Ольга Гуссаковская - Повесть о последней, ненайденной земле

Тая и тут первой организовала по дому сбор добровольных пожертвований. Заставила и Наташу ходить с собой по квартирам. Тае все казалось, что, если ее оставить одну, случится беда.

Наташа покорно носила за нею какие-то нелепые, неизвестно на что нужные вещи: желтый от старости корсет, половину пестрой шали, кучу ношеных чулок… Но Зацы всему радовались и за все благодарили долго и шумно. А тут еще выяснилось, что люди-то они очень нужные — портные-лицовщики. Все ахнули, когда старик Зац из старого, латаного жакета Любови Ивановны «построил» для Таи прямо-таки красивое пальто… Скоро на кухне отбоя не стало от заказов.

Зацы отмылись, приоделись, и тогда все увидели, что у Гитли удивительно красивые черные глаза с ярким золотым ободком вокруг мерцающего зрачка. Красоту этих глаз не портил даже большой нос. Еще у нее были замечательные волосы — такие густые, что в них ломались гребенки. Гитля пошла в первый класс с Олегом.

…Тая вернулась из школы поздно. Так уж получалось, что и в классе ей всегда хватало дела. По привычке протянула руку к выключателю за дверью, но вспомнила, что света все равно нет, и на ощупь нашла дверь. Из комнаты несся отчаянный плач и какие-то выкрики: Любовь Ивановна опять лупила за что-то Олега. Тая только вздохнула. Все это стало повторяться слишком часто… Она открыла дверь.

Олег тенью мелькнул мимо и исчез в темном коридоре. Любовь Ивановна в изнеможении откинулась на диванную подушку:

— Не могу больше! Теперь еще новое дело — с девочкой сидеть не хочет! Конец этому будет или нет?!

— Наташа где? — не отвечая, спросила Тая.

— Ах, да разве я знаю?! Впрочем, она там на кухне сидит, с этим чудаком, я и забыла…

— Каким еще чудаком?

Но Любовь Ивановна уже не слушала. В зеркале над диваном она рассмотрела какое-то пятнышко у себя над бровью и теперь сосредоточенно изучала его.

Тая спустилась в кухню. Там возле самодельного верстака, на котором по-старинному, поджав ноги, сидел старик Зац, устроился страшно знакомый человек.

— Вениамин Алексеевич! — вскрикнула Тая.

Он живо обернулся. Из-за его плеча выглянула и Наташа. Слава тоже был тут.

— Вот и последняя! — с удовольствием заявил Вениамин Алексеевич, — Теперь все собрались, и можно показать, что я вам привез…

Он подвинул плетеную ивовую корзину и начал вынимать оттуда плотные грозди мороженой рябины. От нее потянуло лесной горечью и палым листом.

Тая смотрела на него и не узнавала — словно и тот человек и не тот… Ватник на нем новый, чистый, и валенки на ногах аккуратно заштопаны.

— Где же вы теперь живете? Неужели все там же? — не выдержала она.

— Нет… — Он чуть заметно улыбнулся. — Я в колхозе работаю счетоводом, там же, в Кузьминках, и живу. То все в прошлом… все. А хорошо, что вы встретились мне тогда! Только знаете, — он хитро, искоса посмотрел на всех, — суп-то мы, помните, варили? Так вот я потом посмотрел в котелок утром, а там червей!.. То-то, думаю, такой наваристый вышел…

— Ой, не говорите про них! — ахнула Наташа. — Неужели мы их съели?!

— Да, выходит, так… Но это ничего, они не ядовитые…

Он и говорил теперь иначе — проще, спокойнее, без непонятных слов, но Тае он нравился от этого еще больше.

Рябина пошла по рукам. Хватило всем, даже еще отсутствующим Зацам оставили.

— Я ведь сначала к вам наверх поднялся, — рассказывал Вениамин Алексеевич, — но вижу, там шумно ж что-то не то, а тут Наташу встретил, и мы пошли сюда. Правильно, по-моему, сделали…

Крупные мохнатые снежинки повисли в воздухе и никак не решаются упасть на землю. Их белизна режет глаза.

Остановившись напротив окон Славки, Тая по-мальчишечьи свистнула в два пальца. За двойными стеклами мелькнуло Славкино лицо. Пальцами он показал рожки — значит, сейчас выйдет.

В темном парадном пахло кухней, котиками и ношеным тряпьем.

Слава, прихрамывая, сбежал с лестницы.

— Ну так как же, пойдем завтра с концертом? Починил баян? — спросила Тая.

— Нет… Нечего там чинить — рухлядь.

— Так что делать-то будем?

— Не знаю… Отец ни за что не купит нового. «Если бы ты еще на вечеринках играл, говорит, другое дело, а так никакой выгоды». Ему бы все только выгода! — Слава далеко в снег зашвырнул обломок лыжной палки — вертел по привычке в руках.

Тая посмотрела на дом, на крышу, пригнувшуюся от тяжести снега, точно бы никогда ничего этого и не видала.

— А если мы сами купим?

— Как это — мы?!

— А так… Будем платочки-марочки продавать! Их знаешь как берут? Вечерами делать, а по воскресеньям продавать. Накопим денег — и купим. Что, не веришь? Ну, не скоро, конечно, а все равно выйдет по-нашему. И мы — сами!

— Так ведь я-то делать ничего не умею. Что я — вязать выучусь? — все еще недоверчиво посмотрел Слава.

Тая улыбнулась, щедро махнула рукой.

— А мы и без тебя обойдемся! Я девочек в классе уговорю — помогут. Вот увидишь, мы быстро все сделаем! Если каждый раз выносить по сотне, то… — Тая беззвучно зашевелила губами, подсчитывая, сколько же понадобится времени на всю затею. Наверное, получалось много, но это ее уже не смущало.

Комнату опутали нитки. Линючие, самые дешевые, невыносимых цветов — бирюзовые и ослепительно розовые. Они попадались везде, даже в супе. Нитки почему-то невзлюбили Наташу, вот и лезли куда только могли. Но Тая не сердилась.

Сама она умудрялась обвязывать платочки и одновременно читать книгу — руки сами делали свое дело. Наташа только завистливо вздыхала. Она и в один-то ряд едва успевала обвязать платочек, а у Таи нитки превращались в замысловатое кружево, да еще и надпись вышита: «Жду, дорожу!» Или: «Привет фронту!» Или с именем…

Если взять какое-нибудь простое имя, всегда найдется тот, кому оно подойдет, и такие платочки брали особенно охотно. Тая это знала.

Вязали под партами и на скучных уроках.

Тая и Алю уговорила помогать, хотя толку от нее было мало. Нитки тоже невзлюбили ее и вечно цеплялись за что попало. Но ведь Аля всегда так хорошо выступала в концертах, как обойтись без нее!

Наташа не решалась вязать на уроках, а Але хоть бы что, она точно дразнила судьбу. И дождалась.

— Травушкина, к доске! — громко сказала учительница, — Расскажи нам…

Аля никак не ожидала, что ее сегодня спросят. Она вскочила, даже еще не зная, что бы такое придумать и отказаться отвечать. Сунула в карман недовязанный платочек и медленно пошла к доске. За ней потянулась яркая розовая нитка, клубок весело разматывался под партой.

В классе засмеялись.

Аля швырнула платочек Наташе на парту, даже не глядя на удивленную учительницу: