Иннокентий Галченко - Геологи идут на Север

— Клянусь, Наташа, жаркое будет настоящее, без восточного соуса. Глухари убиты на базе еще осенью. Они прилетели с той стороны реки, сели на деревья и с удивлением смотрели на наш неумело построенный барак. Ну и, конечно, моментально поплатились за свою неосторожность. Так что вечером мы все вас ждем!

И Мика стремительно исчезает.

Вечером в низком, занесенном снегом Микином бараке, с окнами, затянутыми вместо стекол бязью, многолюдно, шумно и чадно. За столом, накрытым по торжественному случаю простыней и «сервированным» самой разнообразной посудой от серебряных стопочек до стаканчиков для бритья, сидят гости. Мика, обвязавшись полотенцем, хлопочет около печки. Там на двух больших противнях, немилосердно чадя, дожариваются глухари.

Наташа, удостоверившись, что жарятся глухари, хочет помочь Мике.

— Не мешай! — заглушая патефон, кричит тот. — Иди лучше танцуй с Даней.

Раздаются протестующие голоса гостей.

Появляется Валентин Александрович со своей женой. За ними энергично входит Сергей Раковский с Анной Петровной.

Сергей галантно помогает дамам раздеться.

Все размещаются за длинным столом. Цареградский поднимает серебряную стопку.

— За успешное окончание экспедиции! Чтобы в результате наших работ ожил северный край. Мы идем по следам первых русских землепроходцев. Те искали «новую землицу», богатую пушным зверем, соболем. Наша задача — открыть в этой «новой землице» все богатства ее недр. Пожелаем же уходящим завтра товарищам успеха в работе и благополучного завершения трудного и далекого маршрута!

Тосты следуют один за другим. Разговоры принимают явно «теологический» уклон.

Мой сосед, Юрий Трушков, одетый в ковбойку с небрежно расстегнутым воротом, наклонив ко мне свою кудрявую голову, с застенчивой улыбкой говорит:

— Наши маршруты почти параллельны. Я пойду по реке Омульке до среднего течения и оттуда выйду в бассейн Колымы. Вы обязательно обработайте вершины рек, которые я в прошлом году не успел захватить.

Сын крупного профессора, Трушков успел уже поработать рабочим, коллектором, прорабом и начальником геологической партии.

В другом конце стола идет спор о том, куда лучше направлять маршруты экспедиции.

В споре горячее участие принимает Наташа. Я невольно любуюсь ею. В легком платье, с раскрасневшимся лицом и блестящими голубыми глазами, она кажется мне необычайно красивой. Энергично постукивая маленьким кулаком по столу, Наташа громко говорит:

— Я обязательно направила бы несколько партий в устье реки Колымы, к Анюю, в тундру за Полярный круг и сама с удовольствием работала бы в этих партиях. Там все геологические предпосылки металлоносных месторождений.

Ее сосед, плотный Вася Зимин, поблескивая очками, спокойно возражает:

— Наташа, это авантюризм: не закончив одно, бросаться за тридевять земель. Да и транспорта у нас нет для осуществления этих маршрутов.

— Нет, я бы все равно отправилась в эти дальние партии. Это перспектива! — упрямо повторяет Наташа.

— Да, товарищи, как быстро промелькнуло время. Давно ли наша экспедиция на двадцати кунгасах приплыла сюда, — говорит молчавший до сих пор Сергей. — А Бахапчинские пороги помните?

— Тебя, Иннокентий, на этом пороге мы, как мокрого щенка, вытащили на свой кунгас. Не забыл? — смеется молодой геолог Андрей Елышев.

— Очень хорошо помню, — сдержанно отзываюсь я.

— А помнишь, Верочка, — продолжает Андрей, — как Ваня, увидев порог, бросил кормовое весло, забрался в нос кунгаса и пытался, говорят, от страха закрыться твоей юбкой?

Верочка, вся вспыхнув, протестует:

— Что это вы вечно выдумываете, Андрей Васильевич! У Ивана Семеновича просто закружилась тогда голова. Он храбро вел себя на протяжении всего сплава.

Ваня Ушаков, уютно устроившийся в уголке и начавший похрапывать, с благодарностью смотрит на свою заступницу.

— Товарищи, я приготовил вам сюрприз. Сейчас будем пить чай со сладким брусничным пирогом, изготовленным нашим «шеф-поваром», — громогласно объявляет Мика, направляясь в угол барака. Но, увидав там Ваню Ушакова, который усаживается поудобнее, чтобы подремать, он вдруг делает стремительный прыжок.

— Что ты наделал, утюг! Ты же сидишь на моем пироге… Специально спрятал свой сюрприз подальше — и на тебе!..

Ваня, вскочив, испуганно смотрит на свирепое лицо Мики.

Под дружный хохот гостей помятый пирог водружен на стол.

Неожиданно мигает электричество. Это сигнал Коли-«электрика». Уже час ночи, и через пятнадцать минут электростанция прекращает работу.

Гости расходятся.

Я провожаю Наташу. Идем медленно. Я твердо решил перед разлукой сказать Наташе то, что не решаюсь вымолвить уже второй год. Но и сегодня моя решимость исчезает бесследно, и я говорю обо всяких пустяках. Наташа, задумавшись, односложно отвечает.

Вдруг, как бы читая мои мысли, она неожиданно говорит:

— Все-таки я вам, мужчинам, завидую. Вы вольные казаки. А нам, девушкам-геологам, положительно нельзя выходить замуж и обзаводиться семьей. Появится семья, дети — и прощай геология, прощай полевые работы… Я, наверное, никогда не выйду замуж!

Мое готовое вырваться признание остается невысказанным.

Тихая морозная ночь. Луна освещает деревья в легком серебряном уборе инея. Резкие синие тени на снегу.

Вот и Наташин дом. Она, сняв рукавичку, протягивает мне теплую руку. Я ее крепко жму.

Разрумянившееся Наташино лицо, с чуть заиндевевшими волосами и глубокими, большими, кажущимися при лунном свете черными глазами, обрамленными чуть загнутыми ресницами, дивно хорошо. Перехватив мой восхищенный взгляд, Наташа, смущенно улыбаясь, осторожно освобождает руку.

— Утром меня непременно разбудите, я пойду вас провожать. Спокойной ночи! — Она быстро исчезает за дверью.

Самолет так и не прилетел. Придется, видно, на полгода уйти в тайгу, не получив ни газет, ни писем от родных и друзей.

На следующее утро мы с Микой поднимаемся раньше всех. Тальник, подернутый инеем, лиственницы в тонкой, розоватой дымке света, снега погружены в сон… И все же в морозном молчании Севера уже ясно чувствуется приближение весны. Признаками весны служат и оживленные стайки прилетевших снегирей, и синеватые тени на снегу, и набухающие почки тальника.

Нас провожают все участники экспедиции. Цареградский горячо и крепко пожимает мне руку:

— Зачеркнуть на карте «белое пятно» — вот ваша задача!..

Дальше всех нас провожают Наташа и Вера.

— Итак, в конце сентября в бухте Нагаева мы вас ждем, — говорит Наташа. — Будьте осторожны, Иннокентий Иванович. Не забирайтесь далеко в тайгу и не опоздайте. Помните: первого октября отходит последний пароход из бухты Нагаева. Мы будем вас ждать с новыми открытиями, — многозначительно повторяет Наташа и, стараясь изобразить на грустном лице подобие улыбки, протягивает мне руку.