговоров. Почему Алтунин должен заботиться о репутации Самарина, если сам Самарин не хочет заботиться о ней? Жаль только, что пострадает репутация дела, которое затеял, но не довел до конца...

На автобусной остановке по дороге домой увидел Авдонину.

- Я рада, что встретила вас именно здесь, — сказала она. — Ну вот, Сергей Павлович, и кончились наши взлеты и падения.

Она была неестественно оживлена, глаза приобрели необычайную для них подвижность.

- Не совсем вас понимаю, — отозвался он скрипучим голосом. — Почему кончились? Что-нибудь случилось?

- Ничего особенного. Я ведь не дурочка. Обладаю кое-каким даром предвидения.

- А зачем он вам?

- Сейчас уже не нужен. Не стала ждать, когда Юрий Михайлович укажет мне на дверь. Сама подала заявление об уходе. Меня берет Скатерщиков вместо Пудалова.

Алтунин печально улыбнулся.

- Зря поторопились. Я собирался за вас драться.

- Спасибо. В некоторых случаях положено проявлять оперативность.

- Вы в самом деле оперативная. Желаю удачи на новом месте. Может быть, там ваш талант будет оценен по достоинству. И все же на вашем месте я не торопился бы. Заберите заявление...

Он не стал садиться с ней в один автобус: говорить больше не о чем. А ехать всю дорогу и молчать вроде бы бестактно.

Демонстративно зашагал обратно к проходной.

Вот все и устроилось с Авдониной. Оказывается, и драться-то не за что. Заявление она не заберет. А жаль. Почему сдалась без боя? За других умеет постоять, а за себя даже не пытается. Пусть так. Но речь-то идет не только о ее трудоустройстве] Речь опять же идет о деле, о важном, большом деле. Она хорошо за него взялась. Пудалов мизинца ее не стоит. Эх, Авдонина, Авдонина... А вот возьму и уйду на участок! Начальником смены. Пусть Клёников мной покомандует. Или к Петеньке махну. Не откажет. Скатерщиков в таких случаях не теряется. Авдонину вон мигом переманил. Везет тебе в жизни, Петенька. И должность свою сохранил и отличного экономиста заполучил. Ковать вам не перековать...

Неожиданно им овладело веселое настроение. Домой вернулся, насвистывая легкомысленный мотивчик.

- Как прошла встреча с папой? — спросила Кира. — А я тут вздремнула. Духотища - дышать нечем.

- Встреча прошла на высшем уровне. Ну, слегка пожурил за крайности. Сливать цехи не хочет. Подготовительную смену отменил. Авдонина сама подала заявление об уходе. Ее переманил Скатерщиков. Видишь, как все ловко?

- А Пудалов?

- Обратно.

- Значит, крах всем твоим затеям? Я же предупреждала...

- Почему же? Можно ведь приспособиться, плюнуть на все. Не огорчать же из-за каких-то там производственных пустячков Юрия Михайловича. Начальник-то он, а не я!

Некоторое время она изучала его лицо.

- Что у тебя в карманах, Алтунин?

- Сосновые шишки.

- В тайгу ходил?

- Нет, не ходил. Подобрал возле проходной.

- Ну ладно. Садись ужинай. Судак фри.

- Где ты его взяла?

- Сама приготовила. Тает во рту. Попробуй.

Преодолевая отвращение к еде, он проглотил несколько кусочков рыбы, похвалил.

Она подошла сзади, обхватила его плечи руками.

- Ты не сердись на него. Ладно?

- А я не сержусь. Просто ломаю голову, как мне из всего этого выпутаться.

- Поедем в отпуск, а там видно будет.

- Нет. Выход нужно искать сейчас. Сегодня. Я ведь не хочу причинять ему никаких обид. А выпутаться должен. Знаешь, пойдем в кино!

- На последний сеанс?

- А не все ли равно? К искусству приобщаться никогда не поздно.

- Тоже верно.

Она снова его любила. Но счастливым себя он не чувствовал.

На заводе существовал своеобразный культ Самарина. Самарин незаменим! В это верил и сам Юрий Михайлович. До недавнего времени не сомневался в том и Алтунин. Он привык, как все, уважать Самарина. Нельзя не уважать ветерана завода, многоопытного командира производства.

Такой человек мог позволить себе фамильярное обращение даже с директором. Ступаков давно знал и ценил Самарина. Они считались почти друзьями. И это дружеское расположение к Самарину самого директора, словно броня, защищало Юрия Михайловича от критики. Он считался непогрешимым. Да, в общем-то при прежнем порядке вещей он и был непогрешимым. Отличался находчивостью, оперативностью. Лезть к начальству по пустякам не любил, решения принимал самостоятельно и отвечал за них сам, никогда ни за кого не прятался. Самаринская добросовестность ставилась в пример другим начальникам цехов. Юрий Михайлович радел о деле и только о деле. Он любил дело, которое ему доверено, и не жалел на него ни своих сил, ни своего времени. Собственно, у него и не было своего времени. Даже получив очередной отпуск, Самарин старался не уезжать далеко от родного завода, чтоб в случае чего сразу же оказаться в кузнечном цехе и принять необходимые меры.