Михаил Колесников - Алтунин принимает решение

- А как все произошло?

- Пудалов, черт бы его побрал! Не посоветовавшись ни с кем, Самарин предложил Пудалову вернуться в цех. Но место занято Авдониной, которая, по общему мнению, справляется с обязанностями гораздо лучше Пудалова. Ступаков деликатно посоветовал Юрию Михайловичу оставить Авдонину экономистом цеха, пусть, мол, доведет до конца дело с оперативным планированием. А Пудалову обещал место в планово-экономическом отделе. Но Юрий Михайлович ни в какую: "Пудалов мне нужен. Место Авдониной на участке. Цех не готов к внедрению ее методов оперативно-календарного планирования". "Подготовьте", — сказал директор. Самарин заупрямился: "Не буду!" Оперативно-календарное планирование назвал игрой в бирюльки. И подготовительную смену отказался восстановить, хотя польза от нее явная. Анатолий Андреевич не привык, чтобы с ним так разговаривали, но тут сдержался, понимал: волновать Самарина не следует. Спокойно порекомендовал привлечь на помощь Авдониной специалистов из научно-исследовательского института. А Самарин свое: "От ее нововведений пользы не вижу. Везде эта затея кончается одинаково - нормативный комплект планово-учетных карт перестает играть сколько-нибудь существенную роль, система разваливается и плановики возвращаются к привычным графикам и ведомостям дефицитных деталей". Директор слегка пожурил Юрия Михайловича за то, что он противится научным методам планирования, не помогает вам внедрять новую технологию. Самарин вспылил и здесь же, в директорском кабинете, написал заявление об уходе на пенсию. Сколько ни уговаривал его Ступаков взять заявление обратно, он этого не сделал. А потом ему стало плохо.

- Что же делать, Геннадий Александрович?

- Во всяком случае, сейчас рассматривать заявление Юрия Михайловича мы не можем. Бестактно и даже противозаконно. Так что продолжайте руководить цехом. На быстрое выздоровление Самарина надеяться не приходится. Был конь, да изъездился... Еще в то время, когда Юрий Михайлович лежал в кардиологической лечебнице, лечащий врач сказал Ступакову: "Никаких нервных нагрузок Самарин переносить не способен. Лучше всего отправить его на пенсию. С почестями". И мы тогда же в спешном порядке представили Юрия Михайловича к правительственной награде. Только после награждения директор собирался тактично намекнуть ему насчет пенсии. А он, наверное, и без намеков догадался, к чему идет дело, оскорбился и вот подал заявление...

В критических ситуациях Сергей привык принимать мгновенные решения и тут же действовать. Он поехал на квартиру Самариных. Вбежал на третий этаж, позвонил. Открыла Кира. Лицо у нее было бледное, опухшее от слез.

- Кира! — начал Сергей с порога. — Зачем ты так жестоко?.. В чем я виноват?

Она прервала его.

- Ты не должен приходить сюда больше. Нельзя волновать маму. Все вы бесчеловечные, жестокие, довели папу до инфаркта. А ты самый жестокий и вдобавок тупой. Хочешь и маму доконать? Не смей приходить! Оставь меня в покое. Я тебя ненавижу и презираю...

Кира расплакалась и захлопнула дверь перед самым его носом. Он уселся на ступени лестницы и сидел там до поздней ночи. Но никто так и не вышел к нему.

Что это, очередная размолвка или конец?

Смутно и пусто было на сердце Алтунина. Домой возвращаться не хотелось. Лестничный пролет показался ему глубокой черной трещиной, протянувшейся по земле между ним и Кирой. Вспомнились слова Карзанова: "Трещина - болезнь, болезнь - трещина". При чем здесь болезнь? Почему Кира не хочет понимать его? Она же знает, он меньше всего повинен в случившемся.

Вот теперь-то ты, Алтунин, действительно остался один на один со своей горечью. Даже самый близкий тебе человек - жена отгородилась от тебя, замкнулась в своих непонятных обидах, ушла...

...Изредка он встречал Киру - по пути на завод или с завода. Несколько раз пытался заговорить с ней, но она смотрела сквозь него, будто и нет его вовсе. Сергей словно перестал существовать для Киры. Ей нет никакого дела до его мучений. В ней, должно быть, давно все умерло. А может, и с самого начала они не были "подходящей" парой. Во всяком случае, она долго не считала его подходящим женихом. И если холодно, непредубежденно проанализировать их последующую совместную жизнь, тоже ведь мало обнаружится взаимного понимания. Но, осознав все это, Сергей не стал любить Киру меньше. Он любил ее по-прежнему горячо и знал, что не полюбит больше никого и никогда. Разве можно любовь начать сначала, повторить? Когда говорят, полюбил другую, — это ложь. Подлинное чувство приходит только раз в жизни.

Человек сам себе не нужен. Это ощущение особенно остро возникало у него по ночам, когда он лежал на диване и прислушивался к шуму дождя. Осень. В тайге было сыро и неуютно, туда не тянуло. Скорее бы зима! Алтунин любил зиму. Она приносила ровное настроение.

Он пытался читать серьезные книги, но прежняя ненасытная жажда приобретения новых знаний неожиданно покинула его. Измышления же фантастов теперь совсем не трогали его, не раздражали, как бывало когда-то, а только вызывали зевоту. Телевизионные страсти навевали тоску. Потоки музыки лились мимо Алтунина.

Как-то взял он томик стихов. Взял от скуки. Раньше Алтунин не очень-то любил стихи. А тут вдруг произошло чудо: раскрыл томик наугад - и ушел весь в беспокойные, сочащиеся кровью строки: "Я любил... Не стоит в старом рыться. Больно? Пусть... Живешь и болью дорожась... Я зверье еще люблю - у вас зверинцы есть? Пустите к зверю в сторожа. Я люблю зверье. Увидишь собачонку - тут у булочной одна - сплошная плешь - из себя и то готов достать печенку. Мне не жалко, дорогая, ешь!"

Болью дорожась?.. Так не говорят в обыденной жизни. Но по-другому не скажешь. Болью дорожась...

Он читал и читал, постепенно проникаясь радостью обновленного ощущения себя. Остыл чай с тонким ломтиком лимона в стакане. А Сергей все читал и находил в стихах отзвук собственных переживаний.

Значит, кто-то уже переболел всем тем, чем болен ты, Сергей. Значит, все это лишь болезнь. Болезнь - трещина... От нее или умирают, или выздоравливают. Поэт умер. Но он был поэтом. Поэты умирают не так, как другие люди, — у них тоньше нервная организация. А какая нервная организация у тебя, Алтунин? Никто, должно быть, и не догадывается, что все твои душевные силы напряжены до предела... Что же, собственно, произошло? Слег Самарин. У его пожилой жены тоже плохо со здоровьем. Вот дочь и ушла на время к маме, чтобы мама не чувствовала одиночества, чтоб было кому подать стакан воды... Обычный житейский случай, каких много. Но так ли все?..