Иннокентий Галченко - Геологи идут на Север

— А это раньше делалось просто, — объясняю я ей. — Хозяин отправляет на поиски золота старого, опытного таежника. Тот имеет право делать заявки на площади, разумеется, на имя хозяина. Сам же таежник получал 100–120 рублей с каждого добытого пуда золота на открытых им площадях. Поисковики двигались в тайгу по солнцу и, конечно, весьма приблизительно рисовали свой «маршрут». Те, кто поопытней, сразу же искали долины, где есть «спутники золота» — кварц и гранит. Летом пробы брали лотками, зимой пробивали несколько шурфов и, если было что подходящее, долину столбили. Ставили столбы через пять верст. Крадучись от конкурентов, закапывали около каждого три тайных нетленных знака: уголь, монету и еще что-нибудь. И сломя голову мчались с заявками в ближайший горный округ, а потом к хозяину. Хозяин интересовался только золотом, геология и составление карт его меньше всего интересовали. Поэтому и приходится сейчас посылать на Амур и Забайкалье геологические съемочные партии в старые выработанные районы.

— И очень часто эти партии находят много интересного, — вставляет Наташа.

— Конечно, прежним поисковикам вроде Федора Ивановича трудно было работать. Но у них есть громадный опыт. Как определить перспективные места для разведки? Как взять пробу? Это умение не всегда может заменить теория…

— Смотрите! Смотрите! Вон направо, в устье речки остановились наши! На ночлег причалили, видно, — кричит Вера, показывая на белеющие вдали маленькие, как спичечные коробки, кунгасы. На берегу горело несколько костров. Трепетали на ветру палатки.

— Видимо, это устье реки Нерючи, — глядя на карту, говорю я, — Здесь еще не работала ни одна экспедиция.

— Ой, как интересно! — оживляется Наташа. — Иннокентий Иванович, миленький, я вас очень прошу — возьмем несколько проб, и вы научите меня мыть на лотке.

Ну как тут отказать? Причаливаем к стоящим у берега кунгасам. Со всех сторон сыплются вопросы:

— Почему отстали?

— Аварию что ли потерпели? Как это вы умудрились?

— К нам пить чай! — приглашает меня в свою палатку Цареградский. — Ну, я вижу, вы молодцом! Благополучно одолели хребет?

За чаем Валентин Александрович и Мария Яковлевна наперебой расспрашивают меня о наших злоключениях. Я коротко рассказываю. Цареградский хохочет.

— Не везет — так не везет. Мы на сек раз тоже потерпели со Степаном полную аварию. Хорошо, хоть не утонули. Ну, и силища же у этой водички, — он показывает на реку. — Ведь какой прочный плот мы соорудили. Броненосец «Потемкин» — и на тебе! До порогов, правда, плыли хорошо. А там как понесло нас! Степан, надо воздать ему честь, два раза увернулся от валунов. А вот на третий наскочил со всего маху. Груз наш большей частью, конечно, оказался в воде. Яша кинулся его спасать, но не рассчитал своих сил и начал тонуть. Я бросился к нему на помощь. Вода холодная! Бр-р… Вспомнишь — дрожь берет. Вылезли мы с Яшей на плот. Стоим по колено в воде, зуб на зуб не попадает. Честно говоря, впервые у меня появился страх: «Не спасемся, думаю, утонем, до берега далеко, а такое течение и чемпиону по плаванию не одолеть…».

Да, так вот… Сидит наш плот на огромном валуне, как жук на булавке. Моя супруга ни жива ни мертва. Одной рукой фотоаппарат наш прижала к груди, а другой за плот держится. Хотели переправить груз на берег: легкий плот снялся бы с камня, но ничего не получилось. Решили разрубить наш ковчег и на двух половинках плыть к берегу. С горем пополам перерубили по бревнышку наш плот. Мы с Яшей поплыли в одну сторону, Машу со Степаном понесло в другую, прямо к скале…

— Знаете, это такой ужас! Я оцепенела от страха, — обрывая рассказ мужа, восклицает Мария Яковлевна, широко раскрыв глаза. — Смотрю я, как завороженная, на приближающуюся скалу, она все ближе и ближе, а плотик под ногами ходуном ходит… Визжала я со страху, по словам Степана, как поросенок.

«Не кричи! Ложись на плот!» — рявкнул на меня Степан и, кажется, выругался. Я моментально плюхнулась прямо в воду. У скалы плотик чуть не перевернулся, течением его понесло к берегу. Там нас с берега веревками подтянули… Как хочешь, Валя, а я по горло сыта таежными приключениями, — заканчивает свой рассказ Мария Яковлевна, разливая чай.

На следующий день мы двигаемся дальше.

Вскоре кунгасы выплывают на широкие просторы Колымы.

— Никогда не думали, что на Севере может быть так красиво! — восхищаются мои спутницы.

— Сколько километров, по-вашему, вон до тех вершин? — спрашивает меня Наташа, показывая на горы, хорошо видимые в прозрачном воздухе.

— Километров сорок, — определяю я, по опыту зная обманчивость расстояния в горах.

— Не может быть, — недоверчиво говорит Верочка, — до них же рукой подать. Километров пять, не больше…

— Доплывем — увидим, — говорю я.

Только к вечеру мы добираемся до этих гор и, свернув в узкую протоку, пристаем к крутому берегу в устье реки Оротукана. Отсюда идем три километра вверх по реке на базу экспедиции Цареградского.

На опушке густого леса среди высоких пней стоят пять срубов, сооруженных на скорую руку, без крыш. Тихо и пусто. Блестят на солнце жестяные банки из-под консервов, жужжат большие зеленые мухи да комары. Все геологи работают в поле.

С нашим прибытием на базе сразу становится людно и шумно.

Вечером, широко шагая среди вьючных ящиков, Валентин Александрович «делит владения». Обращаясь к Наташе, слушающей его с серьезным видом, чуть наклонив голову, он говорит:

— Ваша партия будет работать напротив базы, начиная с устья ключа Трех медведей и выше до реки Дебина. До прихода лошадей дней десять придется поработать без транспорта. Партия Семенова будет рядом с нами, ниже по течению. А вы со Степаном, — обращается он ко мне, — сплавитесь еще ниже до ручья Хатыннаха-Кочинского. По этому ручью и пройдет ваш маршрут.

В сборах незаметно прошло три дня. Уже погрузившись на кунгасы, отплыли к местам своих работ партии Наташи Наумовой и Березкина. Мы со Степаном тоже готовы к выходу, но одно событие нас задерживает. Ранним утром причаливает кунгас. Из него быстро выскакивает высокий, широкоплечий человек с рыжей бородой. Он энергично распоряжается, помогая причаливать.

— Билибин, — крепко пожимает он нам руки и сразу обращается к Цареградскому: — Валентин Александрович, завтра надо обязательно плыть на прииски. Предполагается произвести общую оценку колымской тайги и наметить план дальнейшего освоения края. Конференция будет на приисках. Наше — геологов и разведчиков — присутствие там обязательно.

На следующее утро наш кунгас быстро плывет вниз по реке. Проплываем мимо белых палаток партии Наумовой. На берегу виднеются тоненькие фигурки, машущие нам руками.