Вадим Собко - Избранные произведения в 2-х томах. Том 1

— Я не совсем понимаю тебя.

— Это не так сложно. Ты только подумай, что такое сейчас Германия! Вспомни, что в течение двенадцати лет этот талантливый и трудолюбивый народ томился под гитлеровским игом. И вот к нему пришло избавление. Словно после суровой зимы, после жестоких морозов, сковавших землю, наступила весна и первый тёплый дождь обмыл поля и леса, пробудил их к жизни. И как после майского дождя расцветает природа, так расцветает сейчас всё лучшее в этой стране. Я об этом говорю тебе к тому, что новой Германии, которую с нашей помощью ныне создаёт немецкий народ, очень нужно и настоящее искусство.

Увлечённый собственными планами, Соколов даже встал со стула.

— Ты понимаешь, Люба, — продолжал он, — вот, на-пример, люди здесь почти ничего не знают о Советском Союзе, а хотят знать всё. И если они увидят на сцене, как мы живём, во имя чего трудимся, к чему стремимся, то одно это может раскрыть им глаза на всё, что произошло с нами. Тут вот немцы пробуют собрать труппу и в скором времени намерены показать первый спектакль. Но им надо помочь, надо познакомить их с советской драматургией, надо сделать так, чтобы театр Дорнау охотно посещали рабочие, чтобы он отвечал их запросам и потребностям.

— Видишь ли, Серёжа, я, наверно, к такой работе совершенно не подготовлена. И немцев я совсем не знаю.

— Мы все тоже ведь раньше не знали немцев. Но не в этом дело. Я хочу. Любонька, чтобы ты поняла, что искусство и здесь — не просто развлечение, а один из участков острейшей политической борьбы. Ты сама очень скоро почувствуешь, насколько всё это важно. На нашу долю выпала почётная задача — помочь немецкому народу создать миролюбивое государство. Даже дух захватывает, когда вдумаешься в значение этих слов. Представляешь, сколько здесь для тебя интереснейшей работы?

— Понимаю, но мне трудно отделаться от ощущения, что кругом ещё ходят нацисты.

— И нам так казалось поначалу. Но среди немцев немало таких, которые вовсе не были приверженцами нацизма и Гитлера. Правда, и в строительство новой Германии они тоже не хотят включаться. Но есть иные: они много пережили, многое передумали и поняли, что разрыв с милитаризмом и реваншизмом — единственный путь для Германии. Их программа — мир и демократия.

Беседу прервал приход Савченко.

— Добрый день, друзья, — сказал он. — Очень вы вчера хорошо говорили, Любовь Павловна. Большое вам спасибо.

Он уселся на стул, снял фуражку и вытер платком лоб, хотя на дворе было совсем не жарко.

— Что это вы, майор? — поинтересовался Соколов.

— Да Валя рапортами замучила. Сегодня ещё один подала.

Соколов рассмеялся:

— Номер пятый?

Савченко не успел ответить — за дверью послышался шум, и на пороге вырос сержант Кривонос.

— Товарищ майор, разрешите обратиться? — решительно сказал Кривонос. — Здесь к вам пришёл один немец по вопросу о земле. Я ему уже всю консультацию в полном размере дал, а он, мудак, не верит, хочет всё от вас услышать. Такой Фома неверующий, прямо удивительно!

С этими словами Кривонос отступил в сторону, и на пороге появился Эрих Лешнер,

— И ещё я вам хотел доложить: оказывается, кулацкие штучки во всех странах одинаковы, — добавил Кривонос.

Получив угрожающую записку, Лешнер сразу же отправился в советскую комендатуру. Первый, кого он там увидел, был Кривонос. Сержант ободряюще похлопал его по плечу: мол, в обиду его не дадут. Но Лешнер хотел услышать эти заверения от начальства, и Кривонос проводил недоверчивого посетителя к майору.

— Тысяча извинений, господин офицер! — начал Лешнер, когда Кривонос отступил в сторону. — Я бы не осмелился вас беспокоить, если бы не подлые угрозы. Меня зовут Эрих Лешнер, я живу в Гротдорфе.

— Что случилось, господин Лешнер? — спросил майор, припомнив свой разговор с этим крестьянином на дороге.

— Видите ли, рядом с нашей деревней находятся два имения: господина Фукса и штурмбанфюрера Зандера.

— Знаю, в общей сложности семьсот два гектара.

— Так вот, мы начали готовиться к разделу этой земли, а сегодня я нашёл у себя на дверях такую записку.

— Ну, и не надо обращать на неё внимания, — авторитетно заявил Кривонос.

— Товарищ сержант, займите своё место в приёмной, — распорядился Савченко.

Кривонос повернулся кругом и вышел.

— Так вот что, господин Лешнер, — сказал майор, прочитав протянутую ему записку. — Продолжайте готовиться к разделу земли и проследите, чтобы добро тем временем не уплыло от вас. Мы только что задержали целое стадо коров. Господин Швальбе хотел их, видите ли, продать. А коровы эти, по новому закону, предназначаются к распределению среди крестьян!

— А я вам как раз об этом хотел сказать! — воскликнул Лешнер.

— Да, за этим должны наблюдать вы сами, потому что нам уследить за всем невозможно. А на всякие бумажонки не обращайте внимания. Было бы удивительно, если бы зандеры и фуксы добровольно отдали своё имущество. На той неделе, в субботу, в вашей деревне начнётся раздел земли. Говорю вам совершенно точно. Магистрат пришлёт землемера. А уж мы со своей стороны позаботимся, чтобы вам никто не мешал.

— Значит, в будущую субботу можно начинать? — переспросил Лешнер. — Очень благодарен, господин офицер, очень благодарен! Вот обрадую я своих!

— И ещё имейте в виду, — предупредил Савченко, — будут распространяться слухи, что вам запрещено делить землю, будто для этого надо заручиться согласием владельцев, — словом, появится ещё много слухов. На всё это один ответ: делите землю! Вот единственно правильная линия, а всё остальное — измышления классовых врагов.

— Пустили б меня туда инструктором, — не выдержал Кривонос, который снова появился в комнате. Поймав на себе недовольный взгляд майора, он вытянулся, как положено, и сказал: — Товарищ майор, разрешите обратиться к капитану?

— Обращайтесь.

— Товарищ капитан, к вам пришла та знаменитая актриса, а с ней какая-то дама тяжёлого веса. Прикажете впустить?

— Просите.

Эриху Лешнеру всё было ясно. Сердце его наполнилось радостным волнением. Он простился с майором и направился к двери как раз в ту минуту, когда Эдит Гартман в сопровождении фрау Линде входила в комнату.

Увидев Лешнера, Эдит удивлённо остановилась:

— Эрих, ты здесь? Почему ты не зашёл к нам?

— Некогда, Эдит, — торопливо ответил Лешнер. — Очень важные дела. Я зайду потом. Ещё раз благодарю, господин офицер.

С этими словами он поспешно вышел.

Эдит Гартман проводила его взглядом, потом вслед за фрау Линде подошла к Соколову и почти в один голос с владелицей ресторана сказала:

— Здравствуйте, господин капитан! Здравствуйте, господа!

— Здравствуйте, фрау Гартман! — ответил Соколов. — Вы давно знаете господина Лешнера?