Виктор Савин - Чарусские лесорубы

Ермаков мял пальцами край скатерти, лежавшей на коленях, молчал.

Наступал рассвет. Розовый свет дрожал на тюлевых занавесках, заливал комнату; усталое лицо директора казалось серым, поблекшим, а щеки Ермакова, сидевшего напротив, пылали, как заря.

— Ну? — спросил директор. — Согласен, что ли?

— Нет! — решительно заявил парень, вскинув искрящиеся глаза на Черемных.

— Почему нет? Какой, оказывается, ты упрямый!

— Привык я к своей пиле. Расставаться боязно.

— Чего бояться?

— А вдруг не пойдет дело с новой пилой? Я в свою моторку налью бензина, заведу и пошел, куда мне надо. Я полный хозяин своего инструмента.

— А разве ты не будешь хозяином электропилы?

— Какой же я хозяин, если буду привязан к электростанции? Куда идти — кабель за собой тащить, он будет цепляться за пеньки. Зауросит электростанция — и ты сиди со своей исправной пилой, прохлаждайся, природой любуйся…

— Но ведь простои могут быть и с твоей бензиновой пилой?

— У меня их не бывает! Если я выхожу в делянку со своей пилой, так уж знаю, что она меня не подведет.

— А скажи-ка, Сергей, сколько времени ты теряешь зимой на разогрев, на запуск мотора? Как чуть покрепче мороз, так твоя пила и закашляет: ты возьмешься за шнурок, дернешь, а она тебе только: кхе, кхе.

— У меня теперь не кашляет.

— Как это не кашляет?

— А так, я приспособился. Моя пила в трескучие морозы зубами под елкой не ляскает. Она у меня спит ночами в шубе, будто в термосе. Утром прихожу — она еще тепленькая, лишь дернешь за поводок, она как закусит удила и возьмет с места, только гул пойдет по лесу. Скорее начинаешь валить деревья, помощников поторапливаешь. Ведь какая красота, когда входишь в лес, начинаешь его крушить! Смотришь, перед тобой стена. Ты идешь на эту стену, ты маленький, а деревья огромные, и они будто от страха перед тобой падают. Идешь вперед, наступаешь на них, они сдаются, с шумом и грохотом откидываются от тебя, валятся, гудят. А ты в азарт входишь, ты сознаешь, что хозяин тут, что ни одно дерево перед тобой не устоит, любое уступает тебе дорогу, ты — победитель. Врежешься в темный лес, оглянешься назад — только пеньки торчат да поверженные тобой великаны… Люблю работать в лесу, страсть люблю!.. Так как же я теперь расстанусь с оружием, которым покоряю лес, становлюсь сильным, могучим, ровно богатырь в сказке. Мое оружие надежное, а другое, кто его знает, какое оно будет?

— А поедем, Сергей, попробуем.

В глазах у директора, бывшего лесоруба, как и у Сергея, загорелись радостные, торжествующие огоньки. Он позвонил по телефону на конный двор и велел тотчас же подать пару верховых лошадей.

— Испробуем, Сережа, испробуем! — в азарте говорил директор. — Это же будет действительно красота, когда на урему в наступление пойдет большая цепь электропильщиков; как зайдут в лес, окружат со всех сторон сразу несколько гектаров и начнут его валить — только гул пойдет по тайге! Это же красота, черт возьми, а!

Он подбежал к Ермакову и потряс его за плечи.

— Едем, Сереженька, едем!

Вскоре подали двух оседланных лошадей, и Черемных с Ермаковым галопом помчались к Новинке.

В Сотый квартал Сергей вернулся после полудня, зашел на конюшню, запряг лошадь в телегу и поехал в свою лесосеку; обратно он возвратился под вечер с бензомоторной пилой, осторожно снял ее с телеги и понес на руках, как ребенка, в избу. Мать выдвинула стол из угла на середину комнаты, сняла скатерть, а сын положил на него свою машину; отдаленно она походила на большущий кинжал с толстой ручкой, а лезвие этого кинжала по форме напоминало гусеницы танка или трактора.

— Зачем привез пилу-то? — спросила мать недоумевая.

— Завтра буду сдавать, приедет человек с Мохового, — Сергей принялся тщательно обтирать машину тряпкой.

Мать всплеснула руками.

— Ой, ой! Неужели решил отдавать?

— Решил, мама, распроститься.

— Вон что, вон что. Ой, господи! Силой, что ли, кто заставляет?

— Да нет, мама, сам решил отдать эту пилу… Были мы с директором в новых делянках на склоне Водораздельного хребта, куда завезены электростанции. Ну, попробовали эти самые новые электропилы. Идут вроде хорошо. Посоревновались с Яковом Тимофеевичем. Пустили электростанцию, он одну пилу взял, я — другую. Та пила, мама, гораздо легче этой, и включение самое простое, рычажком. Бензину никакого не требуется, соединишь электрический кабель с пилой муфточкой — и работай… И вот навалились мы с директором на лес, я играючи свалил сто деревьев. Как подведешь пилу к дереву, только нажмешь легонько — вжж — и готово! Лесина вдруг вздрогнет, будто встрепенется, и падает.

— А уросов у той пилы нет? — спросила мать. — Ты хорошо проверил ее, Сергей? Смотри не нарвись. Вдруг не пойдет дело с новой пилой? Кабы нам не наплакаться, сынок. У меня сегодня с утра что-то сердце щемило, не было бы беды.

— Ничего, мама, не беспокойся! На нашу технику надеяться можно. И электрическая станция хорошо сделана, и новые пилы, видать, добротны. Правда, пила дает нечеткий рез, опилки мнет, так это целиком зависит от пильных цепей — тупые, видимо. Пилоправа Кукаркина попрошу наточить цепи как следует — и дело пойдет. С нашим Кирьяном Корнеевичем ни один лесоруб в лесу не пропадет, он любую пилу до точки доведет.

— А у этой, старой пилы, цепи хорошие, Сергей?

— Цепи, мама, что надо.

— А ты возьми да спрячь их. На Моховое отдай те, что в чулане валяются.

— Что ты, мама! Разве можно на Моховое неисправную пилу отдавать? Да я зря-то ее кому попало и не отдам. С директором договорился, что передам пилу из рук в руки. Я нарочно привез ее из леса, чтобы разобрать, еще раз проверить весь механизм, каждую гайку и болтик. Может, ночь не посплю, но пилу отдам в наилучшем виде.

— Ладно, ладно, сынок, как знаешь, так и делай, мне ведь в лесу не работать. Я на все согласна: хоть в Моховое ехать, хоть тут оставаться жить, — с тобой-то я как спица в колеснице, а без тебя мне жить ни к чему… Женить бы вот еще тебя.

— И тогда умирать? — спросил сын, ласково прищурившись на мать.

— Нет, нет! — сказала она. — Теперь ты меня не хорони. Я еще хочу с внучатами поводиться да вместе с ними в этот самый коммунизм идти. Старухи-то, чать, и там нужны будут?

— Нужны, мама, нужны. Чем больше людей, тем лучше, веселее будет жить.

Вечером Сергей принес из чулана ящик с инструментом, с запасными частями, болтами, гайками, шайбочками, привинтил ручные тисочки к столешнице, разобрал всю машину «по косточкам» и начал собирать, тщательно протирая и смазывая детали, заменяя износившиеся, подгоняя новые. Мать лежала на печке и наблюдала за сыном, за каждым его движением. Своим сыном она гордилась: вырос, слава богу, хорошим работником, умным, сообразительным, непьющим, некурящим, так что все соседи завидуют; девки, как встретятся, краснеют, разговаривать начнут — теряются перед парнем, только посватай — ни одна не откажется. Да вот, поди ж ты, не шибко он на девок заглядывает, что есть они, что нет. Другие парни, едва придут с работы, в клуб бегут, на свиданку или куда, а Сергей за газету, за книжку берется, а то с товарищем засядут за доску, передвигают по ней разные фигурки да лбы трут. Поискать надо таких парней, как Сергей!..