Виталий Закруткин - Сотворение мира
- Название:Сотворение мира
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Военное издательство
- Год:1986
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Виталий Закруткин - Сотворение мира краткое содержание
Заключительные главы романа «Сотворение мира». Дети тех, кто сражался на фронтах гражданской войны, принимал участие в становлении Советской власти, ведут борьбу против немецких оккупантов, отстаивая честь и независимость социалистической Родины. Автор ярко раскрывает боевые и нравственные качества советских воинов.
Книга рассчитана на массового читателя.
Сотворение мира - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Максим принес рюмки. Крайнов разлил водку, выпил одну рюмку, другую и заговорил, раскачиваясь на стуле:
— Надо, Максим Мартынович, кончать наш базар и драпать отсюда куда глаза глядят. Понял я, что большевиков не осилишь, потому что за ними идет народ, а не такие недобитки, как мы с тобой… Жалко, брат ты мой, что уяснил я это поздновато. Вся моя жизнь пошла собаке под хвост… Воевал, дурак, против красных. За Франко глупую свою башку подставлял. Психу фюреру верой и правдой служил. А чего добился? Ни-че-го! Дырку от бублика заслужил, вот и вся мне награда…
Отхлебнув из рюмки и сплюнув на ковер, Крайнов осовело посмотрел на Максима.
— Т-ты слыхал, чего славные красновские казаки Степану учинили?
— Какому Степану? — недоумевая, спросил Максим.
— Да сотнику Острецову, который у генерала Краснова в помощниках ходил, вербовщиком у него был, — заплетающимся языком пояснил Крайнов. — Ну так вот… Ехал Степан Острецов с казаками по приказу Краснова куда-то к польской границе, в Глейвиц, что ли… Доехали, значит, казаки до реки Нейсе, руки Степке Острецову скрутили, камень на шею привязали и кинули в эту Нейсу вниз головой… Утопили своего вербовщика, а сами в Польшу подались… А из Польши генералу Краснову письмецо прислали, в котором было сказано: то же, мол, и тебя ждет, старая сука, лизоблюд фашистский…
Максим не без сожаления смотрел на пьяного есаула. Они родились и росли в одной станице, вместе купались в Дону, переметы на чехонь ставили. Вместе служили и в царской и в белой армиях. После разгрома белых вместе оказались в эмиграции. Хоть и разошлись за рубежом их пути, по-разному сложились судьбы, хоть в отличие от Селищева Крайнов оставался все годы закоренелым контрреволюционером и пытался не раз тащить своего одностаничника в разные антисоветские организации, — он все же часто и выручал из трудных положений. По-своему любил. И вот теперь сидит обессиленный, опустошенный, жалкий, как раздавленный червь, и никто не знает, где и как закончится его никому не нужная жизнь…
— Что ж ты думаешь делать, Гурий? — тихо спросил Максим.
Крайнов безнадежно махнул рукой, вымученно усмехнулся:
— Не знаю. Большевики меня не простят — поставят к стенке, как только увидят мою рожу. Гитлерюкам и смердящей падали вроде Краснова или Шкуро я перестал верить. Они сами обречены, и ничто на свете их не спасет. Вот и выходит, брат Максим, что делать мне нечего… Я конченый человек… навоз… прах…
Крайнов поднялся пошатываясь, оперся спиной о дверной косяк и протянул Максиму руку:
— Прощевай, Мартыныч. Больше мы с тобой не увидимся. Ежели поможет бог вырваться из этого нужника, уеду я… куда-нибудь… может, в Уругвай, а может, на Аляску или в Индию… женюсь на какой-нибудь старой бабе… разведу кроликов… Буду доживать паршивый свой век молчком, дожидаться смерти и замаливать все грехи, все зло, которое по моей дурости хвостом тянулось за мной по этой нудной земле…
После ухода Крайнова Максим долго шагал по комнате, останавливался, пристально смотрел куда-нибудь в угол, вновь шагал и думал: «Да, зло… Ох, как еще много его на земле! Как зверски калечит оно людские души! Ведь не драконы же, не трехголовые змеи, не вурдалаки штыками пропарывают животы беременным женщинам, травят газами стариков и детей, пачками сжигают теплые еще трупы в адских печах. Все это делают существа, у которых людские лица, речь человеческая, даже сердца имеются. Как же они довели себя до такого противоестественного состояния, такого озлобления? Кто ж вырвет зло с корнем? Кто одолеет его? Конечно, не те, кто считает одних людей избранниками судьбы, а других — изгоями. А кто же? Очевидно, только те, кто выстоял при гитлеровском нашествии, кто затягивает сейчас удавку на горле фашизма. Они несут миру добро и правду! Не потому ли начинают прозревать даже такие, как Гурий Крайнов, и с ужасом обнаруживают, какой гнусный хвост тянется за ними? Не потому ли за это добро и правду отдал жизнь Петр Бармин? Наверное, и мне придает силу и мужество только сознание того, что я служу этой правде…»
Возвратись от приятельницы, фрау Гертруда Керстен сразу же спросила Максима:
— Вы, Макс, уже слышали о покушении на фюрера?
— Да, фрау Гертруда, слышал, — ответил Максим.
— Боже мой! Какой ужас! — запричитала она. — Начались массовые аресты. Граф Штауффенберг и его сообщники расстреляны… Прямо кошмар какой-то… Не знаю, что нас ждет…
Ее причитания прервал грохот взрывов. Сотни ночных бомбардировщиков кромсали берлинские кварталы фугасными и зажигательными бомбами. Рушились многоэтажные: дома. Глухо стонала земля, летели вверх и падали, переворачиваясь в воздухе, вырванные с корнями деревья. Гудящее небо во всех направлениях полосовали острые лучи прожекторов. Взахлеб лаяли зенитки.
«Так и надо… Так и надо», — твердил про себя Максим. Он погасил лампу в торшере, уложил на диван обессиленную фрау Гертруду и, отодвинув плотную, тяжелую портьеру, остановился у окна. На противоположной стороне Рунгештрассе горели два четырехэтажных дома. Черный дым густыми клубами шевелился над их крышами, а языки жаркого пламени лизали стены, полыхали в окнах. Никто не гасил пожар. По пустынной улице изредка пробегали охваченные паникой мужчины и женщины, отыскивая вход в бомбоубежище.
Через неделю полковник Хольтцендорф увез Максима в Дрезден, где они пробыли вместе два дня, а затем отправились в Прагу. Оттуда в сопровождении пожилого словацкого инженера Максим добрался до подножия Карпат. Там, в одном из партизанских лагерей, его ждал советский самолет.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Не только ночью, но подчас и днем можно увидеть, как в бесконечном пространстве вселенной движутся хвостатые кометы. В былые времена они не раз наводили ужас на людей. Огненно светятся головы этих загадочных небесных тел, а за ними на миллионы километров тянутся хвосты, состоящие, как полагают ученые, из космической пыли и газов…
Подобно голове кометы, война неизбежно влечет за собой зловещий хвост всяческих несчастий. Исчислимых и неисчислимых.
Исчислимы в какой-то мере погибшие люди, сожженные города и селения, а также иные материальные потери. Но страшный хвост войны включает в себя и то, что, как правило, не подсчитывается, однако очень долго ядовитой пылью оседает в человеческих душах.
Сыпной тиф, малярия, туберкулез, сумасшествие, алкоголизм, нравственная распущенность, наплевательское отношение к жизни, неверие в ее ценность и трагическая уверенность, что война «спишет» все нарушения общепринятой морали, — разве способны подсчитать это самые дотошные, самые педантичные бухгалтеры? Разве могут они подсчитать, сколько семей распадается в пору войны не только из-за гибели мужа или жены, а и в силу многих других, часто совершенно непостижимых причин?
Шрифт:
Интервал:
Закладка: