Виктор Савин - Чарусские лесорубы

— Вы тут начальники? — спросил он, поглядывая живыми, но строгими глазами.

— Я начальник лесопункта, а это парторг, — сказал Чибисов. — А что?

Парень обратился к Березину:

— У вас тут комсомольская организация есть?

— Организация-то есть, только работы настоящей нет.

— А вы, парторг, чего же смотрите?

— Я везде смотрю, только у меня два глаза, за всем не усмотришь. Нашего комсорга пока держишь в руках — он работает, а чуть отвернулся — он за девушками увяжется и про комсомольскую работу забудет. Парень молодой, день работает в лесу на тракторе, вечер настанет: не то комсомольцев собирать, не то на свидание идти? Раскинет умом и пойдет к своей девушке — благо, что тут особой подготовки не требуется… Нам нужен хороший комсорг!

— А как вашего комсорга зовут-величают? Где его найти?

— Комсорг у нас Яков Мохов, а живет он в избушке, вон напротив конторы стоит, три окна на улицу, одно в огород… Вы, что же, комсомолец?

— Нет, не комсомолец, а член партии. Просто я люблю народ веселый, живой. У себя в колхозе я организовал самодеятельность. Наш драмкружок на областном смотре Почетную грамоту получил…

— Вы лес рубить приехали или на балалайке играть? — вмешался в разговор Чибисов. — У нас тут «артистов» своих хоть отбавляй.

— А мы будем и лес рубить и песни петь! — не растерялся парень.

Березин взял Чибисова за рукав.

— Тебе, Евгений Тарасович, надо подготовиться к собранию мастеров. Дай мне поговорить с человеком.

Чибисов не обиделся, ушел. Ему и самому надоело смотреть, как колхозники сгружают с автомашин свои огромные мешки.

Узнав, что парня зовут Владимиром Коноплевым, Березин спросил, из какого он колхоза.

— «Новая жизнь», — ответил тот.

— А, из «Новой жизни»! Слыхал, слыхал. Богатый, говорят, колхоз?

— Не из бедных. Теперь у нас есть и Дом культуры, и электричество, и радио, и телефон. А у вас тут клуб есть?

— Клуб в Чарусе, а здесь только красный уголок.

— Что ж это вы подкачали? Вон какой замечательный поселок лесорубам выстроили, а клуба нет.

— Силы не хватило. Клуб на будущий год запланирован.

— Плохо. Ехали к вам и думали, что скучать не будем. А у вас, оказывается, и самодеятельностью заняться негде.

— У нас общежития большие, можно там.

— Это не то, что в клубе.

Коноплева позвали колхозники, столпившиеся возле кучи сгруженных с автомашин котомок. Пришел комендант и стал разводить людей: мужчин в один дом, женщин — в другой. Вскоре из обоих домов колхозники пошли к стогу сена, находившемуся на задах, получили там толстые белые матрацы.

Коноплева и еще двух парней из колхоза «Новая жизнь» Чибисов послал в бригаду Лизы Медниковой на разделку хлыстов, доставляемых из лесосеки на верхний склад. Владимир Коноплев стал ее помощником.

Мастер Чемерикин, маленький, конопатый, переведенный со строительства на лесозаготовки, привел бригаду в лес, на эстакаду, рассказал, что люди должны делать, постоял минут десять, посмотрел, как были раскряжеваны первые хлысты, и ушел.

Оставшись полной хозяйкой в бригаде, Лиза со всей ясностью представила, какая большая ответственность возложена на нее — ведь нужно за всем углядеть, все предвидеть. Нужно, чтобы люди не покалечили себя, чтобы не поломать пилу, чтобы из каждого хлыста выкроить наиболее ценные и нужные кряжи, выполнить норму и, наконец, чтобы автомашины, присланные на вывозку древесины, не стояли по вине бригады. Она слышит, как в стороне, в лесосечных лентах, вальщики и сучкорубы у больших костров громко разговаривают, смеются, что-то кричат ей.

Но Лизе теперь не до них. Она приставляет электропилу к зарубке на длинном хлысте, выпустившей густые капельки блестящей серки; пильная цепь с визгом врезается в смолянистую древесную массу, идет, точно по мягкому желтому сыру. Разделав один хлыст, она тут же переходит к другому дереву, направляет на него свой инструмент, точно живой, точно дрожащий от нетерпения.

Эта работа увлекает ее. Окинув взглядом эстакаду, длинные свежие остовы елей и сосен, поблескивающие серебром и золотом, Лиза испытывает чувство радости и удовлетворения своим трудом: эти распластанные на эстакаде деревья стали под ее рукой строительным лесом, поделочным материалом.

Разделав десятки хлыстов, Лиза выключила электропилу, прикоснулась ладонью к горячему кожуху моторчика и сказала, обращаясь к бригаде:

— Перекур, товарищи! Надо остудить инструмент.

Люди тотчас же разбрелись с эстакады. Колхозники из «Новой жизни» пошли в лесосеку к своим друзьям, работавшим неподалеку.

— Не долго ходите! — крикнула им вдогонку Медникова. Сняв шапку-ушанку, она ладонью обтерла со лба пот. Ее пышные черные косы клубками упали на плечи.

Солнце уже взошло, поднялось над тайгой, над горами. Его лучи позолотили вершинки елей и высокие кроны одиноких, перестоявших сосен. А внизу на тонких веточках рябинок и черемушек, серебрясь, лежит иней. На соседних делянках поют электропилы, пофукивают дизеля передвижных электростанций, тарахтят на лесовывозке трактора. И Лизе кажется, что она находится сейчас не в глухом уральском лесу, а на каком-то большом заводе, где все машины работают не в каменных корпусах, а в зеленом прохладном лесу, где долбят кору дятлы, шуршат по стволам деревьев малюсенькие пичужки-ползунки, где так легко дышится и хорошо работается.

Ощупав электромотор пилы, Лиза глянула на ручные часики и крикнула:

— Ого, эй! По местам!

Не спеша, один за другим стали подходить парни. Лиза знает, что ей, как бригадиру, надо с первых же дней взять людей в руки. Сейчас следовало бы на них прикрикнуть за то, что они зря растрачивают рабочее время, сказать им, что с земляками можно вдоволь наговориться в общежитии, а не заниматься разговорами здесь, в лесосеке. Но она смолчала — зачем портить хорошее настроение.

Она спешит приступить к работе, торопит парней. И вот снова запела пила, раскидывая брызги желтоватых опилок; толстые длинные хлысты, точно по волшебству, стали распадаться на кряжи. И чем больше было разделано лесин, тем азартнее работала Медникова. Ее азарт передавался всем остальным. Люди ловко орудовали на эстакаде: раскатывали по ней привезенные деревья, выкраивали нужные заготовки, скатывали готовые кряжи на вагонетку, а с нее с помощью лебедки подавали их в штабеля.

Медникова была рада, что все идет так прекрасно: люди быстро сработались, стали понимать друг друга без слов. Достаточно ей было сделать кивок головой или взмахнуть рукой — как это делали бригадиры электропильщиков на опытной лесосеке — и ее помощники уже знали, что она от них требует.

К эстакаде подъехал верхом на взмыленном коне Чибисов.

— Ну как успехи, артисты? — спросил он, ни к кому не обращаясь.